Элен Милдред - В серебряных каплях дождя

— Сложно сказать. Для него это было неожиданно. Просил прощения. Только, — она снова вспомнила о своей боли, — я не понимаю пока, как к нему отношусь. Ты же знаешь, я много лет рвалась к нему. А встретились — и ничего. Почти чужой.

Эллис понимающе кивнула. Наверное, она ее действительно понимает. Может, изменилась с годами, а может, дело в самой Линде, которая на многие вещи смотрит теперь по-другому.

— А его жена… — нерешительно заметила Эллис. — Ты ее видела?

— Она умерла три года назад.

По лицу Эллис пробежала тень то ли грусти, то ли надежды.

— Он один живет?

— По-моему, один.

— А я ведь тоже одна теперь.

Линда удивленно подняла брови. Эллис пояснила.

— У Уильяма в Италии — помнишь, я писала тебе, что не захотела ехать с ним туда? — случился роман. Я нечаянно об этом узнала. Он, конечно, не хотел уходить. Но у меня сомнений не было. Напротив, сразу стало так легко. Наверное, мне нужен был только повод, чтобы расстаться с ним. Я будто сбросила тяжкий груз с плеч.

Эллис улыбнулась, и эта ее улыбка так напомнила Линде маму из раннего детства, что ей захотелось расплакаться. Она встала, подошла к ней сзади, обняла и склонила голову ей на плечо.

— Мам, ты не против, если я поживу у тебя?

Эллис взяла ее ладонь и прижала к своей щеке.

— Я буду очень рада.

Прошла неделя с тех пор, как Линда вернулась в Великобританию. В ее голову еще с первого дня прилета начали закрадываться подозрения, о которых она старалась не думать. Но сегодня, проводив Эллис на работу в ее картинную галерею, она вернулась в дом, вымыла посуду и, собравшись с духом, села за письменный стол. Вытащила календарь и начала нехитрые подсчеты. Да что там календарь! И без него она знала, что у нее уже больше шести недель беременности. Если задержку она еще могла объяснить резкой сменой часовых поясов, то регулярное поташнивание по утрам и постоянная сонливость заставляли всерьез задуматься. А сегодня, едва успев позавтракать, она вообще побежала в туалет. Хорошо, мама к тому времени ушла одеваться и ничего не заметила.

Она обхватила голову руками: неужели это случилось? Впервые в жизни Линда и думать забыла о предохранении — и вот пожалуйста. В довершение к греху инцеста она получила еще один — ребенка от единокровного брата! В любой другой ситуации, даже если бы они расстались с Джеком, у нее и мысли бы не возникло об аборте. А теперь… теперь ей очень страшно. И совершенно нет сил, хочется только бездумно лежать на диване. Она уткнулась лицом в подушку. Здесь, в родном доме — Линда в эти дни вдруг снова почувствовала его родным — она немного оттаяла. Им с мамой было хорошо вдвоем, они много разговаривали — обо всем на свете, пытаясь компенсировать недостаток общения за все предыдущие годы. Казалось, Эллис из Снежной королевы опять превратилась в добрую фею, она снова была живой! И Линда подумала, что им давно уже стоило сделать шаг навстречу друг другу.

Она рассказала маме о Стэнли во всех подробностях: и о его измене, и о его отвратительном предложений.

— Ну и сволочь, — резюмировала Эллис.

Линда и не подозревала, что мама знает такие слова, а тем более способна произносить вслух. А вот говорить о Джеке язык не поворачивался. Стоило лишь подумать о нем, как на глаза наворачивались слезы, к горлу подступал ком. Значит, надо постараться не вспоминать, тогда и забыть будет легче. Но как тут забудешь, если нежданно-негаданно вот он — привет из далекой Австралии.

Линда перевернулась на спину и положила руки на живот, стараясь что-то почувствовать. Но что-то чувствовать было, конечно, еще рано. Или она все же ошиблась? Судьба, в которую Линда никогда не верила, не может так жестоко мстить ей за это, преподнося все новые и новые сюрпризы. Она натянула на себя мягкий, пушистый плед и закрыла глаза.

— Линда, Линда…

Проснувшись, она увидела обеспокоенную Эллис, которая трясла ее за плечо. Линда приподнялась на локте.

— Мам, ты чего?

— О боже! — облегченно выдохнула Эллис и прижала ее к своей груди, — Ты лежишь вся бледная, измученная и почти бездыханная. Ты заболела?

— Ну если беременность можно назвать болезнью, то, кажется, да.

Эллис замерла на мгновение, все еще прижимая голову дочери к своей груди, так что Линда не могла видеть выражение ее лица. Потом почувствовала, что мама гладит ее по спине.

— Ну и ничего, все будет хорошо. В этом доме давно уже не было малышей.

Она отстранилась, и Линда увидела, что Эллис счастливо улыбается. И как, ну как сказать ей, что радоваться нечему?

Чуда не произошло. Перед ней лежало заключение ультразвукового обследования, а в ушах все еще звучали слова врача:

— Все показатели в абсолютной норме. Никаких признаков угрозы или патологии.

Линда смотрела на строчку «сердцебиение», напротив которой стоял значок «+», и не могла отвести взгляд. Ее малыш уже растет в ней, его маленькое сердечко бьется, он хочет жить! А она должна его убить… Или не должна?

— Ну что ты грустишь, дочка? — Эллис села на диван и взяла в руки заключение. Все ведь в порядке.

— Ах, мама, — Линда уткнулась ей в плечо, — если бы ты знала…

Эллис немного отодвинулась, приподняла ее подбородок и посмотрела в глаза.

— Это твой ребенок, Линда. Ты вырастишь и воспитаешь его, как посчитаешь нужным. Не думай о его отце. Этот тип недостоин ни минуты твоего внимания.

Линда снова уткнулась в мамино плечо и безутешно разрыдалась, повторяя сквозь всхлипывания:

— У него замечательный отец… у него самый лучший на свете отец… только я не знаю… что мне… делать…

Эллис, обняв дочь, покачивалась с ней из стороны в сторону, убаюкивая, словно маленькую.

— Ну ты что, девочка. Тебе нельзя нервничать. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

Когда Линда немного успокоилась, Эллис уложила ее поудобнее и прикрыла ноги, заботливо подоткнув плед.

Соскочив с доски, Джек Невилл взял ее в руки и вышел из воды. Лег на полотенце, заложив руки за голову и закрыв глаза, подставляя лицо по-летнему теплому солнцу. Невольно вспомнил тот единственный день, который они провели здесь вместе с Линдой. Он действительно плохо ее знал. А она оказалась великолепной актрисой. Только случай помог ему понять это.

Джек увидел свою невесту, почти жену, у ворот отцовского дома. И в тот же миг исчезло ощущение безмятежного счастья. Потому что Рэймонд трепетно держал Линду за руки, а потом, обняв, целовал ее. Правда, в щеку, но какое это имело значение! А он-то, болван, приехал, чтобы попытаться выяснить у отца, почему тот так неестественно вел себя весь предыдущий вечер. Накануне ему не удалось добиться внятного ответа от Линды, хотя он явственно видел, что его невеста нервничает и что-то скрывает. Теперь все ясно. Неслучайно они переговаривались и смотрели друг другу в глаза еще в Ричмонде, когда отец якобы помог ей довести в стельку пьяного дружка до такси. Тогда он не придал этому значения, а сейчас припоминал каждую деталь. Нет, все было не просто так, их связывало нечто большее, чем случайное знакомство.