Никки Логан - Клятва у озера

Хотя он предал и мать, и всю семью ради новой жизни.

Бел и Флинн одновременно повернули голову, когда на камнях в нескольких ярдах от того места, где они сидели, появились два утконоса.

— О боже, — прошептала Белинда. — Только посмотри на них. Они потрясающие. Мне кажется, что творец природы подобрал остатки, не пригодившиеся другим животным, и создал утконосов. Чтобы ничто не пропало даром, — заметила она, смеясь. — Клюв утки, хвост бобра, тело выхухоля. Живут в воде и откладывают яйца.

— Да уж, домашние животные Франкенштейна, — пробурчал Флинн.

— Я обязательно отправлю домой их снимок. В центре они очень понравятся.

— В центре? — переспросил он.

Огромные глаза Бел были широко распахнуты от удивления. Она выглядела юной и наивной.

— Я работаю в экологическом центре. Мы заботимся о ежах.

— Ты шутишь? — Неужели она занимается волонтерством? Волонтерством в области экологии? Флинн ожидал от нее всего, но только не этого. Точнее, именно этого он никак не ожидал. — Но почему ежи?

— А почему нет? Ежи не хуже остальных животных. Мы реабилитируем около шести тысяч особей каждый год. Я думала, что буду скучать по работе… Но похоже, мне здесь будет интересно. Эти ребята послужат достойной заменой ежам.

Флинна заворожила ее сияющая улыбка. Интересно, как Белинда жила в Англии? Она оказалась далеко от семьи, от друзей, от родного города, но единственное, что ее расстраивает, — разлука с ежами…

У него с трудом укладывалось в голове то, что происходило. Сначала ему было сложно признать в этой девушке Рочестер по внешним данным: рыжекудрая Бел не была похожа на блондинку Гвен. Потом он обнаружил, что наследница огромного состояния собирается забыть о себе и помочь родиться детям сестры. И теперь выясняется, что она большую часть времени проводит помогая ежам…

— Знаешь, ты совсем не похожа на сестру.

— Тем не менее я так же тебя раздражаю.

— Я пытался сделать тебе комплимент.

— Большую часть детства я провела, пытаясь стать похожей на Гвен. Так что для меня это не комплимент.

Утконосы словно почувствовали, как на берегу нарастает напряжение, и, желая разрядить обстановку, перестали чистить перья и принялись бегать друг за другом вдоль ручья.

— Ты тоже совсем не похож на Дрю. Человека, который наплевал на свою семью…

— Спасибо. Бел покачала головой:

— У меня складывается впечатление, что мы говорим о разных людях. Мои Дрю и Гвен были прекрасными, счастливыми и талантливыми молодоженами, которым не терпелось начать семейную жизнь. А ты видел в них бездумных самовлюбленных негодяев. Как они могли совмещать в себе столь противоположные черты?

Вопрос на миллион долларов.

— Возможно, все зависит от того, с какой точки смотреть?

Бел встала, продолжая наблюдать за играющими утконосами.

— Ты слишком много берешь на себя, Флинн. Ты совсем не знаешь меня.

И она была права. Он не знал ничего. Но уже понял, что она умна и рассудительна.

Флинн попытался прогнать ненужные мысли. Раз и навсегда.

— Вносим изменения в наш план, — решительно произнес он. — Найди деда и предложи ему свою помощь, если не намерена бездельничать, как твоя сестра. Расскажи ему о ежах. Посмотрим, какую работу он предложит тебе на пару часов в день.

— Спасибо.

— Постарайся максимально изучить дикую природу Австралии в ближайшее время. Все может закончиться через неделю, — напомнил Флинн.

Если она не забеременеет, ей придется уехать.

И еще: если она не забеременеет, у нее останутся только воспоминания.

Бел кивнула, бросила последний взгляд на резвящихся утконосов и пошла к дому, оставив Флинна наедине с самим собой.

Белинда забеременела.

Она удивительно гармонично вписалась в жизнь поместья Баньип-Рич. В течение первых трех дней она чувствовала себя гостьей, а потом начала завоевывать свои собственные позиции. Бел сама стирала. Помогала готовить. И не только из-за того, что для нее все здесь было в новинку. Бел нужно было постоянно чем-то заниматься, чтобы освободить голову от лишних мыслей и беспокойств в ожидании первого анализа.

Через две недели она получила результаты анализов, и, хотя положительный ответ был для нее самым желанным, особой радости Бел не испытывала. Эмбрионы прижились, а это означало, что начинается судебная тяжба с Флинном за маленькие жизни, зародившиеся в ее теле.

И это должно повлечь за собой новые неприятности.

Адвокаты Бел знали, где она находится, и просили ее присылать им любую информацию, которая могла бы свидетельствовать против Флинна. Но что она могла им рассказать? Что место просто идеальное, а дети будут расти в любви и ласке.

Девушка подозревала, что защитники Флинна делают то же самое. Ему теперь известно, что она — одинокая, безработная, с несчастливым детством. И естественно, он умолчит о ее волонтерских достижениях и о том, что у нее есть свой дом.

Бел все это знала, но не могла сдержаться и открылась ему. Она остро нуждалась в том, чтобы быть с кем-то откровенной. Кроме того, она ничего не утаила от суда, когда подавала изначальное прошение, поэтому не имело смысла держать что-то в секрете.

Днем Бел работала вместе с дедушкой Флинна, Артуром, и стойко выносила его ужасный юмор. Он посвятил более шестидесяти лет работе с дикой природой Австралии. Дед не был таким наблюдательным, как его жена, — или тщательно это скрывал, — а потому в его обществе Бел позволяла себе быть самой собой. Наслаждаться общением с животными. Наслаждаться природой.

Бел покинула родной дом за несколько недель до своего восемнадцатилетия. Ее родители все поняли и общались с дочерью только тогда, когда она сама звонила им, а случалось это нечасто. Бел решила, что они рады избавиться от проблемного ребенка и счастливы, что она сама приняла такое решение. Когда через некоторое время за ней последовала Гвен, они огорчились намного больше. Но Бел получила то, о чем мечтала: свою собственную жизнь.

Она не отправилась в университет, который ей старательно навязывали, и навсегда отказалась от светских раутов, алкогольных вечеринок и болтовни с приятелями.

— Не могла бы ты принести мне сумку?! — крикнул Артур из загона, где содержались детеныши кенгуру, оставшиеся без матери.

Для каждого малыша был сшит своеобразный карман из вывернутой шерстью внутрь овечьей шкуры. В них они проводили большую часть времени, если их не кормили, не мыли и не взвешивали. Сейчас там было всего три кенгуренка, однако загон был рассчитан на дюжину. Сердце Бел сжалось, когда она увидела, как Артур достал из кармана детеныша и аккуратно положил его в сумку, которую она ему передала. Кенгуренок был настолько маленьким, что у него еще почти не было меха, а сквозь тончайшую кожу на ногах просвечивали темные ниточки вен. Артур повесил сумку на старомодный безмен, и стрелка едва шевельнулась. Совсем кроха!