Дениз Робинс - Сладкая горечь

Он сказал, что у него все хорошо, выразил надежду, что у нее тоже, поинтересовался ее здоровьем и предложил бокал вина. Она отрицательно качнула головой и отказалась присесть на стул, который он ей пододвинул. Один беглый взгляд на бывшую подругу заставил Армана насторожиться — она поразительно изменилась. Ему когда-то нравилось, что она просто одевается и почти совсем не пользуется косметикой. Но сейчас перед ним стояла очень модно одетая молодая женщина с изысканной прической и тщательно наложенным макияжем. Зная о скромном положении Ивонны, он поразился ее дорогому виду, Вдруг взгляд его нечаянно упал на ее левую руку — на безымянном пальчике сверкнуло обручальное кольцо. В этот момент он испытал огромное облегчение.

— Ивонна, ты вышла замуж? Что ж, для меня это сюрприз. Ты ничего мне не сказала, и я не видел объявления в газетах…

Она смотрела на него, не моргая. Знакомый напряженный, какой-то голодный взгляд. В прежние времена ему иногда становилось не по себе от этого взгляда, но тогда он жалел ее, потому что бедняжка много работала, с трудом добывая свой кусок хлеба. И она была так искренне к нему привязана… Но под конец это выражение ее лица стало казаться ему крайне отталкивающим, даже пугающим.

— Я тебе не писала, потому что ты мне не велел, — ответила она.

— Ах вот как? — немного смутился Арман.

— А в местных газетах не было объявления о свадьбе, — продолжала Ивонна, — потому что через день после того, как ты разбил мне сердце, Сказав, что между нами все кончено, я уехала из Канн в Париж.

— Да, я очень давно тебя не видел. — Чуть поразмыслив, он добавил: — Ты же знаешь, я не хотел разбивать тебе сердце, Ивонна. Вспомни, ты первая сказала, что видишь во мне не просто друга, а я тебя сразу предупредил, что не могу ответить взаимностью…

Ее улыбка превратилась в оскал.

— О, совершенно верно, мой милый Арман. Оглядываясь назад, я вижу, что во всем виновата сама. Ты всегда был со мной предельно честен и вел себя как рыцарь. И тем не менее, мое сердце разбито.

Ему стало неловко, и он нетерпеливо взглянул на часы.

— Я очень рад тебя видеть, Ивонна, но у меня назначена встреча, очень важная…

— Хочешь поскорее от меня избавиться, да? Все тот же старый добрый Арман, — усмехнувшись, перебила она.

— Нет, правда, дорогая, — в его больших темных глазах мелькнуло недовольство, — ты ведь пришла не для того, чтобы упрекать меня за прошлое?

— Нет, не для этого.

— И к тому же — ты теперь замужем, и надеюсь, счастлива. Может быть, как-нибудь в один прекрасный день я буду иметь честь познакомиться с твоим мужем.

— Пьер умер, — сказала она спокойно.

Армана бросило в жар, и он смутился еще больше прежнего.

— Так скоро? Прими мои глубокие соболезнования… — начал было он.

Ивонна перебила его все тем же ровным голосом. В ее спокойствии Арману почудилось что-то зловещее. По прошлому опыту он знал, что оно предвещает бурю. Он видел, как женщина закусила нижнюю губу, и понял, что она взволнованна. К тому же он чувствовал, что ей не терпится взять реванш за прошлое — она затаила на него обиду. Она очень переменилась, и к худшему, потому что в ней не осталось той юношеской грусти и задумчивости, которые когда-то так трогали его, вызывая желание обогреть и защитить ее. Новая Ивонна была взрослой и деловой, в ней появились уверенность и смелость, которые были ему неприятны. Он слушал и хмурился, пока она рассказывала про свое недолгое замужество.

Ивонна получила вызов в Париж, где ей предложили место парикмахера в салоне некоего месье Пьера Тиболя, который был намного старше нее. Он влюбился в нее с первого взгляда и женился, а четыре месяца спустя погиб в автомобильной аварии в окрестностях Версаля. Таким образом, судьба Ивонны переменилась. Она оказалась молодой вдовой с капиталом, владелицей шикарного салона-парикмахерской на улице Риволи. Уже через неделю Ивонна оставила там управляющего, а сама поехала в свой родной город, чтобы открыть отделение в Каннах. Она, которая когда-то была бедна, теперь с удовольствием тратила деньги. В родном городе ее приняли с почетом, дела пошли успешно.

В этом месте своего повествования Ивонна подошла ближе к Арману.

— Как видишь, в двадцать три года я вдова со средствами — могу позволить себе повести тебя на ужин и танцы в отель «Амбассадор», мой милый, если хочешь.

— О, ты очень добра, и я рад нашей встрече, — забормотал молодой человек, — но, видишь ли… — Он вдруг смешался и замолчал.

Ивонна посмотрела на него долгим, испытующим взглядом и сказала:

— Значит, за те долгие месяцы, что мы не виделись, Ты не стал любить меня больше. И ты по мне, я вижу, совсем не скучал? На самом деле ты совсем не рад меня видеть и тебе не интересно узнать, что я теперь богата и могу предложить тебе намного больше, чем ты — мне?

Сердце у него упало. Меньше всего на свете он готов был к такого рода отношениям с Ивонной. Он снова горько пожалел о том дне, когда началось их знакомство, и решил, что лучше всего быть кратким и честным. Боль, которую причиняет правда, не идет ни в какое сравнение с теми бедствиями, которые может наделать ложь (стоит только вспомнить случай с Клиффордом Калвером и Рейн!).

Безо всякого вступления он сообщил Ивонне, что очень польщен ее визитом и ценит ее предложение, однако ничто не может возродить их связь. При этих его словах ярко накрашенное лицо женщины исказилось, превратившись в отталкивающую маску. Арман вдруг догадался — без малейшего тщеславия, — что Ивонна по-прежнему любит его.

— Ради нашей прежней дружбы, Арман, ты не можешь просто так взять и выставить меня вон.

— Так будет лучше, — неловко заметил он.

Она вздрогнула, но тут же взяла себя в руки и негромко проговорила.

— Не знала, что ты умеешь быть жестоким. Надо думать, у тебя появилась другая женщина. На самом деле я даже знаю…

— Ничего ты не знаешь, — резко оборвал он ее.

Она вздрогнула, вынула из сумочки шифоновый носовой платок и прикоснулась к губам.

— Нет, знаю. Сегодня утром я заходила в салон, где раньше работала, к девочкам. И они мне рассказали, что ты каждый День ездишь к старой герцогине: де Шаньи. Говорят, ухаживаешь за ее внучкой. Вот и причина твоего поведения.

Арман был бледен и ужасно зол. Симпатия, которую он когда-то питал к этой девушке — или жалость, — моментально испарилась. Он понял, что замужество и богатство совершенно извратили ее характер, который и раньше-то не был ангельским.

— Не выношу слухов и никогда не занимаюсь сплетнями, к тому же я не намерен обсуждать с тобой свою личную жизнь, — сурово заявил он. — Прошу тебя, уходи, Ивонна.

Она внезапно разразилась громким смехом.

— Ага, ага! Так значит, это правда! Ты рассердился на меня, потому что я попала в самую точку. Ах, я знаю все о мадемуазель Оливент. Видишь, даже знаю, как ее зовут! Неделю назад она приходила в наш салон стричься — ее обслуживал Антуан, мой старый приятель. Он мне все рассказал.