Хелен Брукс - Ночные сумасбродства

Она чувствовала, как Зик снимает одежду с себя и с нее, не прерывая поцелуя. Его губы коснулись шелковистой кожи на ее ключице, потом полной груди. Мелоди снова тихонько простонала.

— Совершенство, — прошептал Зик. — Такая полная, шелковая грудь. У тебя вкус сахара и роз, ты об этом знаешь? Сладкая, ароматная и сказочно прекрасная. Я хочу тебя съесть. Я не могу насытиться тобой.

Он продолжал услаждать жену словами и поцелуями, пока она не впилась пальцами в его мускулистые плечи, шепча что-то, чего сама не могла разобрать.

— Я хочу поцеловать каждый дюйм твоего тела, — продолжал Зик, и на секунду его губы вернулись к ее губам.

Она похолодела, почувствовав, что он отстранился. Но Зик снял с нее чулки и тут же опять обнял и прижал к себе. Трение его груди о грудь Мелоди должно было бы наполнить ее восторгом, но реальность заставила женщину напрячься. Как скрыть от Зика свое уродство? Ею овладела паника.

Он еще раз поцеловал Мелоди, а потом сказал:

— Ди, посмотри на меня. Открой глаза и посмотри на меня, родная.

Мелоди не смогла. Она была слишком напугана тем, что могла прочитать на его лице. Снисхождение и жалость куда хуже отвращения.

— Пожалуйста, милая. — Зик погладил ее шелковистые волосы. — Посмотри на меня.

Очень медленно Мелоди заставила себя открыть глаза. Он улыбался. Странно, в ночных кошмарах она не видела его улыбки.

— Самое страшное позади, — сказал он. В его глазах светилась любовь. — Ты повернулась лицом к своим страхам, и они ушли. Трудно поверить, но ты стала еще красивее, еще желаннее, чем прежде. Твои шрамы не кажутся мне уродством, дорогая. Они напомнили мне, что я — самый счастливый человек на свете, потому что едва не потерял тебя, но судьба не допустила этого. Без тебя я не мог бы жить.

Мелоди внимательно смотрела на его лицо, на черные бархатные глаза, линию губ, резко очерченный нос. Она искала малейшие признаки отвращения. Но не нашла. Рядом с ней был ее Зик, ее малыш. Она всегда так называла его, хотя не знала почему.

Зик намотал на палец длинную прядь русых волос жены, отклонил ее голову назад, поцеловал губы. Каждое его движение усиливало ее желание, отзывалось во всем теле радостью сексуального предвкушения. Но теперь уже не надо было бороться с любовью, подавлять страсть. Мелоди могла свободно отдаться этим глубинным чувствам.

Она закрыла глаза, прижалась к крепкому мужскому телу и вздохнула от восторга, улетая в благословенный край.

Мелоди потянулась, осознавая сквозь туман сна, что лежит в теплом коконе. Сильная мускулистая рука обнимала ее талию. И вдруг она проснулась, как от удара, и открыла глаза.

— Привет! — послышался голос Зика. Поцелуй был медленным и долгим. Ее зеленые глаза посмотрели в его глаза, черные, как угли.

— Я заснула.

Он усмехнулся, по-видимому, не смущенный этим обстоятельством.

— Именно так, — подтвердил он. — В моей практике такое случается впервые.

Мелоди не знала, куда деваться. После стольких волнений, мучений, сомнений она заснула посреди любовных ласк. Она этого не хотела. Женщина помнила, как он целовал ее, как раздел, как ободрял, а потом…

— Я, должно быть, устала сильнее, чем думала. Он улыбнулся и сказал ласково:

— Ты немного вздремнула. — И обнял ее нежно и жадно. Его пальцы скользнули по ее плечам и спине, ниже, к бедрам, губы коснулись уха. — И спала ты недолго. Уверен, кофе в кофейнике еще не остыл.

Они не стали это проверять. Супруги исследовали друг друга, отдавались друг другу с жадностью, без малейшего намека на робость и сдержанность. И даже когда руки Зика коснулись ее бедер, она не вздрогнула, только обхватила ладонями его лицо и привлекла к себе для поцелуя, дикого и нежного одновременно.

Кровь в ее жилах разогрелась, кожа стала розовой, как розовые лепестки. Мелоди не смогла удержать вскрик желания, когда Зик резко вошел в нее, вошел глубоко, стремясь к обладанию и единению. И она с радостью приняла его.

Ритм их взаимной страсти ускорялся, и Мелоди с каждым движением чувствовала, что они подтверждают данные два года назад обеты, но с новым — особым — смыслом. Казалось, самые их души сливались. Они были равны и равно черпали силу друг в друге. И их тела сплетались способом сладким и древним, как время.

Зик целиком наполнил ее, и Мелоди казалось, что она вот-вот вырвется из телесной оболочки и улетит куда-то за пределы времени и пространства. Неистовость кульминации выбросила их обоих за грань реальности. Никогда еще за все время их брака развязка не была такой бурной. И она не сомневалась, что Зик ощущает то же самое. Он крепко прижимал жену к себе, и его тело содрогалось в отголосках любовных ласк.

— Я люблю тебя. — Его голос был глубоким, теплым и очень чувственным. — Люблю больше жизни.

— И я люблю тебя, — прошептала в ответ Мелоди.

Он поискал что-то в глубине ее зеленых глаз, потом поцеловал в кончик носа.

— Ты меня опьяняешь, тебе это известно? Когда я собирался забрать тебя из больницы, то обещал себе, что приму все спокойно и легко. Просто буду рядом с тобой, не буду торопить. Пусть все идет медленно — так, как ты сочтешь нужным. Но в течение нескольких часов мы трижды занимались любовью. Единственное разумное объяснение — я так тосковал по тебе, что просто сходил с ума. — Зик соскользнул с жены, однако продолжал сжимать ее в объятиях. — Когда я утром проснулся и увидел, что тебя нет…

Мелоди крепко поцеловала его.

— Извини меня, — нежно сказала она. — Я больше не буду так делать. Обещаю. Теперь я здесь.

В ответ Зик поцеловал ее еще крепче и крепче прижал к себе.

— Душой и телом? — спросил он тихо. — И не старайся меня успокоить. Я должен знать, что ты чувствуешь, если мы собираемся бороться за нас.

В ответ Мелоди обвила его ногами, наслаждаясь тем, как хорошо они подходят друг другу.

— Я здесь, — твердо повторила она.

Она погладила мужа по спине, провела пальцами по плоскому животу, ниже, ниже, пока не добралась до великолепного символа его мужественности.

На сей раз любовная услада была медленной, долгой и удивительно успокаивающей. Мелоди лежала в объятиях супруга, и ее тело расслабилось настолько, что Зику казалось, что в нем нет костей. События прошедших суток, да и предрождественские недели тоски и безнадежности утомили ее, но теперь она не заснула. Ей просто надо было быть с Зиком, ощущать его близость, смотреть на него, прикасаться к нему. Мелоди чувствовала себя так, словно вернулась домой из долгого опасного путешествия. Она прошептала еле слышно:

— Ты говорил, у тебя есть какие-то идеи по поводу того, чем я смогу заняться в будущем? Расскажи мне.

Зик прижал жену к себе, целовал крепко и долго и снова не выпустил ее из объятий, прервав поцелуй.