Ивонн Линдсей - Шелковый соблазн

И это говорит Питер, который всегда пытался познакомиться с ее отцом, чтобы разведать, согласится ли он продать коллекцию.

— Думаю, к тебе это не имеет никакого отношения. Питер развязно подмигнул ей:

— Да, о том, что происходит под одеялом, не принято говорить, я понимаю. Но советую тебе серьезно подумать о том, чтобы передать коллекцию Ротшильду. Я лично гарантирую, что мы все сделаем намного лучше.

От такой наглости Эйвери не на шутку разозлилась, но, к счастью, с детства привитые манеры взяли верх над злостью. Ведь здесь столько фотографов, что если она выйдет из себя, то потом еще две недели будет любоваться на себя во всех газетах и журналах.

— Слушай, приятно было с тобой поболтать, но мне действительно пора. У меня дела.

В конце концов, быть рядом с Маркусом — для нее сейчас самое важное дело, так что она даже не соврала.

— Передавай привет Маркусу, — подчеркнуто неискренне попросил Питер.

— Обязательно, — пообещала Эйвери, мечтая оказаться где-нибудь подальше. От этого разговора она чувствовала себя просто отвратительно, словно грязные намеки Питера могли прилипнуть к их с Маркусом отношениям.

— Приятно видеть, что этот парень наконец-то добился успеха, хотя ты вряд ли сумеешь до конца сгладить его характер.

— Сгладить характер? — переспросила она, не имея ни малейшего понятия, о чем он сейчас говорит.

— Ну, я слышал, ему пришлось немало потрудиться, чтобы добиться своего нынешнего положения. Его мать умерла в тюрьме от передозировки, и его воспитал дед, которому, по слухам, даже пришлось заплатить отцу Маркуса, чтобы тот и близко не подходил к ребенку. Я говорил с парой его старых школьных приятелей, и они все как один повторяют, что он уже тогда стремился чего-то добиться. А учился он в частной школе, разумеется, на стипендию.

— Разумеется, — повторила Эйвери, начиная уважать Маркуса еще сильнее.

И если можно было бы любить еще больше, чем она его и так уже любила, то, несомненно, именно это она бы сейчас и сделала. Маркусу пришлось самому пробивать себе дорогу в жизнь, а не получать все готовенькое на золотой тарелочке в двадцать четыре карата, как ей самой.

— Все еще уверена, что тебе стоит работать с «Ваверли»? — спросил Питер с той змеиной ноткой в голосе, что всегда заставляла ее держаться настороже. — Он ни перед чем не остановится, чтобы получить свое. Говорю же, если обратишься к нам, то не пожалеешь.

— Вообще-то я сильно сомневаюсь, что мы с Ротшильдом сможем поладить. Меня всегда учили, что нужно иметь дела лишь с теми людьми, которых ты уважаешь.

Эта отповедь не произвела на Питера особого впечатления, что в общем-то немало о нем говорило.

— Не отказывайся от того, что еще толком себе не представляешь, — невозмутимо продолжил он. — Что бы Маркус с тобой ни делал, обещаю, я сделаю это еще лучше.

От такого нахальства Эйвери почувствовала, как ей становится физически плохо, и решила, что нужно срочно отсюда бежать, пока она еще не успела наделать глупостей.

— Я сказала, что мне было приятно с тобой поболтать, но вообще-то это не так. Удачного вечера.

Однако Питер явно решил оставить за собой последнее слово.

— Грязь непросто отмыть, и я уверен, если как следует покопаться в прошлом Прайса, этой грязи найдется больше, чем достаточно. И как только я об этом узнаю, сразу же тебе сообщу.

При этих словах Эйвери развернулась и убежала, даже не потрудившись дождаться своего водителя, а просто поймала такси и помчалась домой, чувствуя, что если сейчас не увидит Маркуса, то сойдет с ума. Она никогда не любила Питера Камерона, а теперь люто его возненавидела.

Пытаясь побороть охватившую ее дрожь, Эйвери задумалась о том, как слова Питера соотносятся с тем, что она уже знала о Маркусе. Да, он определенно умеет добиваться своего, и если он был таким уже в школе и колледже, то это многое говорит о его силе воли и целеустремленности. А потом Эйвери с улыбкой подумала, что уже успела на себе испытать эти его качества. Ведь что бы с ней сейчас было, если бы он согласился принять ее «нет» и забыт бы о коллекции Каллена?

Несомненно лишь одно — она была бы куда более одинокой, чем теперь. На что бы он там ни был готов ради своих целей, Маркус Прайс — именно тот человек, что держит в своих руках ее сердце. И сейчас Эйвери желала лишь поскорее еще раз показать ему, как много он для нее значит.

После встречи с Питером Камероном Эйвери оставалось лишь порадоваться, что никаких важных дел на выходные у нее больше не запланировано. К тому же она ужасно устала, наверное, оттого, что в последнее время она недосыпает по ночам. Ведь Маркус умеет добиваться своего не только в работе, но и удовольствиях, так что последние две недели пролетели как одно мгновение.

Вот только ему пока что никак не удавалось напасть на след ангела, и Эйвери видела, что он из-за этого переживает. Ведь он не привык к поражениям. И она еще раз подумала о том, как ему приходилось тяжело трудиться уже в школьные годы, когда его богатые сверстники наслаждались блаженным ничегонеделанием. Субботним вечером она попыталась завести с ним разговор о его прошлом, но он лишь коротко ответил, что ему повезло, что его вырастил дед, которому он всем обязан в своей жизни.

Эйвери почти завершила картину с обнаженным Маркусом, и эта работа заняла у нее значительно больше времени, чем сад. Она добавляла к ней последние штрихи, когда в комнату вошел Маркус.

— Я принес тебе завтрак и кофе, — пояснил он, ставя поднос на столик.

— Спасибо. — Эйвери отложила кисть и принялась вытирать руки. — Думаю, я наконец закончила картину.

— Отлично, — похвалил он, протягивая ей кофе.

Приняв чашку, Эйвери уже поднесла ее к губам, чтобы сделать первый глоток божественного напитка, но вместо этого только содрогнулась и принюхалась.

— Миссис Джексон сменила сорт кофе? — удивленно принюхиваясь и пытаясь побороть отвращение, спросила Эйвери.

— Не думаю. — Маркус отобрал у нее чашку и отпил из нее. — По-моему, тот же самый. Может, тебе сварить другую порцию?

— Спасибо, не надо, придется мне сегодня обойтись обычной водой. Так, наверное, даже лучше. — Эйвери потянулась к одной из бутылок минералок, всегда стоявших в студии и, отвинтив крышку, припала к горлышку, стараясь смыть неприятное послевкусие от одного запаха кофе.

— Мне только что звонила моя помощница, — заметил Маркус, принимаясь за бутерброд с подноса.

— Ранняя пташка?

— Да, мне повезло, к тому же Линетта полностью предана своей работе. По правде говоря, она иногда меня даже пугает своей организованностью. Она работает на «Ваверли» уже больше тридцати лет.

— Да, такое сейчас редко встретишь.