Ширли Кэррол - Простые радости

Сьюзен мгновенно утратила способность мыслить, уступила зову его тела, закинула руки на широкие плечи и прижалась к нему еще теснее. Она перебирала пальцами волосы на затылке, поглаживала вьющиеся пряди на шее, у самого воротника рубашки. «Ох, какие они мягкие, какие мягкие, — думала она. — А губы еще нежнее, такие нежные…»

Он прикасался к ее губам снова и снова, осторожно пробуя их на вкус. Но вскоре его рот стал настойчивее, требовательнее. Язык раздвинул ее губы и нырнул внутрь между зубами, руки скользнули по спине вниз, прижимая ее сильнее и сильнее. Все поплыло, будто в тумане, закружилось. Сьюзен почувствовала, будто вот-вот потеряет сознание. Сердце колотилось неистово, яростно, едва не разрывая ей грудь…

Сьюзен откинула голову, задыхаясь и хватая ртом воздух, уперлась в него руками и оттолкнула.

Эл оторвался от нее, поднял голову, удивленно взглянул на Сьюзен и медленно расплылся в знакомой дьявольской усмешке, заметив ошеломленное выражение ее лица. Она дышала тяжело, будто после бега, а глаза ее широко распахнулись от удивления, желания и удовольствия. Не убирая рук с ее бедер, он чуть отодвинулся и легко засмеялся.

— Проголодалась? — спросил он, снова широко ухмыляясь.

— Умираю от голода, — прошептала она.

— Отлично, тогда пойдем перекусим, — заявил он, хватая ее за руку и подталкивая к двери. — А это закончим попозже.

И они закончили это попозже, с шутками и смехом, продолжая распаковывать, казалось, бесконечные коробки. Эл даже остался, чтобы помочь Сьюзен расчистить завалы газет.

Закрыв наконец за ним дверь, Сьюзен привалилась к ней спиной. По каким-то непонятным причинам ей казалось, что она закрыла дверь за одной частью своей жизни и готова была начать другую. Ей не удавалось избавиться от странного ощущения, что события начинали принимать совершенно новый поворот, поворот, при котором она не сможет контролировать их в той мере, к которой привыкла. Раньше ей всегда удавалось четко придерживаться своих планов, двигаться вперед, не позволяя никому и ничему отвлекать ее от поставленной цели. Но здесь, в этом городке, в этой маленькой газете, она вдруг ощутила, что начинает терять свою привычную дисциплинированность.

Эл пробудил в ней чувства, о существовании которых она даже и не подозревала. И именно поэтому-то она и прервала их поцелуй, и сразу заметила, что Эл тоже понял это. И еще Сьюзен знала, что он почувствовал, как она ответила на его поцелуй, как растаяла от его прикосновения. Весь этот эпизод напугал ее. Впервые в жизни она не понимала, в чем дело, и все больше и больше запутывалась. Единственное, чего ей хотелось, это возвратиться на привычные рельсы. Быть той, какой быть привыкла.

А что все-таки случится, если она немного ослабит самозащиту, отбросит свою настороженность? Ей порой болезненно хотелось расслабиться, не быть столь серьезной, такой целеустремленной. И похоже на то, что если кто-то и может заставить ее отказаться от своих намерений, то этот кто-то — определенно Эл.

На следующий день Эл присел на табурет у высокого стола и развернул выпуск газеты с его и Сьюзен репортажем о детях с ослабленным зрением.

Обычно Эл не читал репортажи от начала до конца. Он вообще-то не очень увлекался чтением газет и просто просматривал через строчку по диагонали, только чтобы понять, о чем идет речь. Но репортаж Сьюзен не мог не увлечь его. Слова буквально завораживали, заставляли читать дальше, буква за буквой, слово за словом, фраза за фразой. В какой-то момент он едва не задохнулся от волнения, глаза слегка затуманились, а пару абзацев ниже он искренне расхохотался. Он дочитал репортаж до конца, не отрываясь ни на минуту, потом опустил газету на стол и уставился на нее, положив руки на колени и размышляя о прочитанном.

Во-первых, Сьюзен — чертовски хороший репортер. То, что она творила со словами, — настоящий дар, писательский талант. Какую отличную команду они могли бы составить — он и она — вместе. Он — своими фотоснимками, она — текстом…

«О чем это ты думаешь? Разве уже забыл? У нее другие планы, честолюбивые устремления, и, возможно, она заслуживает того, к чему стремится. У нее есть талант, и она умеет его использовать на все сто».

Он свернул газету и отложил ее в сторону, потом поднялся достать банку с реактивом, нужным ему для работы.

Да, но тот поцелуй, который они разделили прошлой ночью, был настоящим, и они оба знали это. Он сразу почувствовал, как ее тело прижалось к нему, а губы жадно открылись навстречу его губам. А когда она внезапно прервала поцелуй и объятие, он сразу понял по ошеломленному лицу Сьюзен, что для нее собственная реакция явилась полной неожиданностью. А он, он сам ступал на опасную почву, это не вызывало ни малейшего сомнения! Он начинал испытывать нечто, чего не переживал никогда раньше, даже с Кейт. Сьюзен притягивала против его воли. Но черт побери, они так бы подошли друг другу! Вместе работая, вместе проводя свободное время, вместе ложась в постель…

Почувствовав неожиданное волнение, он быстро переключился на первоочередные дела. «Это надо прекратить», — велел он себе. Они оба знают, что у нее большие планы, не ограничивающиеся «Курьером». Он просто должен принять это как неизбежный факт.

— Ну как, помог тебе Эл с этим твоим ковром? — спросила Нора.

— Да, — улыбнулась в ответ Сьюзен. — Он отличный парень. Он даже остался и помог мне еще и другие вещи распаковать. Я давно должна была это сделать, да все как-то руки не доходили.

— О, правда? — Нора наклонилась ближе, надеясь услышать что-нибудь интересное.

— Угу. Мы изрядно повеселились, занимаясь этим, — хихикнув, заявила Сьюзен.

— Ну и отлично! — Нора подмигнула и показала ей поднятый вверх большой палец.

Сьюзен внимательно посмотрела на Нору, которая повернулась к своему столу. Она казалась всегда такой умиротворенной, довольной, счастливой. Даже когда в отделе царили суматоха и полная неразбериха, спокойствие и внутренняя уверенность этой женщины были просто сверхъестественными. Три фотографии членов ее семейства занимали особый уголок на ее столе. Нора готова была в любой момент рассказывать о выдающихся достижениях детей с нескрываемой и вполне заслуженной гордостью.

— Нора, могу я спросить тебя кое о чем?

— Конечно, давай.

— Почему ты решила остаться в «Курьере»?

На какую-то секунду Нора задумалась, посмотрела куда-то вдаль и снова повернулась к Сьюзен.

— Знаешь, одно время мне хотелось взять штурмом весь мир. Я представляла себе успех только на условиях размера тиража и важности репортажа. Но сейчас я не променяла бы ни за какие блага то, что имею здесь, на так называемый большой успех. У меня есть семья. Мы не богаты, но вполне прилично обеспечены. Живем в прекрасном районе, где люди и правда небезразличны друг к другу. И я довольна своей работой. В общем, мне повезло.