Барбара Воллес - Моя милая леди

Рокси посмотрела на Стеффи, играющую с пони. Если бы она согласилась на план, изначально предложенный Майклом, ей было бы проще получить деньги и обеспечить будущее малышки. Но ее дочь также заслуживает знать, кто она и откуда родом.

— Да, — твердо ответила Рокси. — Я хочу узнать правду.

— Отказ Синклеров от теста означает, что нам с вами придется брать инициативу в свои руки.

— Каким образом?

— По закону они могут отклонять нашу просьбу до бесконечности. В законе строго оговорено, в какие сроки можно заявлять претензию на наследство. В вашем случае все сроки давно уже истекли.

Слишком мало, слишком плохо, слишком поздно — вот история всей ее жизни.

— Что мы можем сделать?

— Я считаю, что нам лучше вести атаку сразу в двух направлениях. Мы обратимся в суд с претензией и будем ждать, когда ее рассмотрят. На это могут уйти годы.

— А другое направление?

— Мы усилим общественное давление. Заставим Синклеров поступить по справедливости.

Майкл достал из своего портфеля желтый блокнот, перелистнул несколько исписанных страниц и подался вперед.

Рокси тоже подалась вперед:

— Что конкретно вы собираетесь делать?

Его глаза заблестели, уголок рта приподнялся в сексуальной улыбке.

— Мы поговорим с прессой.

Майкл думал, что Роксанне как актрисе понравится эта идея, но, похоже, он ошибся. Она сразу переключила внимание на девочку, играющую на полу.

— Разве наше обращение в прессу не разозлит Синклеров?

— Риск, конечно, есть, — согласился Майкл, — но это также позволит нам рассказать нашу историю.

— Мою историю, — поправила его она. — Вам, в отличие от меня, не придется рассказывать посторонним людям историю вашей жизни.

— Не придется, — согласился Майкл.

Она закусила внутреннюю сторону щеки, отчего ее губы соблазнительно надулись. Без макияжа она выглядела моложе, мягче и уязвимее. Майкл в очередной раз напомнил себе, что ему не следует думать о своей клиентке как о женщине. Не следует хотеть ее поцеловать.

— Это хорошая стратегия, — сказал он, заставив себя сосредоточиться на теме их разговора. — Если дело будет предано огласке, Синклеры не смогут его замять.

Глаза Роксанны потемнели, став почти коричневыми. Майкл еще во время первой их встречи заметил, что так происходит, когда она возмущена или расстроена.

Почему ей так не нравится его идея? Она же хотела стать актрисой. Ей определенно должно нравиться быть в центре внимания.

У него за спиной что-то загремело. Обернувшись, он увидел, что дочка Роксанны огораживает конюшню пластиковым заборчиком, и вспомнил их недавний разговор об отце Стеффи.

Ну конечно же. Как он сразу не догадался?

Роксанна подтвердила его догадку.

— Вы обещали, что оставите ее в покое. — Ее глаза яростно сверкали. — Я же сказала вам, что не хочу ее в это впутывать.

— А я сказал, что сделаю все возможное.

— Если это и есть все возможное, нас ждет провал.

Она так резко выдвинула стул, что чуть не опрокинула его, и быстро направилась в кухню. Из-за стены донесся грохот кастрюль и сковородок.

Испытывая чувство неловкости, Майкл повернулся и обнаружил, что Стеффи укоризненно смотрит на него. Отлично. Он разозлил еще и ребенка. Что ему делать?

— Твоя мама… э-э… мы с ней…

Девочка продолжала смотреть на него с осуждением.

Черт побери. С Роксанной проще иметь дело.

— Вам следует научиться перестать уходить, не закончив разговора, — сказал он, присоединившись к ней на кухне. — Это затрудняет общение.

Роксанна стояла у раковины и наполняла водой кастрюлю.

— Я обещала Стеффи макароны с сыром.

— Прямо сейчас?

— Это лучше, чем заставлять ее ждать. В любом случае мы с вами все уже обсудили.

Прислонившись к кухонной стойке, Майкл закатил глаза:

— Я думал, вы уже перестали со мной спорить о моих намерениях.

— Вы неправильно думали. — Закрыв кран, она вытащила кастрюлю из раковины. Ее футболка при этом выскользнула из-под пояса брюк, и он увидел полоску кремовой кожи.

— Послушайте, я все прекрасно понимаю. Вы хотите защитить своего ребенка. Но вы должны отдавать себе отчет в том, что не можете вечно скрывать от всех ее существование. Люди Брэссарда уже наверняка собирают о вас информацию.

— Разумеется, я не думала, что смогу скрывать, что у меня есть дочь, — ответила она, ставя кастрюлю на плиту и зажигая конфорку.

— Вы расстроены из-за этого?

— Что? Нет! Как вы можете такое говорить? Стеффи — это лучшее, что у меня когда-либо было. Она доставляет мне только радость.

— В таком случае, может, вы расстроены из-за ее отца?

Роксанна с лязгом накрыла кастрюлю крышкой.

— Я уже говорила, что мы с отцом Стеффи давно не поддерживаем отношений.

— Когда пахнет большими деньгами, отсутствующие отцы нередко вспоминают, что у них есть дети.

— Он не объявится.

— Вы не можете знать наверняка.

— Могу. Чтобы объявиться у нас, он сперва должен узнать, что у него есть дочь.

— Он не знает?

Роксанна открыла один из верхних шкафчиков и начала в нем рыться.

— Я не смогла ему сказать.

Майкл не видел ее лица, зато чувствовал напряжение в ее голосе.

— Почему? Он женат? Или, может, он умер?

В ответ она лишь невесело рассмеялась.

— Мне нужно знать, — сказал Майкл. — Если есть хотя бы малейшая вероятность того, что Синклеры могут о нем узнать, вам следует мне рассказать.

— Я не смогла ему сообщить, потому что не знала ни его фамилии, ни адреса, — произнесла она сдавленным голосом. — Я даже не могу быть полностью уверена в том, что он назвался своим настоящим именем.

Майкл вдруг почувствовал ненависть к этому безответственному негодяю.

— Вы хотите сказать…

— Что я выпила лишнего и переспала с незнакомым мужчиной? Да, почти так все и было. — Она старалась казаться равнодушной, но у нее плохо получалось. Майклу было больно за нее. Будь это в его силах, он сделал бы все, чтобы избавить ее от стыда и разочарования.

Майкл попытался положить руку ей на плечо, но она увернулась.

— Яблоко от яблони недалеко падает, не так ли? — произнесла она с горечью.

— Что произошло?

— А вы как думаете? У меня был ужасный день, и я пошла в бар в отеле залить свое горе. Один парень угостил меня вином и утешил. Когда я проснулась, его уже не было.

Майкл сжал руки в кулаки. Каким идиотом надо быть, чтобы не захотеть проснуться рядом с такой женщиной?

— Стеффи — это единственное напоминание, которое о нем осталось. — Роксанна улыбнулась, но он заметил, что ее глаза блестят от непролитых слез. — Она ничего не знает о своем отце. Когда она меня о нем спрашивает, я обычно перевожу разговор на другую тему. — Подняв дрожащую руку, она закрыла полку. — Не знаю, что я буду говорить Стеффи, когда она станет старше.