Лилиан Пик - Любовь и грезы

— Достаточно, мисс Лайл, — прорычал он, тем отметая все ее доводы. Откинувшись на спинку стула, он продолжил: — Вам не помогут ни эмоции, ни слезы. Если вы попробуете размышлять здраво, то поймете, что вносите сами сюда личные отношения. Не я, а вы. Там, за пределами библиотеки, вы — выпускница университета, но здесь — здесь вы всего лишь младший помощник — самый младший — библиотекаря. Вы должны многому — очень и очень многому — научиться. Это не в ваших интересах и не в интересах библиотеки — позволять вам делать какую-то работу только потому, что она вам «безумно» нравится, тогда как, из-за отсутствия знаний, вы просто не сможете выполнить ее должным образом. — Он смотрел, как она вытащила платок и принялась вытирать слезы. — Поэтому можете прекратить взывать к беспристрастию и справедливости, прекратить ваши абсурдные обвинения в «объявлении вам войны» и предубеждении против вас и извиниться.

Она извинилась — запинаясь и чуть слышно.

— И еще, мисс Лайл, запомните, — он холодно смотрел на нее, — здесь я старший. И так же как и все прочие, вы должны подчиняться моим приказам, независимо от того, нравятся ли они вам, и независимо от ваших привилегий. — Он опустил глаза к начатой работе. — Да, спасибо, что занесли книгу.

Когда она возвращалась домой в автобусе, то, оставшись одна, слегка всплакнула, вспомнив об этом человеке и его минутной слабости, когда в полутьме лестничной площадки он спрятал лицо в ее струящиеся волосы.

Кэролин позвонила Шейну, чтобы сказать о вечеринке, которую собиралась устроить Хилари. Трубку взял дядя и спросил, как ее дела.

— Очень хорошо, — ответила Кэролин, скрестив пальцы.

— Я вскоре загляну опять, дорогая, чтобы проверить, как ты там. Я должен проследить за действиями этого мистера библиотекаря Хиндона. Никогда не знаешь, что он задумал. Даю тебе Шейна.

— Привет, солнышко, — прошептал он, чтобы не услышал отчим, — как там большой плохой босс?

— Я… он… ну, он… — не знала, как ответить, Кэролин.

— Ясно, детка, я все понял. Можешь не продолжать. Все такой же плохой. Ясно, что тебя надо слегка утешить, и я — именно тот человек, который может это сделать, да?

Она рассмеялась:

— Ты? Вот уж не знаю. Да, ты помнишь, я рассказывала тебе о Хилари? Ну так вот, она устраивает вечеринку в среду, и я получила специальное задание привести тебя. Мне кажется, она слегка влюблена в тебя.

— Да ты что? Я жутко польщен! А как относится муж к этим ее «влюбленностям»?

— Его не будет несколько месяцев.

— Знаешь, это уже становится интересным.

— Нет-нет, Шейн, если ты пойдешь со мной, то должен обещать вести себя прилично. Не забывай, что она сестра Ричарда Хиндона, а наши с ним отношения и так отвратительны, не хватает только глупостей с твоей стороны.

— Ну ладно, постараюсь быть пай-мальчиком. Так когда мне заехать за тобой?

Условившись о времени, они распрощались.

Собираясь на вечеринку, Кэролин надела желтое платье без рукавов. Одну косу она уложила в виде короны вокруг головы, а вторую перекинула через плечо вперед и оставила свободно висящей. У нее был вид одновременно и невинный, и многообещающий, и интригующий.

Стоя рядом с Шейном в гостиной Хилари, потягивая шерри, она слушала разговоры вокруг. Глаза Хилари были устремлены на Шейна, она откровенно им любовалась. Шейн упивался этим, тогда как Кэролин хотелось, чтобы он немного сдержаннее реагировал на этот вызов. Каждый раз, когда открывалась дверь, она тревожно оглядывалась, не Ричард ли это.

Но по мере того, как шло время, а он все не появлялся, она вообще засомневалась, что он придет. Хилари сказала, приблизившись к ней:

— Знаете, Кэролин, один человек не почтит нас своим присутствием. Догадываетесь, кто? Мой любимый братец. Он ненавидит вечеринки, но сверх того, он не переносит моих друзей. Он, наверное, ушел куда-то, и мы избавлены от него.

Кэролин, почувствовавшая усталость от разочарования, присела на кушетку.

Глядя на залитый солнцем сад через французское окно, она прикидывала, как бы выскользнуть туда незамеченной. Потом решила попробовать. В тот момент, когда она приподнялась с кушетки, на ее плечо легла чья-то рука и заставила ее опуститься на место.

— Куда вы направились, прелестное дитя? — Голос принадлежал молодому человеку, одетому в цветастую рубашку и ярко-розовые брюки. Она удивилась, как он мог попасть в число «друзей» Хилари, так как он скорее был ровесником ей, а не Хилари. — Впрочем, куда бы вы ни шли, — проговорил он, внимательно оглядывая Кэролин, — возьмите меня с собой?

— Я передумала, — проговорила Кэролин, оглядываясь вокруг в поисках Шейна. Однако Шейн был поглощен разговором с девушкой в летящем платье до колен с шарфом а-ля Елизавета на шее.

Проследив за взглядом Кэролин, молодой человек сказал:

— Девушка, на которую вы смотрите, — Джейн. Она, как и я, художница. А кто ее новый друг, я не знаю.

Кэролин рассмеялась:

— Это Шейн, мой друг.

Рукой с тонкими пальцами он изящно слегка стукнул себя по лбу:

— Вот влип, вечно это со мной. — Он опять внимательно оглядел Кэролин, как будто намереваясь писать ее портрет. — В вас есть что-то, определенно есть что-то такое, что мне хочется схватить. На холсте, конечно, на холсте. — Откинувшись назад, он расхохотался.

— Кэролин, — подплыла к ней Хилари, — думаю, ваш Шейн великолепен, просто чудо! Джонатан, дорогой, — протянула она руки стоящему с Кэролин юноше, — давно вы здесь?

— Целую вечность, — ответил он. — Я нашел себе ангела. (Хилари засмеялась и двинулась дальше.) Эти волосы, — продолжал Джонатан, придвигаясь к Кэролин все ближе, пока не прижался к ней вплотную. — Эти чудные волосы. — Он взял в руку висящую косу, прижался к ней щекой, а затем поднес к губам. Второй рукой он обхватил Кэролин за талию, а поскольку она уже и так сидела на самом краю кушетки, то отодвинуться от него не могла.

— Моя дорогая, — проговорил он, — расплетите ее для Джонатана. Художник внутри меня изнывает от желания видеть эти волосы. Это должно быть потрясающее зрелище — видеть их расплетенными и свободными.

— Да, действительно, — сухо и сардонически произнес кто-то, стоящий перед ними, — Особенно в три часа ночи.

Кэролин попыталась освободиться от объятий Джонатана и подняла глаза на человека, произнесшего это, который стоял, небрежно прислонившись к стене, держа в руке стакан и глядя на них. Казалось, он стоит здесь уже давным-давно.

Даже Джонатан растерялся, когда до него дошел смысл сказанного. Он быстренько отодвинулся.

— Бог мой! — проговорил он, покачивая носком ботинка. — Опять влип. — Посмотрел на Ричарда: — Это ваша девушка или что-то в этом духе? — Вставая, он хитровато глянул на Ричарда, махнув рукой, показал, что место свободно, и удалился.