Энн Мэтер - Опасные чары

Саманта Барлоу была высокой стройной женщиной со светлыми длинными волосами, которые, как и у Джули, свободно падали на плечи, и голубыми глазами, обычно скрывавшимися за стеклами очков в роговой оправе. Из одежды она предпочитала брюки и свободные блузки, а поскольку в данный момент она была на шестом месяце беременности, то ей пришлось ограничиться специальным халатом с лиловыми, красными и зелеными узорами.

Когда Пол и Джули прибыли, в квартире уже собралось порядочно гостей. Саманта встретила Джули чрезвычайно радушно и сказала:

— Дорогая, где ты пропадала всю неделю, я ждала тебя, как всегда, в среду, но ты не пришла, потом я надеялась, что ты позвонишь, однако от тебя ни звука!

Пол, которого Бенедикт потащил знакомить с каким-то подающим надежды певцом, был далеко, поэтому Джули попросила:

— Сам, голубушка, не могли бы мы поговорить наедине. Мне нужно высказаться, иначе я сойду с ума!

Саманта с тревогой посмотрела на подругу.

— Но разумеется, дорогая… Бен! Займись гостями. Я пойду в спальню поболтать с Джули.

Бен, высокий и широкоплечий, с усами и бородой, как у Ван Дейка, кивнул и воскликнул:

— Хорошо, любовь моя!

Обе девушки прошли в спальню, которая сама по себе являлась достопримечательностью с обоями в лиловую и белую полоску, пушистым черным ковром и круглой кроватью.

Подруги устроились на ней, и Саманта с теплым участием сказала:

— Давай, цыпленок, расскажи все своей мамочке!

Джули вздохнула и, стараясь ничего не утаивать, откровенно поведала Саманте все, что с ней произошло с их последней встречи. Саманта слушала сначала с удивлением, затем не веря ушам своим.

— Но, милая, ведь это Мануэль Кортес! Просто невероятно! — Саманта буквально вытаращила глаза. — Ты очень красива, моя дорогая, а, как я слышала, Мануэль весьма неравнодушен к красивым женщинам.

— Я знаю, — с горечью заметила Джули. — Вот такая со мной приключилась история! Мне было необходимо кому-то излить душу. Последние дни я просто сама не своя.

— И ты встречаешься с ним во вторник?

— Наверное. Если он вовремя появится. В противном случае я не собираюсь ждать его, как в прошлую среду. И самое главное: я вовсе не уверена, что поступаю правильно, соглашаясь на свидание с ним.

— Дорогая, не знаю, что тебе и посоветовать, — вздохнула Саманта. — Он хорош, я бы сказала, довольно опасен! Ведь ты сама говоришь, что у него нет уважения к женщине. Да и откуда оно может появиться, если все женщины во всех городах цивилизованного мира сходят по нему с ума? — из кармана халатика Саманта достала сигареты и предложила Джули. — Не удивительно что его женитьба окончилась полным фиаско.

— Женитьба? — перебила Джули, внезапно побледнев.

— Да, Джули, женитьба. Я однажды прочитала его биографию в каком-то журнале. Кажется в «Лайф». Он женился, когда ему было шестнадцать лет, на мексиканской девушке. У нее родился ребенок, девочка. Не помню, как ее назвали. Мануэль уехал в Сан-Франциско, а став знаменитым, развелся. Или, может быть, она с ним развелась. Подробности я забыла.

— А ребенок? — спросила Джули тихо.

— Кажется, девочку он взял себе. С его деньгами он мог себе это позволить. Ей сейчас должно быть уже шестнадцать лет. Кортесу тридцать три или тридцать четыре года. — Саманта пожала плечами. — Я думаю, это был один из тех вынужденных браков. Неожиданная беременность и тому подобное. Они никогда не бывают прочными… или, по крайней мере, очень редко.

— Да, — с трудом сглотнула Джули. — Я не знала, что он был женат. И что у него есть дочь.

— Мало кому известно. Он старается не распространяться о своей личной жизни и не стремится, как некоторые звезды эстрады, к широкой рекламе.

— Знаю, — сказала Джули, вспоминая их поездку в ресторан «Белый дракон». — Он вообще не любит больших скоплений людей. У него чудесная квартира на самом верхнем этаже нового высотного дома, откуда открывается великолепный вид на Лондон.

— Знаешь, Джули, — дружески похлопала Саманта приятельницу по плечу. — На твоем месте я постаралась бы забыть Мануэля Кортеса. Он не для тебя. Его жизнь, вся окружающая среда, в корне отличаются от твоей жизни и той среды, в которой ты выросла. Как бы ты ни думала на этот счет, ты сама прекрасно видишь, что, судя по его поведению, у него в отношении тебя нет сколько-нибудь серьезных намерений. Если мужчина по-настоящему любит девушку, он не станет ее совращать, а будет обращаться с ней уважительно.

— Я знаю, Саманта, — вздохнула Джули, — все это правда, но почему-то я не могу не думать о нем. Как видно, прежде чем ему удалось добиться успеха, жизнь у него была страшно тяжелой. И мне кажется, здесь кроется причина, почему он относится к женщинам без достаточного уважения. А потом эта женитьба… — Джули тряхнула головой. — Это, может быть, странно, но у меня такое чувство, будто, несмотря на богатство и славу, Мануэль Кортес очень одинок.

— Ах, перестань, дорогая! — воскликнула удивленная Саманта. — Возможно, Мануэль Кортес действительно в чем-то и нуждается, но уж никак не в жалости.

Джули встала и, подойдя к окну, стала смотреть на улицу невидящими глазами. Саманта, быть может, и опытна, но она не знает Мануэля, не имела возможности разглядеть, что под светской маской скрывается обыкновенный страдающий человек.

— Словом, решай сама, Джули, — подняла брови Саманта. — Но мне кажется, я разбираюсь в мужчинах немного лучше, чем ты.

— Ладно, Сам, — улыбнулась Джули. — Я тебе верю. Но хотелось бы знать, как мне теперь поступить.

Здесь Саманта ничем не могла помочь. Она высказала свое мнение, утверждая, что Мануэль Кортес ей не подходит, что у него нет нравственных норм, что он был женат и разведен и у него есть дочь лишь не намного моложе самой Джули, но какой ей от всего этого толк. Он по-прежнему был красив и будоражил ее воображение.

Как следствие душевной раздвоенности, Пол начал раздражать Джули. Его аккуратность и благовоспитанность стали действовать ей на нервы. Уже не нравилось, как он водит машину с осторожной самонадеянностью, как курит, держа сигарету кончиками пальцев, как он избегает крепких напитков, довольствуясь пивом или, изредка, слабым коктейлем. Просто невыносимо. Джули чувствовала, что эмоции разрывают ее существо на части. Мягкие руки Пола так отличались от твердых пальцев Мануэля, его большое упитанное тело отталкивало. Никакого сравнения с гибкой силой, которую она ощутила, когда Мануэль обнимал ее. Ничего, кроме отвращения, не вызывали и пухлые губы Пола.

В воскресенье, когда Джули нужно было идти к Баннистерам обедать, она сказалась больной и провела весь день дома, в скуке и унынии; однако выдержать учтивую, бессодержательную болтовню в доме родителей Пола ей было не под силу.