Кейт Хьюит - Порочная тайна

– И все-таки я здесь для того, чтобы выполнять поставленное задание.

– И я уверен, вы прекрасно с этим справитесь сегодня. Что сегодня по плану?

Грейс испытала облегчение, поняв, что он любезно решил оставить тему вчерашнего вечера. Сегодня она могла уже заниматься делами.

– Прежде всего мне нужно составить список всех картин, находящихся в подвале, и затем сверить их по международному реестру утерянных произведений искусства. Так мы сможем отсеять те картины, которые были украдены из музеев. И нужно будет связаться с экспертами из тех музеев…

– Мне бы не хотелось, – сказал Хэлис, – связываться с кем-либо до того, как мы определимся, с чем имеем дело.

– А почему?

– Потому что СМИ развернут бурную деятельность, когда узнают, что у моего отца было столько украденных картин, и мне бы хотелось контролировать все это… хотя бы частично, – мягко ответил он. – Я не люблю публичность.

– И я не люблю.

– Но все же, – протянул он, – вас будут упоминать во всех статьях, которые, несомненно, появятся на эту тему.

– Они будут упоминать «Эксис-арт», – быстро сказала она. – Моего имени там не будет. Согласно нашей давней сделке.

– Вам и впрямь не нравится публичность.

– Не нравится.

– Тогда вы, по идее, должны согласиться с тем, что нам пока не стоит связываться с кем-либо.

– Мне не нравится, когда мною руководят, – категорически заявила Грейс.

Хэлис поднял бровь:

– Я бы не назвал просьбу повременить со звонком в полицию руководством.

– Это потенциально вредит моей репутации.

– У вас есть моральное возражение?

Грейс закусила губу. На самом деле у нее не было такого возражения, если она могла верить, что он проинформирует соответствующие правовые органы и картины вернут на место.

Однажды Грейс уже поверила заверениям мужчины. Поверила его лживым обещаниям. Позволила взять себя в плен отчаяния. Каждый мускул ее тела напрягся от этих воспоминаний. Головная боль слегка напоминала о себе – как будто остатки вчерашней мигрени насмехались над ней. Хэлис Тэннос – не твой бывший муж. Вас с ним связывают сугубо деловые отношения.

– Вы все еще не доверяете мне, – тихо проговорил Хэлис. – Да? Не верите, что я передам коллекцию отца по назначению.

Грейс не хотела признавать, что это не только связано с коллекцией. Это зашло уже глубже, и темнота этого подозрения была необъяснима. Она едва ли знала этого мужчину. Она как можно спокойнее встретилась с ним взглядом:

– Я вас даже не знаю.

– Но ведь, – заметил Хэлис, – если бы я собирался оставить картины у себя или сбыть их на черном рынке, я вряд ли стал бы связываться с вашей компанией – это было бы идиотским поступком. Ваше недоверие уже граничит с нелепостью, Грейс.

– Может, это и кажется нелепым для вас, – ответила она сухо, – но мой жизненный опыт не позволяет мне слишком доверять людям.

– Жизненный опыт в профессиональном или личном плане?

– И то и другое, – спокойно произнесла она и стала намазывать масло на тост.

Хэлис долго молчал, однако она чувствовала, что он обдумывает ее слова, попивая кофе. Она сказала слишком много.

– Итак. Что вы будете делать после того, как составите список картин и сверите их по реестру?

– Проведу первичную экспертизу тех картин, которые не принадлежат ни одному музею. Я не думаю, что у вашего отца были какие-то документы по его картинам.

– Это вряд ли.

– Обычно на картины, представляющие собой какую-либо ценность, выдается сертификат подлинности. Абсолютно невозможно продать ценную картину без такого сертификата.

– Вы имеете в виду, что у моего отца должны быть такие сертификаты?

– На те картины, которые не были украдены, – да. Очевидно, что сертификаты на украденные картины остались в музеях, откуда их украли. Нет, все же нужно связаться с представителями закона. С Интерполом или с ФБР – с их отделом по преступлениям против искусства…

– Нет. – Он говорил все так же спокойно, но Грейс похолодела от его голоса.

Он напомнил ей суровый тон Лукаса, когда она попросила отпустить ее в Афины за покупками. Всего лишь одна жалкая поездка за покупками, купить кое-что для Катерины. Она ничего не сказала тогда и ничего не сказала сейчас. Возможно, она не изменилась так, как надеялась.

– Я не готов к тому, что они ворвутся сюда и начнут роиться здесь, проводя свои расследования.

– Вы что-то скрываете, – с трудом произнесла она.

– Мой отец скрывал и прятал многое, – поправил он. – И я собираюсь выяснить, что именно он прятал… выяснить прежде, чем я вызову представителей закона сюда.

– С тем чтобы решить, какие показать им, а какие продолжать прятать?

Его взгляд заледенел, он подался вперед, крепко взял ее за запястье. Он излучал невероятную, пугающую силу.

– Позвольте мне расставить все точки над «i». Я не преступник. Я не позволю предприятию Тэнносов и впредь ввязываться в какие-либо незаконные аферы. Но также я не позволю взять бразды правления кучке неуклюжих полицейских-бюрократов, которые могут попытаться наполнить карманы при первом удобном случае, как и мой отец. Понятно?

– Отпустите мою руку, – холодно приказала Грейс, и Хэлис глянул вниз, как будто и сам удивился, что держит ее.

– Простите. – Он отпустил ее, затем порывисто вздохнул и взлохматил рукой свои волосы. – Простите, если я напугал вас.

Грейс ничего не ответила. Хэлис задумчиво оглядел ее из-под ресниц, сжав губы:

– Вас когда-то обидел мужчина, да?

Она просто замерла от шока, ее пальцы практически онемели.

– Это, – сказала она, – не ваше дело.

– Вы правы. Еще раз прошу прощения. – Он отвел взгляд. От молчания в комнате повисло напряжение. – Итак, первичная экспертиза. Как она проводится?

– Мне нужно посмотреть, какое оборудование есть в подвале. С произведениями искусства, особенно со старыми, нужно обращаться очень аккуратно. Даже несколько минут на солнце могут необратимо повредить картину. Но мне бы хотелось проанализировать, какие краски использованы, а также применить инфракрасную фотографию, чтобы определить, какие наброски находятся под слоем краски. При наличии нужного оборудования я могла бы назвать возраст дерева, использованного для основы. Этот способ особенно хорош при определении возраста картин европейских мастеров, так как они почти всегда писали по дереву.

– Те две картины в задней комнате написаны по дереву.

– Да.

– Интересно. – Он медленно покачал головой. – Правда, очень захватывающе.

– Я абсолютно согласна.

Он улыбнулся Грейс, и она осознала, как это воодушевляет, когда мужчина искренне интересуется ее работой, тем, что она делает. Когда она была замужем, Лукас предпочитал, чтобы она никогда не говорила о работе, а еще меньше хотел, чтобы она занималась этой профессией. Она соглашалась ради их семейного благополучия, но это ужасно мучило ее. Слишком мучило.