Карен Брукс - Серьёзные отношения

Через какое-то время ее перевели в отдельную палату. Ребенком занялись врачи и сестры, а Тина, блаженно вздохнув, крепко заснула.

Когда она проснулась, был уже полдень. Дьюк, наверное, уже летит в Америку, подумала она. Интересно все же, что должно произойти двадцать первого августа? Хотя ей-то что? Ее это больше не касается. Даже если на это число назначен его развод с женой, то на ее будущем это уже никак не отразится. С сегодняшнего дня она начинает новую жизнь.

Она назовет его Алан. Да, Алан Форрест — отличное имя! Правда, Дьюк хотел, чтобы, если родится сын, они назвали его Патрик — в честь его ирландского происхождения. Но теперь его желания не имеют никакого значения.

Вошла медсестра с очередными букетами — белые маргаритки для Тины и голубые ирисы для новорожденного.

— А, не пришлось вас будить, — добродушно сказала она. — В это время мы кормим рожениц, чтобы было достаточно молока для ребенка. У вас на редкость здоровый малыш, мисс Форрест. И кричит он так, что у всех уши закладывает! Он просится к вам.

Тина рассмеялась от удовольствия при мысли о том, что сын рвется к ней, пусть даже чтобы только поесть.

— Я поставлю это здесь, ладно? — спросила медсестра, водружая цветы на передвижной поднос в изножье кровати. — Их прислали из Австралии. И еще вот это. — Она протянула Тине прилагавшийся к цветам конверт.

Дьюк, должно быть, написал семье о предстоящем рождении ребенка, подумала Тина, быстро вытаскивая открытку из конверта. Ее глаза расширились от удивления, когда она прочла:

Звонил Дьюк. Он устроил для меня билет в Англию, чтобы я побыла с тобой и ребенком. Увидимся через пару дней. Держись. Люблю.

Дженни.

Из глаз Тины потекли непрошеные слезы.

— Надеюсь, там не плохие новости? — встревожилась добродушная медсестра.

— Нет. Хорошие, — уверила ее Тина, робко улыбаясь. — Ко мне приезжает сестра.

— Прекрасно! Сейчас я принесу вам чашечку замечательного чая, потом закажу завтрак.

Тина долго размышляла над этим последним великодушным жестом Дьюка. Видимо, следует еще раз все тщательно обдумать. Но позднее. Когда все немного утрясется и встреча с отцом ее ребенка уже не причинит ей столько боли.

А теперь, теперь у нее тоже есть кого любить. У нее есть маленький Алан. При мысли о ребенке теплая волна радости омыла ее сердце. Женщина, у которой есть ребенок, никогда не будет одинокой.

Младенец дремал в уютном гнездышке на локте Тины, когда Энн Йорк постучала в дверь, нарушив мирное уединение матери и сына.

— Ты не против, если я войду? — спросила она, вопросительно улыбаясь.

Энн невольно ассоциировалась у Тины с Дьюком, так что она испытала мгновенный укол неприязни, но быстро подавила это чувство. Ведь Энн столько раз помогала ей!

— Заходите, пожалуйста, и большое спасибо за цветы.

— Не за что. Он спит? — прошептала Энн. Осторожно, стараясь не шуметь, она подошла поближе. — О, какой он красавчик! — мягко произнесла она. — Как две капли воды похож на Дьюка.

От подобного сравнения сердце Тины болезненно сжалось.

Миссис Йорк дружески протянула ей руку.

— Жаль, что Дьюк не может разделить это счастье с тобой, Тина, — сказала она сочувственным тоном.

— Ему пришлось уехать. — Тина старалась говорить равнодушно.

— Знаю.

Тина собрала все самообладание, приказав себе держаться стойко. Нужно показать, что теперь она и Дьюк, — чужие люди.

— Дьюк сказал, что все устроил и договорился, чтобы я какое-то время провела у вас, но я не хочу этого. Через два дня приезжает моя сестра, и мы с ней отлично со всем справимся.

— Конечно. Но если мы чем-то сможем помочь, смело обращайся к нам.

Эта забота вызвала у Тины нервный смешок.

— Не могу больше скрывать от вас правду, Энн. Дьюк мне все рассказал. Я знаю, что у него есть жена.

— О! — Энн смутилась. Она придвинула стул поближе к кровати и села. В проницательных серых глазах отразилось понимание. — Мне кажется, Тина, это стало для тебя ударом.

— Да.

— Эта дата… — вздохнула Энн. — Для него это самый последний шанс.

— Да, — послушно согласилась Тина.

Энн перевела глаза на младенца. Озабоченное выражение на ее лице сменилось нежной улыбкой.

— По крайней мере, Дьюк смог присутствовать при родах и увидел своего сынишку. Хорошо уезжать со столь приятным воспоминанием.

Тина почувствовала нарастающее негодование. Что бы ни сделал Дьюк, эта женщина все одобряла и оправдывала!

Миссис Йорк участливо поглядела на Тину.

— Сестра останется с вами в Лондоне, пока не приедет Дьюк?

— Нет. Я не буду ждать возвращения Дьюка. Я вернусь домой, в Австралию, и буду жить там.

— Ты же не хочешь сказать… — нахмурилась Энн. — Ты же не хочешь сказать, что желаешь с ним расстаться?

— Он сам решил оставить меня. Он ведь любит свою жену, а не меня.

— Но, Тина, — откровенно расстроенная, Энн укоризненно покачала головой, — разве можно быть такой жестокой! Он ведь уехал всего на несколько дней. Какая-нибудь неделя, и все будет окончено. Он станет свободным.

— Для Дьюка это никогда не закончится, — резко ответила Тина, обозленная тем, что Энн явно стоит на стороне Дьюка и считает жестокой именно ее, а не его. — Он любит ее, и всегда будет любить. А не меня.

— О, Тина! Не верь ему: он любит на самом деле тебя, а она… — Энн запнулась, — она… просто мечта, о которой он не может забыть.

Пусть это и мечта, но для Дьюка она куда более реальна, чем настоящая жизнь, подумала Тина. Как же, единственная любовь на всю жизнь — так ведь он сказал?

— Для него жена всегда была важнее всего в жизни! — выкрикнула Тина.

— Бога ради, Тина! Неужели ты не можешь понять это? В его положении… Неужели в тебе совсем нет сострадания? — Энн была смущена и уязвлена ее поведением. Она смотрела на Тину с явным осуждением.

— Чего это ради?

Поджав губы, миссис Йорк встала и шагнула к двери.

— Теперь я понимаю, почему Дьюк так настаивал, чтобы ты ничего об этом не знала. До этого я не подозревала, что у тебя с ним такие отношения. И это после всего, что Дьюк сделал для тебя! — В ее глазах читалось ледяное презрение. — Извини, но я привыкла быть откровенной: ты, Тина, — просто чудовищная эгоистка. Прощай.

Энн вышла, а Тина еще долго лежала неподвижно, остолбенев от брошенного ей в лицо обвинения. Вновь и вновь она прокручивала в своей памяти подробности их разговора. Раздумья привели Тину к одному встревожившему ее выводу — она знает далеко не всю правду о Дьюке и его жене.

Конечно, Энн — друг Дьюка, но она разумная женщина и всегда хорошо относилась к Тине. Значит, для того чтобы так решительно отстаивать права жены Дьюка, у нее были какие-то основания. И, по всей видимости, она полагала, что и Тина знает все, до последней подробности. Вот почему она так рассердилась на нее за ее «чудовищный эгоизм», как она это назвала.