Эмили Джордж - Жена понарошку

Кристи чувствовала, что ведет себя просто глупо, но она никак не могла оправиться от шока при этой внезапной встрече. Уж лучше бы она дождалась его дома, в знакомой обстановке, подготовившись и собравшись с мыслями. Там она могла принять его в одном из тех дорогих и элегантных нарядов, которые надевала, сопровождая Дэвида на официальные приемы, тем самым продемонстрировав Доминику, что не зря провела эти восемь лет и знает цену жизни.

Она откинула волосы со лба, почувствовав, что рука у нее дрожит. Доминик это тоже заметил.

— Ты точно в порядке? — спросил он и протянул руку, чтобы помочь ей, но Кристи испуганно шарахнулась в сторону. — Садись в машину, — решительно приказал он. — Я отвезу тебя домой. Как ваш семейный доктор, я…

— Мне ты не доктор! — вырвалось у нее помимо воли.

Доминик странно посмотрел на нее.

— Кристи, — глухо сказал он, наклоняя голову, — согласись, что бессмысленно стоять здесь и спорить. До дома почти полторы мили, и даже если ты ничего не повредила, возможен шок от падения.

Спорить с Домиником было бесполезно всегда, а особенно теперь, когда нервы у Кристи совсем сдали, сердце колотилось, как сумасшедшее, а дыхание никак не желало выравниваться.

Разумеется, он был, как всегда, прав — она действительно пребывала в шоке, но вовсе не из-за того, что упала.

Нервно передернув плечами, она двинулась к новенькому «БМВ» последней модели. Доминик распахнул перед ней дверцу, и когда она садилась в машину, тела их соприкоснулись.

Кристи отпрянула в сторону.

— Что случилось? — недоуменно спросил он.

Ну что он, на самом деле не понимает, с досадой подумала Кристи.

— Ничего. Просто я не люблю, когда посторонний мужчина норовит прижаться ко мне.

Доминик, опустив голову, пристально посмотрел на нее. Как прозектор на вскрытое тело! — раздраженно подумала она.

— Так значит — посторонний мужчина! — зловеще усмехнулся он.

Кристи стало не по себе. Длительная прогулка и тяжелые мысли утомили ее, а эта неожиданная встреча была последней каплей. Отступив на шаг от машины, она устало сказала:

— Я не хочу, чтобы ты подвозил меня, Доминик! Как-нибудь дойду до дому пешком.

И прежде, чем он успел остановить ее, Кристи, не оборачиваясь, побрела по дорожке. Только дойдя до калитки, она различила шорох шин и догадалась, что Доминик неотступно следовал за ней.

Что ж, как врач, он сделал все возможное, и его профессиональная совесть чиста! — желчно подумала она, открывая парадную дверь дома.

— Дочь, это ты? — спросил отец, спускаясь в холл. При виде ее мокрой одежды брови его взмыли вверх. — Что случилось, Кристи? Такое впечатление, что ты все это время играла в снежки и каталась на санках!

— Примерно так и было, — угрюмо отозвалась Кристи.

Отец нахмурился.

— Ты в порядке? — забеспокоился он.

— Да… Просто поскользнулась на дороге и упала в снег. К счастью, ничего серьезного, если не считать уязвленного самолюбия. Как мама?

— Стремительно идет на поправку, — по крайней мере, так сказал Доминик. А впрочем, ты сама сможешь поговорить с ним, — вечером он придет к нам на ужин. — Заметив, что Кристи вздрогнула, отец виновато пояснил: — Это Берта пригласила его. Она переживает, что Доминику тоскливо одному в бывшем доме священника. Я, кстати, и не знал, что он поселился там.

Кристи тяжело вздохнула, чувствуя, что ей никак не удастся увильнуть от ужина.

— Но тебе ни о чем не надо беспокоиться, — поспешно заверил ее отец. — Мать просила передать, что в холодильнике есть все необходимое… И потом, — Пол замолчал и смахнул слезу со щеки, — нам с Бертой очень не хватает его родителей. Мы так славно проводили время вчетвером…

Кристи стало неловко за свой эгоизм. Отец Доминика умер четыре года назад, и мать переехала к незамужней сестре в Беркшир. Сэвиджи были давними друзьями ее родителей, и она понимала их чувства. Но вот что побудило Доминика вернуться в Сетондейл?

— Мама проснулась? — спросила она. — Хочу проведать ее.

— Да, она хорошо выспалась и говорит, что уже начинает тяготиться вынужденным бездействием. Доминик заявил, что еще неделю ей придется провести в постели.

Когда Кристи вошла в родительскую спальню, ее мать — женщина с высокими кельтскими скулами и зелеными, как у дочери, глазами — сидела, откинувшись на подушки. Берта Марсден замечательно сохранилась для своих лет.

Она расцвела улыбкой при виде Кристи.

— А, вот и ты, дорогая! Иди сюда, сядь рядом, поболтаем. Невыносимо лежать без дела, но Доминик настаивает, а если он говорит, что так надо, приходится терпеть. — Она внимательно посмотрела на дочь и, понизив голос, поинтересовалась: — Ты, разумеется, уже знаешь, что он вернулся?

Берта, в отличие от мужа, догадывалась, что для Кристи всякие разговоры о Доминике Сэвидже — что соль на раны. Она не могла не заметить разрыва их отношений восемь лет назад, — за этим наблюдал весь Сетондейл. Но миссис Марсден так и не поняла, что случилось. Доминик всегда вел себя предельно деликатно и великодушно. Убедившись, что ее дочь впадает в ярость при любом упоминании об этом человеке, Берта старалась не задавать лишних вопросов. И теперь она спокойно сообщила:

— Я пригласила Доминика на ужин. Ты знаешь, мужчина, который живет один, даже толком еду не умеет себе приготовить.

— Что за ерунду ты говоришь, мама! — вспылила Кристи. — С чего ты взяла, что мужчины не в состоянии сами о себе позаботиться?

— Я вовсе не считаю Доминика беспомощным, Кристи, — мягко промолвила мать. — Разумеется, он может жить самостоятельно. Но у него так много работы, что вряд ли остается время не спеша приготовить любимую еду и с удовольствием съесть ее. Поэтому я и решила пригласить его. В холодильнике есть рагу, которое можно будет подать на ужин.

— Хватит о Доминике и прочей ерунде! Тебе нужны покой и отдых, — нетерпеливо оборвала ее Кристи, подумав, что временами мать бывает просто невыносима! Берта только что перенесла операцию на сердце, и при этом у нее хватает душевных сил и энергии заботиться о желудке какого-то Доминика Сэвиджа.

Кристи отправилась в спальню переодеться. Она вовсе не стремилась поразить воображение Доминика, но, даже не признаваясь себе в этом, переживала, что при встрече с ним выглядела так непрезентабельно.

Она остановила выбор на элегантном, проверенном в бою — на одном из приемов в Лондоне — платье, которое было куплено по настоятельному совету Дэвида в одном из дорогих лондонских магазинов. Сшитое из джерси цвета верблюжьей шерсти, оно очень шло к отливающим медью волосам Кристи. Платье мягко облегало линии тела и, без сомнения, призвано было соблазнять мужчин.

Разглядывая себя в зеркале, Кристи поняла, почему Дэвид настоял на покупке, — с его стороны это явилось знаком внимания и намеком на увлеченность ею еще до того, как он выразил свои чувства в словах.