Рита Эстрада - Тайна ключа из слоновой кости

Он надломил сухую ветку, которую держал в руке, чтобы обратить на себя ее испуганный взгляд.

Сначала она неуверенно озиралась, затем чего-то испугалась, а затем — возможно, и сама этого не заметив — приятно удивилась, увидев его.

— Эй! — позвала она. — А я думала, вы исчезли.

Он сардонически поднял дутой бровь.

— И куда бы это я девался?

— Назад, в скалу. — Она могла только попробовать предположить.

— Так ты думаешь, я появился оттуда? — Он стоял уже у края расстеленного для пикника покрывала, наклонив к ней голову и расслабившись. Но она чувствовала, что от него исходит напряжение.

Она кивнула.

— Думаю, да. С тех пор как я себя помню, мне всегда казалось, что эта скала — живая. Казалось, она знает меня, защищает, а иногда даже заботится обо мне.

— Но ты не полагала, что это может быть не просто скала, а душа человека? Мужчины, который сильно влюблен?

Она опустила глаза, уставившись на бутылку с вином.

— Никогда, — сказала она и отхлебнула еще вина, чтобы скрыть свое смущение. Напиток приятно согрел горло и желудок, заставив все ее тело расслабиться.

Арман уселся перед ней на покрывало, вытянув стройные длинные ноги. Между пальцами он все крутил сломанный прутик.

— Не позволяй истинным чувствам и серьезным переживаниям смутить себя, chérie. Они так же важны для души, как и настоящая любовь, — сказал голос, что грел ее, как подогретое виски.

Она улыбнулась.

— Будто сказано настоящим французом.

— А почему же нет? — возразил он. — Я ведь и есть настоящий француз.

Она быстро наклонила голову, пряча улыбку.

— Вы совершенно правы. — Все французы, с которыми ей доводилось встречаться, чем-то напоминали Армана.

— Почему ты улыбаешься? И почему пытаешься скрыть это?

Ее глаза невинно расширились.

— Кто, я?

Его черные брови сошлись на переносице.

— На острове есть еще кто-нибудь?

— Честно говоря, нет, — призналась она, затем подумала: возможно, пришло время просветить его немного, рассказав кое-что из текущих событий. — Видите ли, давно уже укоренилось мнение, что французы своенравны и влюблены в любовь. Они также известны своим шовинизмом.

— Что это такое — шовинизм?

— Это слово образовано от имени одного из ваших соотечественников, Шовена. Он был солдатом, безгранично преданным Наполеону и его делу. С тех пор слово стало обозначать преувеличенный патриотизм или, в сегодняшнем мире, любое преувеличенное чувство. Женщины часто употребляют это слово, говоря о мужчине, откровенно утверждающем свое превосходство.

Его нахмуренное лицо стало еще серьезнее.

— Я ничего об этом не знал, — жестко сказал он, — и никогда не слышал о Наполеоне.

— Охотно верю. — Она потянулась, чтобы дотронуться до его руки, и он сжал ее пальцы. — Извините, я забыла. Наполеон был бригадным генералом, затем стал императором Франции — все это произошло в самом начале девятнадцатого века. Но видите ли, мне немного трудно вспоминать историю: в университете у меня не было особого интереса к этому предмету. И то, что я могу вспомнить, гораздо меньше того, что я забыла.

— Ты училась в университете?

Она кивнула.

— Да. В университете штата Мэриленд.

— Что же, все женщины учатся в этом университете или только некоторые?

Она улыбнулась.

— Почти половина учащихся во всех учебных заведениях — женщины. Особенно на первых двух курсах.

В комичном недоумении он поднял брови.

— Женщины учатся в тех же университетах, что и мужчины?

Она покивала, улыбаясь все шире.

— Когда-то давно в Америке женщины посещали школы только для женщин. Но теперь это изменилось, теперь мы можем даже жить с мужчиной, который нам нравится, не выходя за него замуж. Собственно говоря, многие из моих университетских подруг жили с мужчинами, пока учились. Женщины перестали быть только племенными кобылами Они могут наслаждаться равной, с мужчинами свободой, включая и сексуальную.

Арман выпрямилс я.

— Но это же неправильно! Как же эти женщины могут смотреть людям в лицо, не опасаясь позора?

Хоуп тоже выпрямилась.

— При чем тут позор? Что более стыдно: мужчине жить с женщиной или женщине жить с мужчиной?

— Ответ, разумеется, совершенно очевиден. Позор падает на женщину — за то, что она допустила подобное. У нас есть название для таких женщин, и оно не из приятных! — властно закончил он.

— Я вижу, наши взгляды из вопрос о совместном образовании расходятся, — медленно проговорила она. — В любом из этих случаев нет ничего позорного. Как только молодые люди становятся совершеннолетними, выбор — это их дело, и ничье больше.

Хоуп видела, что Арман старается сейчас переварить информацию, которая — по крайней мере с его точки зрения — была невероятной.

— Ты умеешь читать?

Она поморгала при такой резкой смене темы, но ответила:

— Да. Каждый в США должен посещать школу, пока ему не исполнится хотя бы шестнадцать лет. Затем все, кто хочет, могут продолжить образование в колледже или университете. И мужчины, и женщины.

— Поразительно, — пробормотал Арман, размышляя над услышанным. Затем он встретился с ней глазами. — Ты будешь мне читать, — сказал он, словно подводя итог их беседы.

— Читать? — Неужели перед ней сам Шовен собственной персоной? Голос ее прозвучал жестко от переполнявшего его сарказма. — И что же вы хотите, чтобы я вам читала?

Арман помахал в воздухе рукой.

— Что угодно. Что-нибудь такое, что расскажет мне, каким стал этот мир сегодня. — Взгляд его заблуждал, и Хоуп поняла, как неуверенно он чувствует себя в этом новом для него мире, где он так неожиданно оказался. — Книги ведь по-прежнему все еще существуют, правда?

— Да, я даже думаю, у меня в доме найдутся старые газеты или журналы.

Он радостно улыбнулся.

— Чудесно. Для начала сойдет.

— Конечно, — тихо проговорила она. Даже слишком тихо. Если бы он знал ее так хорошо, как думал, он догадался бы, что внутренне она старается уклониться от такого предложения. — А почему, черт побери, вы сами не можете их читать?

— Не ругайся. Это весьма не идет даме. Даже той, которая носит панталоны. — Он с наслаждением и презрением одновременно посмотрел на ее соблазнительные ноги, плотно обтянутые темно синей тканью джинсов, и продолжил: — Да потому ma chérie, [7] Моя дорогая (франц.). что я не очень хорошо читаю по-английски. А поскольку ты англичанка и говоришь по-английски, я осмелюсь предположить, что ты также и читаешь по-английски. Разве я не прав?

На этот раз ее улыбка была такой теплой и искренней, что вызвала у него ответную. Должно быть, настоящая мудрость приходит только в возрасте более двухсот лет. И она решила не спорить сейчас о том, англичанка она или нет. У него и так достаточно информации.