Пенни Джордан - Вновь любима

Ничего не видя, она стремительно повернулась и столкнулась с Джоном.

— Холли… что с тобой?

Он поддержал ее под локоть. В его вопросе прозвучала искренняя тревога и озабоченность. Холли хотела сказать, что с ней все в порядке, но не могла выдавить из себя ни слова: горло сжимали спазмы. Она сумела лишь отрицательно покачать головой. Потом как слепая отстранилась от Джона и пошла вперед, не замечая любопытного взгляда, брошенного на нее билетершей, помогавшей им найти свои места.

Ее всю трясло, бросало то в жар, то в холод, злость затмевала разум. С чего это она так разнервничалась, увидев Роберта с другой женщиной? Какое ей до него дело? Боже, как стыдно!..

Усаживаясь в кресло, Холли попыталась объяснить свое состояние неожиданностью. Если бы она предвидела, что Роберт тоже придет на концерт, можно было бы как-то подготовиться к возможной встрече, но разумные доводы не помогали, все усилия овладеть собой оказались тщетными. Первое отделение Холли просидела как истукан, вцепившись в подлокотники и почти не слыша великолепной музыки, наполнявшей зал, целиком отдавшись своим беспокойным мыслям.

Во время антракта Джон предложил пойти в буфет — выпить чего-нибудь, но Холли отрицательно покачала головой. Не хватало еще столкнуться с Робертом в фойе! А уж об ужине, который должен был состояться после концерта, она вообще думала с ужасом. Как выдержать эту пытку? Может, сослаться на внезапное недомогание и потихоньку сбежать?

При мысли о неизбежной встрече с Робертом Холли опять напряглась. Пытаясь расслабиться, она закрыла глаза и откинулась на спинку кресла. Однако все было напрасно, ибо даже с закрытыми глазами она видела перед собой только одно: Роберта и бесстыдно льнущую к нему Анджелу.

— Если хочешь выпить, — сдавленным голосом сказала она Джону, — иди один, не обращай на меня внимания.

— Да нет, не так уж сильно я этого и хочу. Посижу лучше с тобой. Послушай, ты уверена, что с тобой все в порядке? Мы ведь можем и уйти…

Холли закусила губу, чувствуя себя виноватой. Она ведет себя просто ужасно. Как ребенок или, вернее… как круглая дура. Да, Роберт пришел на концерт, и не один, а с женщиной. Ну и что? Уже десять лет ей известно, что он никогда не любил ее так сильно, как она его. Пора бы уже смириться и принять это печальное обстоятельство как реальный факт. Тогда почему же ей так плохо?

Все эти годы, прошедшие после разлуки с ним, она ни разу не позволила себе предаться воспоминаниям, не пыталась представить, что он делает, чем занимается, и со временем обрела некое подобие душевного покоя, решив, что несчастная любовь осталась в прошлом.

Люди начали возвращаться на свои места. Антракт закончился. Благоприятный момент упущен, теперь ускользнуть незаметно не удастся.

На протяжении всего второго отделения Холли внутренне корчилась от панического страха, который, словно живое существо, терзал ее внутренности. Неестественно выпрямившись, она сидела на краешке кресла и украдкой разглядывала публику. Кто из присутствующих здесь помнит, что у них с Робертом был когда-то роман? Ведь она никогда не делала из этого тайны, ни от кого не скрывала, что любит Роберта больше жизни. В зале много ее ровесников и людей постарше; с некоторыми она жила по соседству, на их глазах росла и взрослела. Все они были знакомы и с Робертом и, конечно, не забыли, как внезапно он уехал в Америку, бросив свою возлюбленную на произвол судьбы.

Близкие друзья Холли постепенно смирились с ее нежеланием заводить новые знакомства, приняли как должное ее равнодушие к мужчинам и браку, объясняя это успехами на поприще бизнеса, поглощающими время и мысли молодой девушки до такой степени, что в ее жизни уже не оставалось места ни для чего другого.

Холли знала, что некоторые приятельницы откровенно завидуют ей. Они открыто признавались в этом, сравнивая свое скучное, монотонное существование в качестве жен и матерей с ее яркой и насыщенной, как им казалось, жизнью свободной женщины. Они видели лишь внешнюю, блестящую сторону ее независимости и не желали понять, что ее работа требует огромной внутренней дисциплины, налагает на нее массу обязательств, ответственности перед собой и доверившимися ей людьми. Порой ей стоило больших усилий достойно нести такой груз и не сгибаться под его тяжестью.

Но ведь здесь не только ее друзья. Есть и другие, кто знает ее не так хорошо и не склонен рассматривать обстоятельства ее жизни сквозь розовые очки дружбы. Наверняка они припомнят прежнюю Холли, неуклюжую, застенчивую девчонку, так открыто и отчаянно любившую, а когда возлюбленный бросил ее, не сумевшую скрыть от чужих глаз своего безмерного горя.

Ближайшие друзья пытались утешить ее, говорили, что она скоро забудет Роберта, уговаривали похоронить прошлое, и со временем, когда в ней проснулась гордость и она сумела преодолеть отчаяние, грозившее окончательно погубить ее, Холли позволила подругам думать, что они были правы.

Она научилась не вздрагивать всем телом, если при ней упоминали о Роберте, и даже Пол, который был для нее самым близким человеком, не догадывался, как тяжело отразилось на ней крушение надежд на счастье, хотя сейчас она уже понимала, насколько глупо вела себя, когда продолжала мечтать о том, чему не суждено сбыться. Замок ее грез был построен на песке и от первого порыва ледяного ветра реальности развалился как карточный домик.

И вот теперь случилось непредвиденное — то, чего Холли даже не могла предположить: Роберт вернулся.

Почему? Ведь, когда он уезжал, когда сказал о своем намерении учиться в аспирантуре Гарвардского университета, а потом начать восхождение по служебной лестнице и в конце концов создать собственное дело, он ясно дал ей понять, что собирается жить в самых престижных столицах мира. Он не скрывал своего желания стать космополитом — тем человеком, который не остановит свой выбор ни на одном из городов земли. Роберт никогда не придавал значения традициям; рамки родного городка, где он родился и вырос, были ему тесны, он стремился вырваться отсюда на свободу, и у Холли не хватило сил удержать его.

«Но я же люблю тебя», — рыдала она, и он смотрел на нее долгим пристальным взглядом, в котором Холли прочла наконец всю правду. Больше обманываться было невозможно, с ее глаз словно спали шоры.

В ответ на этот красноречивый взгляд она пролепетала: «Ты уверял, что любишь меня…»

«Да, — спокойно подтвердил он, — но постарайся понять… у меня есть и другие планы, другие запросы…» Какие ужасные, жестокие слова!..

Расплакавшись горькими слезами обиды и отчаяния, она просила не покидать ее, но Роберт был неумолим.

«Тебе восемнадцать лет, Холли, вся жизнь впереди. Ты умная, способная девушка. Неужели ты хочешь связать себя по рукам и ногам? Семья… дети… это же настоящая ловушка! Если мы сейчас поженимся, то неизбежно обречем себя на духовную и интеллектуальную нищету. Не может быть, чтобы ты этого не понимала».