Джина Кэйми - Измены

— У.О., о'кей?

Она пожала плечом.

— У.О., алкоголь для растирания А что еще есть?

Кэл мог ей сказать, что она уже достаточно выпила и что она зря все еще злится на него. Он налил ей хлебной водки, невзирая на ее протесты, кинул туда несколько кусочков льда.

— А что ты здесь скучаешь в одиночестве? спросила она. — Я было подумала, что у тебя компания больше чем достаточная.

Она посмотрела через плечо на Лорис и Джулию Энн.

— Эта парочка так дополняет друг друга, как никто. Интересно, что у них может быть общего?

Позволив ей высказать это саркастическое, язвительное замечание, Кэл отпил У.О. Пат осушила залпом свой бокал.

— Твоей жене понравилось представление?

— Подумай, ты сейчас можешь говорить мне какие угодно слова. Самое главное, что спектакль прошел успешно, несмотря… ни на что.

Потянувшись мимо него, она взяла бутылку и налила себе чистого напитка.

— Этот поганый Дэвид Файн не заметил нашего успеха.

— Ты имеешь в виду, он не показал вида?

— О, все нормально, он показал. Ты единственный, кто не видел этого. По крайней мере, не успел, он ушел с отвращением.

У Кэла вырвались грубые проклятия, привлекая внимание окружающих.

— Мы добьемся того, что он еще вернется.

— Потребовался целый месяц ежедневных звонков, чтобы добиться того, чтобы он пришел к нам и потом написал о нас в прессе. Он настолько загружен, что ему пришлось отменить какие-то встречи, чтобы быть здесь, а затем смотрел на нас, как на кучку дилетантов-любителей, которые не могут даже начать спектакль вовремя! Нам же необходима его рецензия, Кэл!

— Ты не должна мне этого говорить!

Она все равно высказалась до конца.

— Хорошей заметкой в «Войсе» я бы смогла заполучить критиков из «Ньюс» и «Пост», может быть, и из «Таймс». А теперь, к черту, как я могу предположить, что найду людей, желающих поддержать нас и вложить деньги в такую коммерчески рискованную пьесу, как наша? Нам был необходим его чертов отчет!

Рука Кэла сжала бокал с такой силой, что Пат была уверена, что стекло лопнет. Она была в плену своей собственной злости и разочарования, поэтому не сознавала, какую причиняет боль. Она положила свою руку на его, пытаясь успокоить и дать ему понять, что, несмотря ни на что, она останется его другом.

— Я знаю, что это не мое дело, но ты имеешь врага в собственном доме.

Она выразила ту самую мысль, которая у него уже давно сформировалась в голове. Он медленно поставил бокал и хотел сказать что-то, но не стал. Пат почувствовала, что он испугался, что, если проронит хоть слово, полностью потеряет контроль над собой.

Джулия Энн просто не могла понять, почему ее муж отказывается разговаривать с ней всю дорогу домой, несмотря на все ее подстрекательства.

— Я не выйду из машины, пока ты мне не скажешь, что тебя так взволновало, Кэл, — сказала она, когда он припарковал машину на углу в нескольких шагах от их дома. — Это из-за того, что я сказала или сделала что-то предосудительное?

Он громко и язвительно рассмеялся.

— Предосудительное? Ты просто безжалостно спрятала ключи от машины, чтобы не дать мне приехать на премьеру.

Ее глаза расширились, изображая младенческую невинность. Но Кэл не собирался с ней спорить. Он знал, что это плохо кончится. Та ярость, которая угнетала его весь вечер, стала вновь подниматься в нем с такой силой, что грозила вырваться наружу.

— Выходи из машины, — предостерег он ее, — иначе, клянусь Богом, я не отвечаю за последствия.

Ему не надо было говорить это дважды. Джулия Энн вылезла из машины, хлопнула дверью и направилась к подъезду. Нажав на акселератор, он с такой скоростью сорвался с места, что завизжали покрышки. Рыдая, Джулия Энн наблюдала, как «джип» взмыл и исчез за поворотом.

У Кэла не было определенного маршрута; он только знал, что ему необходимо освободиться от злости и в движении получить свободу. Но вдруг обнаружил, что мчится по Северному бульвару, подъезжая к мосту Пятьдесят девятой. Только тогда он согласился с собой, что конечным пунктом его гонки был дом Лорис. Он ни разу не задумался, что он делает и какие могут быть последствия.

Как и Северный бульвар, Манхэттен в этот поздний час был забит машинами. После кромешной темноты Ист Ривера огни сверкающих небоскребов на мгновение ослепили его. Ночью это был совершенно другой город: он сверкал, вызывая разнообразные чувства.

К тому времени как Кэл проехал через весь город, было уже далеко за полночь, и он даже не подумал остановиться у зрительного зала. Зная Пат, он был уверен, что она перетащила вечеринку в свой дом, и чисто инстинктивные чувства заставили его поехать к Лорис.

Сорок шестая улица была пустынной. Окна Лорис на втором этаже были темными, бамбуковые шторы задернуты. Кэл так остро чувствовал ее присутствие, что его возбуждение все росло. Повнимательнее присмотревшись, он заметил слабый огонек, пробивающийся сквозь узенькие щели. Он поставил «джип» на первом попавшемся месте.

Тусклый свет, который смог заметить Кэл, шел от маленькой лампы на столе у кровати Лорис. Так как с внезапным уходом Кэла вечеринка потеряла всякий смысл для нее, она и не поехала со всеми на квартиру Пат.

Хотя Лорис была удивлена появлению Кэла, у нее не было необходимости спрашивать, зачем он здесь. Она только сказала:

— Тебе не надо было приезжать сюда, Кэл.

— Я уйду, если ты на самом деле хочешь этого.

В следующее мгновение они бросились в объятия с такой силой, что это больше походило на столкновение; их губы приветствовали друг друга во время поцелуя. Они так крепко обнимали друг друга, словно их в любой момент могли разъединить.

Испугавшись своей вспыхнувшей страсти, Лорис захотела вырваться, но Кэл не отпускал ее. Он готов был любить ее прямо здесь, у двери, но сдерживал себя.

Он оторвался от ее губ.

— Я совсем не хотел быть таким буйным… Но я чертовски тебя хочу.

— Я знаю, — сказала она не дыша, имея в виду, что и она чувствует то же самое.

От любви к нему у нее кружилась голова, ее моральные устои ушли в никуда, она едва удерживалась на ногах, когда он, отпустив ее, снимал второпях свою куртку. С тем же нетерпением он буквально сдирал с нее халат.

Кэл сгреб ее в свои объятия, и ее окутал жар его тела. Его рот нежно овладел ее затяжным томным поцелуем. Ее охватила жажда любви к нему с такой силой, что слезы брызнули у нее из глаз. Он почувствовал, что она растворяется рядом с ним, такая нежная и беззащитная, и уже не мог больше сдержать себя.

В своем страстном непреодолимом желании он разорвал ее ночную рубашку и вдруг замер при виде ее тела. Ее кожа, казалось, поглощала свет лампы, покрытой абажуром из рисовой бумаги, отражая теплый кремоватый свет.