Джина Кэйми - Измены

— Что это было? — с трудом переводя дыхание, спросила Лорис.

Кэл отпрянул и достал коричневый бумажный пакет, который издал еще один протестующий звук.

— Это утка Донни.

Он совершенно забыл о резиновой утке, которую купил Брайану, взамен игрушки со сломанной пищалкой. Он молча проклинал себя. Он все, к черту, забыл! Не только про игрушку. Что случилось с ним? Неужели у него в семье было недостаточно проблем, чтобы прибавлять еще? Но он так хотел поцеловать ее и намеревался узнать, как она отреагирует, что почувствует и какие у него будут ощущения от ее губ. Открыв пакет, он достал ярко-желтого утенка и показал ей.

— Мой сын не будет купаться без утенка Донни.

— Твой сын? — удивленно повторила Лорис.

Пат никогда не упоминала, что у Кэла есть сын.

— Да, у меня дома есть маленький сынишка. — И его голос наполнился нежностью, что очень тронуло ее.

Она схватила свою сумку и нажала на ручку двери. Быстро пролепетав пожелание спокойной ночи, она выскочила из машины и побежала сквозь потоки дождя и ветра.

Когда Кэл приехал домой, его ждала Джулия Энн. Ее безумные вопросы почти не тронули его. Единственно, о ком он мог думать, — это о Лорис, а свет с улицы высвечивал ее лицо. У него появились новые идеи по поводу спектакля, все, что он хотел сделать, — поделиться с ней. Все бури Джулии Энн словно ушли для него под землю.

Лорис не надо было смотреть на часы, чтобы определить что сейчас очень поздно. Она сидела по-турецки на усыпанном гвоздями, опилками полу, окруженная рулонами холста, пустыми банками из-под краски, какими-то инструментами и кисточками. Другие артисты их компании ушли сразу после репетиции… она осталась, чтобы помочь.

В ожидании Грега с новой банкой краски она достала остатки обеда — холодный цыпленок и теплое пиво — и смотрела на большую сцену, где Кэл и техническая группа заканчивали последние штрихи на основном оборудовании.

Элегантные белые колонны под углом поднимались со своих фундаментов, угрожая вот-вот упасть, фамильные портреты в позолоченных рамах висели слегка набок. Скрытый среди асимметричных угрожающе напряженных лучей и голубых подсветок над большим особняком, мерцал призрачный огонь.

Видя, что идеи Кэла наконец-то реализованы, Лорис ощутила то же возбуждение, какое появилось у нее в машине той ночью, когда он рисовал ей в воздухе. Вдруг она почувствовала уверенность, что теперь все пойдет гладко. Ведь с самого начала их преследовали неприятности. Четыре месяца господствовал закон джунглей: все плохое, что могло случиться, — случилось.

В ту неделю, когда они решили начать репетиции, жена Кэла упала с кухонного табурета и сломала шейный позвонок. Репетиции были отложены на две недели. Только они приступили, как ушел Брэд, играющий главную роль, и им пришлось все начать сначала. Благодаря Рождественским каникулам и эпидемии гриппа, у них еще оставалось время.

Через две недели — премьера, назначенная на 15 марта. Они работали семь вечеров в неделю, а в уик-энд до трех-четырех утра. Все были утомлены, на грани полного истощения. В воздухе царило постоянное напряжение и почти осязаемая тревога. Но Лорис никогда в жизни не была так счастлива.

— Похоже, что ты в конце концов тронулась, — привел ее в чувство голос.

Она посмотрела вверх и увидела Пат, приближающуюся к ней.

— Кто? Я?

— Да, ты. Ты сидишь здесь, улыбаясь исключительно самой себе, — она подошла к ней с банкой краски в руке. — Лорис, что происходит?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь Грега, нового парня из технической группы?

Хлопнувшись на пол рядом с Лорис, она поставила банку с краской.

— Он попросил меня передать тебе это.

— Сегодня я не репетирую ни одной из своих сцен, — пояснила она, зубами отрывая цыплячье крыло. — Вот и решила помочь раскрашивать панели.

— Этот человек сказал: «Не можешь ты передать это жене Кэла?»

— Что?

Кинув куриную кость в картонную коробку, она вытерла руки о ее замазанные краской джинсы.

— Откуда он взял это?

— Ты никогда не пропускала репетиции — даже тогда, когда тебя не вызывали. Если ты раскрашиваешь панели, значит, ты делаешь декорации. А на это нанимается постановщик. И…

— Хей, Лорис, — позвал Кэл со сцены. — Где гвозди номер два?

— Я же их принесла, — спохватилась она, не обращая внимания на недоуменный взгляд своей подруги.

Пат подождала, пока Арти, управляющий сцены, забрал ящик с гвоздями и отошел достаточно далеко.

— И каждый вечер вы уходите вдвоем. Ты садишься в его машину и уезжаешь с ним. Почему бы Грегу не подумать, что ты его жена?

— А где, к черту, она? — защищаясь, вскричала Лорис. — Она не пришла ни на одну репетицию. Неужели ее не беспокоит его работа? Она же должна понимать, как тяжело ему найти людей себе в помощь. Если бы я была его женой, я была бы здесь каждый вечер, работая рядом с ним.

— В любом случае ты так и поступаешь, — плоско намекнула ей Пат. — Боже, Лорис, а ты случайно не влюбилась в него, а?

— Я просто стараюсь сделать все, что в моих силах, чтобы пьеса прошла успешно. Что в этом плохого?

Взяв отвертку, она открыла крышку банки с краской.

— Мне нравится заниматься этим, Пат. Я никогда еще не была так счастлива!

— Понимаю, — озабоченно сказала она. — И Кэл такой же. Он переменился настолько, что стал не похож на самого себя. Вы занимаетесь этим после репетиции?

— Нет, конечно. Он просто отвозит меня домой.

— И все?

— Ну, мы сидим в машине и немного болтаем.

— Вы просто… разговариваете?

— Да! О том, как прошла репетиция, или о его новых идеях.

Тоненькой палочкой Лорис быстрыми движениями перемешала краску.

— Я имею в виду, почему мужчина и женщина не могут просто побыть вместе без всякого секса. Мы оба любим театр. У нас вот такие отношения. Что в этом ужасного?

Палка переломилась пополам, обрызгав их обеих краской.

— Господи, что я наделала!

Пат засмеялась.

— О'кей! Теперь мы обе грязные.

— Нет! В этом нет ничего хорошего! — закричала зло Лорис, и неожиданно ее глаза наполнились слезами. — Это совсем нехорошо.

Ошеломленная, Пат уставилась на нее.

— Боже, Лорис, да ты влюблена в него!

— Ой, Пат, что мне теперь делать? Я никогда в жизни не была так несчастна!

Но у ее подруги не было ответа.

В публике росло волнение, выражаемое частым покашливанием, а скрип металлических стульев был слышен даже за бархатными кулисами сцены.

— Что ты собираешься делать? — прошептал Арти Пат, которая подглядывала в щель занавеса.

— Мы ничего не сможем сделать сейчас, — огрызнулась она.

Она только что заметила Дэвида Файна, критика из «Вилидж Войс» — единственной газеты, которая нудно освещает авангард, — вскочившего со своего места. Пробормотав проклятия, она отвернулась от занавеса и увидела, что основной состав и техническая группа собрались вокруг нее.