Труди Пактер - Экранные поцелуи

Делани ушел. Солнце садилось, и, несмотря на теплый вечер, Клаудиа почувствовала, что ее бьет дрожь. Она нагнулась, погладила шелковистую теплую шерсть таксы, свернувшейся у ног. Собака тут же открыла глаза, посмотрела на хозяйку.

— С тобой-то все ясно, — любовно произнесла Клаудиа. — Единственное, что тебе нужно от жизни, — это любить меня и быть рядом со мной. Если бы мужчины, с которыми я встречалась, были похожи на тебя.

Собака как будто поняла ее слова. Вскочила, отряхнулась, взобралась к ней на колени. Они вместе наблюдали, как солнце опускается за холмы, поросшие пальмами.

Она сказала Бобу Делани неправду. Никто не собирался за ней заезжать, и идти ей было некуда. Клаудиа Грэхэм сейчас жила вне светских развлечений, вне киносъемок… и без мужчин.

После того как Чад покинул ее, она оказалась в добровольном заточении. Она отменила все ранее назначенные встречи и запретила секретарше назначать новые. Агенту сказала, что никого не принимает. Потом поехала в Рим, подтягивать глаза. Она знала, внешность — основное, что притягивает к ней мужчин. Поэтому, когда ее бросали, она считала, что наступило время для исправления внешности. Однако на этот раз все обернулось против нее.

Воспоминание о том, что сделал с ней итальянский хирург, заставило ее снова потянуться за бутылкой шампанского. Она наполнила бокал. Мужчины… они подводят даже тогда, когда им щедро платишь.

Сейчас она вспомнила своего первого мужчину. Его звали Гарри Бак. Она до сих пор помнила, какой он — высокий, худощавый… Помнила его густые черные вьющиеся волосы. Помнила, как он ее бил. Но сейчас предпочитала не думать об этом. Мысленно вновь переживала во всех подробностях их первую встречу.

Ей тогда только исполнилось пятнадцать лет. Она еще школу не окончила. Неудивительно, что он произвел на нее такое впечатление. Ему-то было около тридцати. Он работал комиком в ночном клубе. Мама ей ничего о таких мужчинах не рассказывала. «А если бы она и вздумала меня предостеречь, — улыбнулась Клаудиа, — я бы все равно не стала слушать».

Она пришла посмотреть его представление с друзьями из колледжа. Он выступал в местном танцевальном зале. Между ними сразу возникло влечение. После представления он подошел к ее столику и предложил выпить. Она не отказалась. Не отказала она ему и тогда, когда он предложил поужинать вместе на следующий вечер. Такому, как Гарри, невозможно отказать. Поэтому когда он привел ее к себе в номер после ужина и попросил раздеться и лечь в постель, она сделала, как он велел.

Первые вечера вместе с Гарри чем-то напоминали школу. Она призналась ему, что еще девственница, и он решил не лишать ее невинности. По крайней мере, не сразу. Вначале он играл с ней. Ласкал тугие маленькие груди и между ногами, пока там не выступала влага. А ей хотелось чего-то еще. Так продолжалось три вечера подряд. Она приходила на представление, потом они шли перекусить в кафе отеля, потом поднимались к нему в номер, раздевались, ложились в постель. Он мог ласкать ее часами, пока каждая частичка ее тела не начинала откликаться на его прикосновения. Груди, соски, живот, даже ступни ног. На четвертый вечер она не выдержала:

— Ну, сделай же это. Просто сделай — и все. Иначе ты сведешь меня с ума.

Он положил ее руку на свой пенис, и она в первый раз ощутила, какой он большой и твердый. Все возбуждение предыдущих вечеров, казалось, померкло перед этим. Так вот ради чего все это. Вот чего она от него ждала. Она чувствовала, что ему это нужно так же сильно, как и ей. Ей было не о чем беспокоиться — он знал, что делать.

Раньше она где-то читала, что в первый раз бывает очень больно. Что нужно научиться получать удовольствие. Теперь она поняла, что тот, кто это писал, ошибался. Принять в себя Гарри оказалось совсем не больно, наоборот. Теперь ей казалось, что за всю предыдущую жизнь она не испытывала главного ощущения, И лишь сейчас она ожила, как будто бы проникновение его пениса замкнуло цепь, и наконец-то все вокруг осветилось волшебным светом.

Через две недели этот свет погас. Гарри сообщил ей, что их ангажемент в округе Оранж-Каунти подошел к концу. Пора двигаться дальше. Следующая остановка — Уичита.

— Возьми меня с собой, — молила она. — Я не буду тебе мешать.

Но Гарри не соглашался. До тех пор, пока в дело не вмешался ее отец. Он работал мастером на местном сталелитейном заводе. Высокий, худощавый, лысеющий, он производил впечатление робкого, стеснительного человека. Однако это было обманчивое впечатление. Характер у Билла Грэхэма мог сравниться разве что с нравом боевого быка. Поэтому когда он объявил, что своими руками убьет того, кто соблазнил его несовершеннолетнюю дочь, Гарри Бак поверил, что так и будет. А когда его пригвоздили к стене номера четырьмя стальными брусьями, принесенными прямо с завода, тут уж никаких сомнений не осталось.

Через неделю Гарри и Клаудиа обвенчались в Уичита. Гостей на их венчании не было.

Брак продлился пять лет, и все это время они провели в постоянных переездах. Гарри был типичным комедийным актером. Он как бы явился из водевилей прежних лет. Однако в нем было что-то от Ленни Брюса, и это спасало номер, поднимая на порядок выше заурядного примитивного зрелища. А теперь его представление отличалось от других еще и благодаря Клаудии. Через полтора года беспрерывных гастролей Гарри начал использовать ее в качестве партнерши, подающей реплики. Эта идея принесла им удачу. Клаудиа, которая всегда выглядела чересчур зрелой для своего возраста, теперь превратилась в настоящую красавицу. Особенно потрясающе выглядело сочетание черных волос и ярко-зеленых глаз. Как только она появлялась на сцене, все мужчины в зале выпрямлялись на своих местах и не сводили с нее глаз. А выступление Гарри довершало дело. Они произвели настоящую сенсацию.

Итак, их совместная работа оказалась на редкость удачной, чего никак нельзя было сказать об их браке. Дело в том, что Гарри не любил женщин. Это совсем не означало, что он не любил секс. Если бы их семейная жизнь сводилась только к постели, все, наверное, сложилось бы прекрасно. Однако им приходилось жить и работать вместе. Здесь-то и начались неурядицы.

Чего бы ни захотелось Клаудии — от нового платья до какого-нибудь лакомства, — Гарри это только раздражало. Так же, как и ее постоянная зависимость от него. А когда Гарри бывал раздражен, он вымещал это на Клаудии. Орал на нее при посторонних, по нескольку дней дулся и не разговаривал с ней. А когда сильно напивался, то и бил.

Клаудиа относилась к этому как к чему-то само собой разумеющемуся. Она любила мужа, несмотря на его буйный нрав. А ночи в постели с ним с лихвой возмещали для нее все остальное. Клаудиа мирилась со всем этим в течение пяти лет, до тех пор, пока на ее долю не выпала большая удача. После этого ей уже не было необходимости мириться с чем бы то ни было, и она могла позволить себе делать только то, что ей нравилось.