Аннемари Шоэнли - Строптивая женщина

— А что ты можешь знать о типичных замужних женщинах?

Он пригладил ее волосы, убрав их со лба. Этот жест был исполнен такой нежности, что у нее слезы навернулись на глаза.

— Вот видишь. — Он указал на ее влажные от слез глаза. — Так могут реагировать только замужние.

Он подсушил ее блузку феном, а на прощание подарил отпечатанную страницу своего диплома.

Его звали Вальтер, и они больше никогда не виделись.

Она тихо открыла дверь ключом. На улице уже светало, проснулись и зачирикали птицы. В квартире горел свет. Марлена осторожно сняла туфли и тихонько на цыпочках пошла по коридору. Она еще никогда не возвращалась домой под утро. Ее сердце бешено колотилось, казалось, в районе горла, так что даже во рту она ощущала его сумасшедшие удары. Она пыталась уверить саму себя, что является не только мужней женой, но и отдельным, самостоятельно мыслящим человеком, который имеет право сам собой распоряжаться. Да уж… Она-то это понимала — поймет ли Бернхард?

Марлена зашла в комнату. Бернхард сидел на софе и смотрел на нее. На столе перед ним стояла бутылка вина. Она была почти пуста.

— Мне очень жаль. Вечер получился таким веселым, что мы никак не могли расстаться и переходили из одной пивной в другую.

Бернхард поднялся. Он смотрел на нее так, будто она явилась сюда прямо с панели, потом схватил за руки и больно сжал их.

— Ты дрянь! Гадина!

Она одеревенела от страха.

— Я должен сейчас быть с матерью, понимаешь? Но из-за тебя не могу выйти из дома. Нельзя же оставлять Андреа одну!

Марлена непонимающе уставилась на него.

— Отец лежит в реанимации. Второй инфаркт. — Бернхард сказал это голосом, полным такой ненависти, как будто обвинял ее в случившемся с отцом. Потом достал бумажник, вытащил оттуда ключи от машины и пошел к двери: — Я еду в больницу.

В этот момент зазвонил телефон. Марлена вздрогнула.

Бернхард вернулся и снял трубку. Он бросил на нее уничижительный взгляд. Если случится что-то страшное, говорили его глаза, виновата будешь только ты.

Он напряженно слушал. Марлена внезапно вспомнила, что еще час назад лежала в постели другого мужчины, и прежние страхи ожили в ней. Она теперь и сама верила, что, если весть дурная, — грех будет на ней.

Бернхард медленно положил трубку.

— Он умер, — сказал он. — Он умер, а ты где-то шлялась.

Когда она попыталась обнять его и утешить, Бернхард оттолкнул ее руки:

— Мы еще поговорим. Когда все кончится.

И он, не оглядываясь, вышел из дома.

Марлена сидела за письменным столом Бернхарда и с печалью, смешанной с ужасом, смотрела на траурную фотографию, на которой Евгений Штритмайстер казался каким-то манекеном: словно на самом деле он никогда и не жил, словно его изготовили специально для этого фото, с мертвыми глазами и толстыми щеками.

Марлена спрятала лицо в ладони. Ей вдруг пришло в голову, что сегодня она потеряла единственного человека из семьи Бернхарда, который уважал и ценил ее. Какая-то абсурдная мысль! В конце концов, овдовела не она, а ее свекровь.

Она выдвинула ящик стола и положила фотографию вместе с газетными вырезками в шкатулку для денег. Оттуда вдруг выпала карточка, которую она никогда раньше не видела. «Номер родительского сейфа» — было написано на ней. Марлена взяла карточку в руки. Она даже не знала, что у родителей Бернхарда есть сейф. Она осторожно положила карточку обратно и поставила шкатулку на место. Потом пошла в комнату Андреа и принялась убираться. Дочка сегодня вечером пошла к подружке и останется там на ночь; Бернхард пригласил в ресторан каких-то важных клиентов, а сама Марлена собиралась наконец навестить Иоганну. Ей так нужен был сейчас деловитый тон подруги, ее юмор и оптимизм. После смерти свекра обстановка в доме сделалась невыносимой. При каждой возможности Бернхард припоминал ей, что она бросила его одного в ночь смерти отца. Он обращался с ней как с прокаженной, и Марлена подозревала, что за этим кроются и козни ее свекрови.

Ульрика Штритмайстер почти не говорила с Марленой, но когда удостаивала ее несколькими словами, то подпускала в них так много злых шпилек, что Марлена прекрасно понимала: свекровь сожалеет, что ее сын женился на Марлене. Она сожалеет, что ее невестка не стала для сына послушной, кроткой женой — это тем более забавно, думала Марлена, что сама-то Ульрика никогда никому не подчинялась. Она со сдержанным достоинством восприняла смерть мужа и сразу же позаботилась о том, чтобы передать управление фирмой в руки Бернхарда. Во время похорон она беспомощно вцепилась в руку сына и ни на секунду не отпускала его от себя. У него наверняка рука опухла, с неприязнью думала Марлена, шедшая сзади них. Часто она с грустью вспоминала, с каким интересом и тактом выслушивал ее свекор.

— Это выглядело так, словно Ульрика избрала Бернхарда на место умершего мужа, — говорила Марлена за ужином Иоганне, сидя напротив нее за столом. — Она постоянно звонит нам, Бернхард ездит к ней во время обеденного перерыва и забегает после работы, чтобы проверить, все ли у нее в порядке.

— Ты ревнуешь?

— Нет. Я просто не могу отделаться от ощущения, что в результате всего этого мое собственное положение только ухудшается. О своих учебных планах я даже заикнуться не могу, ибо, как недвусмысленно дала мне понять Ульрика в унисон с сыночком: траур — не время для капризов и женских вывертов. Я, по-моему, вообще исключена из их жизни, и Андреа тоже. Поскольку у Бернхарда теперь так много забот на фирме и у матери, он девочку почти не видит.

— Нытье и жалобы вряд ли тебе помогут.

— Я все же рассчитывала на какое-то сочувствие, — сказала Марлена обиженно.

— Достаточно того, что ты сама себе так жутко сострадаешь. Если ты действительно хочешь что-то изменить в этой ситуации, тогда иди и меняй.

— Но как? Со школой получится, только если Бернхард меня поддержит. Как же я смогу оставлять Андреа вечерами одну?..

— Тогда закончи курсы машинописи и дай объявление, что ищешь место секретарши или телефонистки. Ты будешь отсутствовать только днем, когда Андреа в саду. Да и денег немного заработаешь — своих собственных. Может быть, твой строгий «прерыватель» постепенно привыкнет к мысли, что ты деловая женщина, когда поймет, насколько это серьезно. А школа от тебя не убежит.

Марлена с сомнением взглянула на Иоганну:

— Даже не знаю…

Иоганна пошла в комнату и достала портативную пишущую машинку и учебник по машинописи.

— На, забирай. Для тренировки. — Она ободряюще улыбнулась Марлене. — А где все-таки ты была той ночью, когда умер свекор?

Марлена сдержала улыбку:

— На прощальном вечере выпускников курсов английского.

— А потом?