Кара Уилсон - Поверь в любовь

— Я помню, — ответил Роберт, пожимая Сету руку с безупречной корректностью. — Как вы чувствуете себя сейчас, сэр?

— Снова встал на свои конечности и почти как новенький, — заявил тот. — Мелоди, почему ты перестала навещать меня в последнее время?

— Я была занята, — солгала она. — Почему-то так быстро промчались последние недели. Вокруг уже весна, а я последний раз заглядывала в календарь, когда еще вроде был январь. Но мы ведь разговаривали по телефону, Сет.

— Но это совсем не то.

— Да, конечно. Вот почему я очень рада видеть вас сегодня вечером. А Джеймс, он… э-э, он тоже здесь?

— Он здесь. Он фактически торчал у вас за спиной у бара в течение последних пяти минут прикидывался, что не слушает, о чем вы говорите. — Сет взмахнул тростью и скосил один глаз на Роберта. — Сдается мне, приятель, что мы могли бы выпить по кружке пива и дать этим двум станцевать разок.

— Поосторожнее со своей проклятой палкой, Сет! — прорычал Джеймс, появляясь в поле их зрения. — И прекрати устраивать мою жизнь. Я способен выполнять свои общественные обязанности без твоего подстрекательства.

— Ну и хорошо. Вы знаете, где нас найти, когда закончите свой тур. — Сет ухмыльнулся и понизил голос, обращаясь к Мелоди: — Джеймс немного не в духе. Я послал его искать тебя, но он сразу угодил в лапы этой охотницы за мужчинами, что торгует мехами в твоем коммерческом центре.

— Это была Ариадна?

Мелоди было известно, что и другие торговцы, обосновавшиеся в Кошачьем ряду, получили приглашения на бал, но единственным, кого она встретила, был Роджер.

— Она самая. Она чуть не до половины высунулась из своего платья и прямо повисла на Джеймсе. Я уж думал, придется идти на выручку. Конечно, могло быть и хуже, если бы он наткнулся на другую, ту, что поймала его на крючок; она выглядит, будто проглотила маринованную колючку с шипами.

— Мне следовало взять для тебя напрокат не только трость, но и намордник, — задумчиво молвил Джеймс. — Умолкни, Сет.

Тот ловко поддел под локоть Роберта набалдашником трости.

— Так что, приятель? Разоришься на пиво или нет?

Роберт с его выдержкой не дрогнул.

— Буду польщен, сэр, угостить вас.

Джеймс взял Мелоди за руку и повел в танцевальный зал.

— У какого это портняжки ты сняла с витрины свое платье? — спросил он. — Где это было?

— Да уж не там, конечно, где ты приобрел свои манеры, — яростно огрызнулась Мелоди. — Сочувствую, если тебе не по вкусу, когда тебя насильно заставляют танцевать со мной, но это не дает тебе повода так грубо вести себя.

Джеймс немного помолчал. Затем вместо ответа он бережно увлек Мелоди туда, где танцевали.

— Ничто не может меня извинить, — согласился Джеймс. — И я очень сожалею. Позволь начать разговор заново. Сегодня ты выглядишь прекрасно, Мелоди, и я почту за большую честь, если ты потанцуешь со мной. Прошу тебя.

Вокруг было столько хорошо одетых, прекрасно выглядевших мужчин, и Роберт, безусловно, один из них. Однако, если к ним подходило слово «красивые», то для Джеймса определение еще не было найдено. Он высок и бросается в глаза; у него ямочки на щеках и такие ресницы, что можно умереть. Но все герои всегда были такие, разве нет?

Мелоди отвернулась.

— Когда мы танцевали в последний раз, похоже, ни ты, ни я не получили слишком большого удовольствия.

— Теперь будет по-другому. — Он стал в позу приглашающего к танцу.

Певица, подражавшая Мэрилин Монро, наклонилась к микрофону и вполголоса пропела первую строку неизменного шлягера «Я втрескался в тебя, моя сладкая». Свет в люстрах приглушили до звездного мерцания. Это сломило волю к сопротивлению у Мелоди, и она с охотой отдала себя в его ожидающие руки. Ее макушка пришлась чуть ниже подбородка Джеймса. О, пусть ведет ее куда хочет и как хочет.

Не имело значения, что на глазах половины порт-армстронгского общества молодая женщина из одного из наиболее почитаемых в городе семейств делает из себя посмешище в невероятном танце. Не имело значения, что прекрасное тело ее партнера прикасалось к ней с почти неприличной откровенностью. Кому какое дело, если он так плотно прижимал ее к себе, что хирург мог бы сшить их от груди до бедра, превратив в сиамских близнецов? Она любила его. Это так просто. И она уже устала скрывать это.

Мелоди было известно, что разумная женщина не влюбляется из-за ямочек на щеках и широких плеч. Она искала иные черты, которые выстоят, когда ямочки потеряются в морщинах, а плечи опустятся под тяжестью лет. Если у женщины есть хоть что-то в голове, она предпочтет красивой внешности совместимость характеров и терпимость. Она соглашалась с тем, что если мужчина и женщина не в состоянии вместе смеяться над чем-нибудь, то в такой паре женщине, вероятно, придется часто плакать. И она будет оплакивать все, что прошло мимо нее, пока она возилась с человеком, вошедшим в ее жизнь в один прекрасный день зимой и забывшим ее с приближением лета.

Мелоди знала также, что Джеймс, как бы он ни вожделел ее, не отвечал на ее любовь любовью. Рано или поздно надо будет посмотреть правде в глаза, и тогда она испытает боль и заплачет. Но это будет потом. Сейчас же все инстинкты ее существа подсказывали: бери, хотя он может так мало предложить; цени драгоценные мгновения, как бы ни были они скоротечны, ибо другого такого же шанса может больше не представиться на твоем жизненном пути.

Джеймс же решил относительно себя, что он даже хуже, чем можно было предположить. Он настолько жесток и бесчеловечен, что заставил ее и себя пройти через все муки. Почему, будь я проклят, я не сошел с крючка, думал он, когда она дала мне шанс? Почему вместо этого занялся откровенным самоистязанием?

Как будто он не знал ответа на свои «почему»!

Ему было так хорошо, пока она не прошла мимо под руку со своим спутником. Моментально его ослепило бешенство. Им овладело примитивное желание схватить болвана за глотку и прорычать: «Убери свои грязные лапы от моей женщины!»

«Моя женщина»?! Святые мученики, с каких это пор?

Если прежде он испытывал сомнения относительно своих планов на завтра, то достаточно было этого мига бешенства, этого позыва к дикой выходке, чтобы понять: он не только сделал правильный выбор, но и слишком опасно затянул с этим решением.

Пора… Время сказать ей. Хоть на это признание должно хватить его честности: он обязан ей многим. Сколько у них было общего! Ничто не оправдало бы его, если бы ей пришлось узнавать обо всем от Сета или кого-нибудь вроде этой сучки Хлои. Но еще не прозвучал колокол. Еще несколько минут можно держать ее в объятиях, так тесно прижав к своему телу.

Джеймс вздохнул и позволил своей руке пробраться, скользнув по ребрам, дальше, к сладостному изгибу ее груди. Боже! Но как она прекрасна, и как многогранна ее красота! Рядом с разряженными, чересчур обвешанными украшениями женщинами она выделялась как прекраснейший цветок. Ее одежда выглядела как естественные лепестки. Никогда больше Джеймсу не ощутить аромата розы после дождя, опьяняющего и пряного, не вспоминая при этом Мелоди. И через десять лет ему достаточно будет закрыть глаза, и он увидит снова блеск ее волос, нежный поворот ноги, бездонную глубину ее взора.