Юлия Добровольская - Лиловая подводная лодка

— Вы не рассердитесь, если я все же до места вас довезу?

— Мне неудобно…

Он промолчал.

Ну конечно, я бы разочаровалась, высади он меня у метро…

— Вот сюда. Спасибо.

Он заглушил мотор.

Мне не хотелось с ним расставаться.

Да! Мне не хотелось никуда идти! Даже на эту долгожданную, многообещающую и волнующую встречу!

— Спасибо вам. Большое.

— И вам спасибо.

Я засмеялась:

— Мне-то за что?

— За приятную компанию.

— Мне тоже было очень приятно. Правда, — сказала я и смутилась чуть не до слез. — Спасибо.

Но открыть дверь и выйти я не могла.

Почему он не предлагает встретиться? Может, самой это сделать? Я ведь всегда так и поступала — все первые шаги исходили от меня. А тут — ступор. И он молчит.

Ну и ладно! Как хочешь! Я потянулась к ручке двери:

— Всего вам доброго. Вам стоит отдохнуть, вы очень устали.

— Вы правы. Я так и сделаю.

— Спасибо еще раз.

— Не стоит.

— До свидания.

— До свидания.

Я вышла.

Клак — чпок!.. До чего же мягко… даже нежно все работает в дорогих машинах!..

Он не окликнул.

Я вошла в арку. Тишина за спиной.

Я выждала и выглянула на улицу. Он сидел, откинувшись на спинку кресла.

Мне захотелось броситься назад. К нему.

Но я вошла в подъезд.

У Ирки дым коромыслом. Да, у той самой Ирки — моей подруги с яслей, одноклассницы, однокашницы и коллеги. Ей сегодня пятьдесят пять.

Мне велено было прийти за полчаса до назначенного гостям времени, во всей красе, в подготовке не участвовать, чтобы внешность не попортить. Дядька ее овдовевший, видите ли, на меня глаз положил… не помню уже где, но недавно совсем — заинтересовался. Впрочем, меня-то он знает давно, лет десять — как из Приморья сюда переехал, — у Ирки и виделись несколько раз. Но мы при мужьях-женах обретались до недавнего времени да под крышей ближайших друзей-родственников собирались, так что, считай, бесполыми были… Категория возрастная хоть и одна, да по статусу мы не ровня, в разных социумных нишах, как теперь говорят, тусовались. Он — полковник каких-то там войск, нынче при штабе служит… А, вспомнила — пограничник. Молодой парень, на два года всего старше нас — пятьдесят семь минуло. Бравый такой, спортсмен — легкой атлетикой занимался, разряды какие-то имеет. Аккуратен и приятен внешне. И не дурак. Здоровый образ жизни: зарядка, природа, витамины. Только вот к военным у меня… как-то душа не лежит. Не знаю даже почему, объяснения нет. И к некурящим. И к зарядке утренней с витаминами тоже…

Сказать, что я сильно замуж рвусь, не могу. Так, для поддержания тонуса разве… А может, что и получится. Старость коротать вдвоем все же веселей. И материальная сторона — увы, не последнее дело.

Господи!.. Да о чем это я?! Старость! Какая старость?! Я и старость — понятия несовместимые! По крайней мере в ближайшие пятьдесят лет. Материальная сторона… ой, меня сейчас вырвет!..

Ладно. Успокоились! Просто проверим свои женские способности. Я после развода себе еще ни разу не позволила, между прочим… А уже два года прошло. Ну, не то чтобы я мораль блюду — чепуха все это! — просто никто меня пока не раскочегарил до такой степени, чтобы…

Как не раскочегарил?.. А сегодняшний спаситель? Кстати, как он там — бедный, усталый?.. Какой же приятный мужчина! Фу, пошло прозвучало… Лучше так: вот это мужчина! Я бы в него влюбилась! Просто очертя голову!.. А может, уже влюбилась?.. Неужели не встретимся больше? Жаль… Город большой… Да и отсюда ли он вообще? Может, проездом? Если судьба — встретимся, я знаю! Даже на другом конце земли — если судьба. А если нет?.. Тогда и жалеть нечего! А ведь жаль… Ой, как жаль. Просто хоть плачь…

И я заплакала. Бо-оже мой — как же я разревелась!..

Ирка потащила меня в ванную.

— С ума сошла?! Что с тобой? Посмотри на себя! Пришла — ягодка, а не баба! И — на те! Сейчас нос распухнет! Да что с тобой? Родная моя… Ну что с тобой? Волнуешься, что ли? Да он у тебя в кармане! Он мне говорил. Даже невзирая на красный нос!

— У-у-у… Так и сказал, что ли?.. У-у-у… — выла я.

— Так и сказал… Ну все! Хорош! Разошлась невеста! Быстро — холодную маску… сейчас лед принесу… Вон, уже народ повалил… Красься сейчас же! Я пошла гостей встречать.

Я привела себя кое-как в порядок. Только глянула в последний раз в зеркало, снова как разревусь…

Влетела Ирка. Увидела новые потеки свежей краски под глазами.

— Тебя по щекам отхлестать? Чтоб в себя пришла?.. Ну, Симонушка, ну что с тобой?

— Я влюбилась…

— Боже мой! Когда ты успела?

— Час назад.

— Господи! В кого?!

— Не знаю… — И я снова заревела.

Ирка не стала церемониться, наклонила меня над раковиной и принялась смывать второй вариант боевой раскраски для особых жизненных ситуаций. Промокнула мне лицо ледяным полотенцем и вышла. Через минуту она принесла стопку коньяку и заставила выпить.

Меня, естественно, посадили рядом с Ростиславом Евгеньевичем. Он, естественно, вел себя как уже вошедший в права владения. Деликатно, конечно, но вполне конкретно.

Иркина мама, Мирослава Евгеньевна, поглядывала на нас тоже совершенно конкретно — с тихой умильной радостью. Ее младший братик — любимец и гордость их большой славной семьи. Славной во всех отношениях: славный некогда папа, Иркин дедушка, Евгений Ростиславович, ученый-филолог, славный дедушка-прадедушка, капитан парусного судна еще при царе — плюс пятеро славных детей: Мирослава, Болеслав, Владислава, Ярослав и Ростислав — и ни одного слесаря! Или товароведа овощного магазина, на худой конец.

Чем ее радовала такая партия для братика, как я? Ума не приложу!

Первые тосты отгремели залпами шампанского и отзвенели хрусталем. Массовики-затейники с нашей кафедры, руководящие юбилейным процессом, объявили перерыв. Я рванула на кухню — покурить и отдохнуть от тотальной опеки.

Ирка, конечно — за мной.

— Ну что — прошло?

— Не-а. Только началось.

— Что ж теперь Ростиславику, наизнанку выворачиваться?

— Не стоит. Я попробую… — И осеклась. — Господи!

Ирка проследила за моим взглядом:

— Что?.. Что еще?!

В другом конце двора, напротив Иркиного окна, стояла наша лиловая подводная лодка со спящим в ней капитаном дальнего… очень дальнего плавания.

— Я сейчас. — И я бросилась прочь из квартиры.

Он и вправду спал — откинул свое кресло и спал. Галстук ослаблен, верхние пуговицы сорочки расстегнуты, руки на груди скрещены, дышит глубоко и ровно…

Я не хотела его будить. Но на улице было еще не слишком тепло, а я выскочила, как была — в своем вечернем наряде и на шпильках.

Я обошла машину и тихонько попробовала дверь.

Клак! — открыто.

Какая халатная беспечность!.. Какая милая оплошность!..

Он не слышит. Так устал! А если бы это была не я, а злоумышленник?..