Хельга Нортон - Сломанная роза

Марион вздохнула: она ощущала боль и облегчение одновременно. Андрос едет! При мысли, что она снова увидит его, душа ее пришла в смятение. Марион была не в состоянии управлять своими эмоциями, когда дело касалось Андроса.

Слава богу, с ним едет врач. В машине Марион увидела еще каких-то людей. Отец наконец получит медицинскую помощь, его отправят в больницу. У нее свалился камень с души, и она была признательна тем, кто обо всем позаботился.

Георгиес, раскачиваясь, зашагал вдоль дороги, выкрикивая:

— Я добьюсь, чтобы он ответил на кое-какие вопросы, даже если мне придется силой выбить из него правду! Я хочу знать точно, что произошло здесь прошлой ночью.

— Я чуть не утонула, вот что произошло! — сердито пробормотала Марион. — А он спас мне жизнь. Лишь немногие осмелились бы на это в такой шторм. Я думала: все, надежды нет… Я шла ко дну… Плыть уже не было сил. Но он вытащил меня. Я хлебнула столько морской воды, что он должен был откачивать меня.

— Боже, ты, наверное, страшно перепугалась, — сокрушался Джозеф. Судя по внешнему виду и голосу, его действительно взволновало случившееся. Рассказ потряс его. Джозеф побледнел почти так же, как Марион. — Я не знаю, хватило бы у меня выдержки броситься в море в такой шторм. А, перестань, отец. Что бы ни случилось потом, Андрос проявил исключительное мужество. Он спас жизнь Марион. Не знаю, как ты, а я ему очень благодарен.

Георгиес промолчал, бросив на сына презрительный взгляд.

— Твой отец предпочел бы, чтобы я погибла, — буркнула она.

— Вовсе нет, Марион! Он просто не в себе.

Минуту спустя машина Андроса завизжала тормозами, и невысокий худощавый человек в белом халате, надетом поверх костюма, спрыгнул на землю. За ним последовала медсестра в голубой униформе.

— Где пациент? — с сильным акцентом спросил врач по-английски.

— Вы доктор Кариавис? Пациент до сих пор на яхте. Нам сказали никуда не переносить его до вашего приезда! — затараторил Георгиес. Его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, изредка устремлялись на Андроса, и тут же взгляд скользил в сторону, как будто Георгиес не мог вынести даже одного вида своего сводного брата.

— Давайте поднимемся на борт. Нельзя терять время. Чем скорее я увижу больного, тем лучше, — заметил врач.

Он пошел к трапу, держа в руке большой черный портфель. Янаки-старший последовал за врачом, обрушивая на него целую лавину бранчливых слов по-гречески.

Марион двинулась было за ними, но Джозеф удержал ее за руку.

— Лучше подожди, пока доктор осмотрит твоего отца и скажет нам, достаточно ли у него сил, чтобы говорить с тобой.

Андрос наблюдал за ними. Лицо его оставалось мрачным.

Матросы сошли с яхты, достали носилки из кузова «лендровера» и отправили их по трапу наверх. Сестра замыкала шествие, неся оборудование, которое медики привезли с собой. Андрос помогал нести наиболее тяжелую аппаратуру.

Джозеф тронул руку Марион, и она взглянула на него.

— Теперь, когда моего отца нет с нами, скажи мне, что в действительности произошло? — попросил он. — Марион, мы помолвлены. Не кажется ли тебе, что я имею право знать, что случилось ночью. Мне известно, что Андрос увлечен тобой уже много лет…

— Что-что? О чем это ты? — возмутилась она. Глаза ее расширились.

Джозеф выглядел смущенным. Он промямлил:

— Ну, папа говорил мне еще давно. Когда мы даже и не были знакомы с тобой.

— Что он говорил?

Он пожал пленами.

— Ну… Что Андрос с тобой познакомился и влюбился в тебя, но твой отец сразу дал ему отставку, потому что ты была еще школьницей.

— Значит, мой отец именно так сказал Георгиесу?

Джозеф кивнул.

Марион показалось, что она сходит с ума. Отец рассказал все Янаки-старшему, но умышленно скрывал от нее, что Андрос интересуется ею. Словно она не имеет права знать правду! Отец обращался с ней, как с ребенком! Мысли Марион шли дальше. По крайней мере его отчасти извиняло то, что она — его дочь. Отец знает свое дитя всю жизнь и привык принимать за нее решения, не советуясь с нею. А как вел себя Андрос этой ночью? Он тоже отнесся к ней, как к ребенку. Но его ничто не извиняет, Я не его дитя. Я — взрослая женщина, и тем не менее он решил не извещать отца о моем спасении. Больше того, умышленно скрыл от меня свое намерение. Это непростительно.

— И давно твой отец начал сговариваться с моим? — продолжала выпытывать она у Джозефа, приводя его в еще большее смущение.

— Мой отец никогда не любил Андроса — тебе это известно, — пытался уклониться от ответа Джозеф.

Марион посмотрела ему прямо в глаза.

— Они приказали тебе сделать мне предложение, не так ли?

Джозеф покраснел.

— Нет, не приказывали… Но, папа как-то сказал: мол, хорошая идея… Словом, я знал, что придет день, когда надо будет жениться, обзавестись семьей. Я хотел иметь детей. А на примете никого не было. Ты мне очень нравишься… Мы подходим друг другу, ведь правда? Мы здорово повеселились в Монако. Я бы не попросил твоей руки, если бы не влюбился.

— Они подкупали тебя или угрожали чем-нибудь?

— Ни то, ни другое!

— Ты знаешь, Джозеф, между нами нет любви, — заявила Марион. — Ты сделал мне предложение, потому что так сказали они!

Он принял обиженный вид.

— Ты лучше мне скажи, что говорил тебе Андрос? — начал наступать он на Марион. — Ты стала другой. Я начинаю думать, так ли уж неправ мой отец. Что-то все-таки произошло этой ночью, верно? Он говорил с тобой, внушал тебе что-то. — Джозеф посмотрел на нее. — Ради бога, Марион, неужто ты не видишь, что Андрос использует тебя, чтобы отыграться на нас. Может быть, он и увлечен тобой, но ему также нужно и мстить. А тут он может убить двух зайцев одним выстрелом — завладеть тобою и одновременно нанести ответный удар нам за то, что мы вышвырнули его из его собственной компании. Он — коварный негодяй, ты не можешь довериться ему ни в чем.

Марион не удержалась от смеха, хотя в ней нарастала злость.

— Ясно одно — я не могу доверять тебе. И твоему отцу. Верно? И моему, если уж оставаться до конца честной. Вы все в сговоре против меня. Ты брал в жены не меня, а пароходную компанию моего отца. Ты только не дал себе труда понять это. Мне же все подавалось как романтическое влечение двух сердец, ни в коем случае не сделка двух бизнесменов, хотя на самом деле это — чистой воды коммерческий контракт. Все насквозь надувательство, обман, и ты, Джозеф, его участник. Только я оставалась в стороне, так ведь? Я — единственная, кого не сочли нужным поставить в известность.

Джозеф возмутился.

— Ты несправедлива, Марион! Я никогда не участвовал в сговоре против тебя. Я искренне надеялся, что мы будем счастливы. К нашему с тобой браку я подходил со всей серьезностью. Сознаюсь, великой любви здесь не было…