Влада Орлецкая - Резюме сердцеедки

— Сонь, ну может, хватит дурака валять? Давай возвращайся…

— А что случилось? Если у тебя накопилось грязное белье, могу рассказать, как обращаться со стиральной машиной. Хотя ты, как человек грамотный, мог бы просто прочесть инструкцию… Не обязательно было звонить…

— Сонь, ну перестань. Тебе не идет быть стервой.

— Слушай, Демин, отстань, ради Бога… Мне сейчас не до тебя.

— О как!

— Серьезно, Стас. Я беременна от своего любовника… и к тебе я не вернусь…

— Что-о??? — Он буквально задохнулся от возмущения.

— Я беременна от своего любовника, — с расстановкой и не без удовольствия произнесла Соня.

— Ты специально так говоришь, чтобы меня позлить?

— Это правда.

— Ну ты и су-у-ука…

Господи, уже второй раз подряд ее сегодня называют сукой, хотя она никому не сделала ничего плохого… Почувствовав удовлетворение, она нажала на отбой и бросила трубку на дно сумочки. В этот момент кто-то схватил Соню за плечо. Это был Андрей Вершинин, и он повернул ее к себе.

— Сонь… это правда?.. То, что ты мне сказала?

— Правдивее некуда.

— Тогда я остаюсь. Если ты не против… Даже если против…

Его багаж — небольшая дорожная сумка — действительно стоял рядом.

— Послушай, я не хочу, чтобы ты оставался со мной из чувства долга… или из жалости…

— Я не из жалости, Сонь… я тебя люблю.

— Тогда зачем ты спросил, правда ли, что я беременна?

— Господи, Соня, ты невозможный человек! — расхохотался он. — Как с тобой жить, не представляю…

Он обнял ее и привлек к себе.

— Ты готов рискнуть? — спросила она.

— Да я вообще-то сразу понял, что ты за штучка, как только впервые тебя увидел, так что пенять не на кого.

Они начали целоваться, не обращая внимания на проходивших мимо людей.

— Кажется, твой поезд уходит… — прошептала Соня.

— Даже не надейся… — Андрей снова прильнул к ее губам.

— А как же Чехия?

— Жизнь в Чехии не остановится, если туда не приедут гусары. Ты не могла бы помолчать минуты три?

— Ты мне уже рот затыкаешь? — притворно возмутилась Соня.

— Просто ты мешаешь нам целоваться, — сказал он.

— Кушайте, гости дорогие, все равно выбрасывать, — мрачно пошутила Марго, когда они сели за стол.

Сегодня они специально собрались без своих мужчин, как в старые добрые времена. Их женский сабантуй проходил у Ритули. Для этого был знаменательный повод: Надежда выходила замуж, и они решили устроить девичник.

Итак, Надежда выходила замуж. Некоторое время назад судьба свела ее с необычным клиентом, который заказал платье для дочери-выпускницы. Надежде показалось странным, что девичьими нарядами занимается отец, а не мать, и она узнала, что мужчина — вдовец и помимо взрослой дочери у него есть еще восьмилетний сын.

— Меня это так тронуло, что я даже денег с него не взяла, — сказала Надежда.

— Это ты зря, — ответила ей Марго.

И добавила фразу из известного анекдота, что, мол, любовь придумали русские мужики, чтобы денег не платить…

Познакомились они в мае, он довольно быстро сделал ей предложение, и сейчас, в августе, у Надежды должна была состояться свадьба. Ей даже казалось, что она беременна, но она боялась идти в консультацию. Девчонки подкалывали ее: оказывается, на этой планете есть жизнь! — и уговаривали поскорее показаться врачу, чтобы окончательно опровергнуть несостоявшуюся гипотезу о бесплодии.

— Ох, чует мое сердце, девочки, что мы вот так, вчетвером, уже не скоро соберемся, — произнесла Марго, которая никогда в жизни ни о чем не печалилась.

— Интересно, что нам может помешать? — недоуменно поинтересовалась Соня.

— Как что? Жизнь семейная, конечно. Мы с вами за этот год впервые вместе гуляем. Сейчас Надьку замуж вытолкнем, и все… У вас с Веркой по спиногрызу, — для пущей убедительности она стала загибать пальцы, — у Надежды двое, а то и трое, так что… — И она с досады махнула полную рюмку водки.

Соня и Вера действительно почти одновременно родили двух замечательных мальчишек. Никто из четверых, в том числе и сама Верочка, даже и подумать не мог, что ее курортный роман с Лехой-Шрэком завершится счастливым бракосочетанием. Алексей оказался премилым парнем, хоть и неизуродованным интеллектом, зато добрым, заботливым, и, что приятно, не бедным, так что Верочка с сыном Егоркой были в надежных руках. С тех пор как он влился в их банду, Шрэк, конечно, нисколько не поумнел, но они все равно его любили. И он по-прежнему сыпал глупыми шутками, и они смеялись и безобидно подтрунивали над ним.

Андрей Вершинин все-таки открыл фирму в Чехии и даже приобрел там квартиру, которая пока сдавалась в аренду приезжим. Через пару лет, когда их с Соней сынишка немного подрастет, они в любой момент смогут приезжать туда всей семьей. Соня уже грезила о рождественских каникулах в Праге.

А пока они все вместе были у Марго. Как раньше.

Жизнь налаживалась. Даже у Ритулиной дочери, Глаши. В этом году у нее появился кавалер из параллельного класса, и она перестала комплексовать из-за имени. Не потому, что у нее теперь был кавалер, а потому, что в их класс пришла новенькая девочка, которую звали Пульхерией. А Верочка поведала им за столом, что в школе, где учится Егорка, есть мальчик по имени Дементий.

— Бывают же родители-извращенцы, — задумчиво произнесла Ритуля. — Нет, мне просто интересно, что эти люди хотели сообщить миру, назвав сына Дементием?

В коридоре послышалось какое-то шевеление. Глафира поспешно обувала туфли, намереваясь идти на прогулку со своим другом.

— Стоп! — крикнула ей из комнаты Ритуля.

Глаша замерла у порога, как преступник, пойманный с поличным.

— Поворотись-ка, доню, — с обманчивой мягкостью в голосе произнесла Марго.

Глафира издала протяжный стон и нехотя повернулась, воровато глядя в потолок. Ритуля всплеснула руками.

— Ба-а… да это же мой гардеробчик!

Четырнадцатилетняя Глаша в столь нежном возрасте уже имела габариты взрослой женщины. Гены, ничего не поделаешь… Она была очень похожа на мать, как лицом, так и «конституцией», и, конечно же, пользовалась матушкиными вещами, когда удавалось улизнуть из дому незаметно. Марго была известна эта преступная схема.

— Быстро пошла и переоделась в свое!

— Ну ма-ам…

— Бего-ом…

— Ну пожа-а-алуйста…

— Не наглей. Я эти вещи только вчера купила, еще сама не надевала никуда. Иди, иди…

Глаша со стоном поплелась в свою комнату.

— Нет, вы представляете! Она уже носит мои шмотки! — воскликнула Ритуля. — Ужас!

Надежда хотела ее приободрить.

— Гордилась бы… значит, одеваешься модно, — сказала она.

— Это значит, что у меня уже взрослая дочь. А я — старуха!

Задетые за живое, они загалдели, как стая птиц.