Эми Эндрюс - Поцелуй под звездным небом

Кент выглядел предельно серьезным. Смотрел на нее так, будто она единственная женщина на земле. Сэди была готова сделать все, что он захочет. Взяла его за руку, садясь на покрывало. Они сидели скрестив ноги, друг напротив друга. Близко, но не касаясь.

– Не возражаешь? – спросил Кент, потянувшись за камерой.

Сэди почувствовала, как все внутри сжалось. Он хочет ее фотографировать? О, она знала, как позировать. Но перед камерой? Перед этим мужчиной? Которого она знала всего несколько дней и который успел подарить ей самое яркое сексуальное переживание в жизни? Ей было одновременно захватывающе любопытно и страшно. Она кивнула, не доверяя своему голосу.

Кент взглянул на нее через объектив и примерился, чувствуя себя так, будто к нему вернулась некая магическая сила. Ее глаза были опущены долу, лицо прикрыто распущенными волосами. Внезапно посмотрела на него, костяшки ее пальцев побелели, настолько сильно сжимала она полы фланелевой рубашки.

– Что ты хочешь, чтобы я делала?

– Что пожелаешь, – шепнул он, делая первый кадр.

Через призму объектива Кент наблюдал, как она неловко присела на землю. Пламя костра высветило одну сторону ее лица, погружая другую во тьму. Он сконцентрировался на тенях, очерчивающих ее профиль, ресницы, скулы, тонкий изгиб губ, опущенный подбородок. Сэди отбросила волосы и, нахмурившись, взглянула в объектив.

– Ты так заполучишь морщины, – пробормотал Кент.

Она показала ему кончик языка, Кент немедленно запечатлел ее озорную выходку, рассмеялся, и Сэди улыбнулась. Внезапно она приняла самоуверенный вид, взлохматила волосы, вытянула губки и вобрала в себя щеки.

– Когда-то я так и выглядела.

Кент вздрогнул, вспомнив портрет в студии Лео:

– Жутко!

Сэди сморщилась:

– Спасибо за комплимент.

Кент поймал ее рожицу легким нажатием кнопки.

– Я действительно считаю, Сэди, на портрете ты похожа на больную в терминальной стадии.

Она пристально смотрела на него, задумчиво нахмурив брови. Сэди привыкла воспринимать себя глазами Лео, пропуская сквозь призму его идеала женской красоты, и настоящим потрясением стало понимание того, что образ этот ложен.

– Значит, та картина, – она запнулась, – тебя не заводит?

Кент опустил камеру и взглянул на нее:

– Хочешь узнать, что меня заводит? Сними рубашку, Сэди, я тебе покажу!

У нее перехватило дыхание, она почувствовала очередной приступ паники. Одно дело портрет – работа над ним занимает недели, месяцы. Камера дает мгновенный образ, вторгаясь в личное пространство, высвечивая нечто абсолютно интимное, не предназначенное для публики. Она покачала головой:

– Так чем ты отличаешься от Лео? Ведь тебе тоже надо, чтобы я сбросила одежду и позировала ради абстрактного искусства.

Кент видел охватившее ее волнение, чувствовал звучавший в голосе надрыв. Его оскорбляло сравнение с этим женоненавистническим ублюдком, однако он не стал проявлять эмоций.

– Я хочу смотреть на тебя. Видеть тебя. Такой, какая ты есть. Меня интересует не моя интерпретация, а ты. Все твои восхитительные округлости. И я хочу тебе это показать.

Сэди затрепетала под его настойчивым взглядом. А может, это и есть ее истинное «я»?

– Ты прекрасна, Сэди. Позволь мне это тебе доказать.

Она чувствовала, как ослабли наложенные на нее Лео оковы. Может быть, Кент прав? Возможно, эта Сэди Блисс, настоящая, прекрасна?

Сэди медленно приоткрыла рубашку, руки безвольно упали на колени. Холодный ветерок коснулся разгоряченной плоти, костер прогорал. Кент издал едва слышный стон, заметив кремовую полоску кожи. Его возбуждение вернулось, но, не сказав ни слова, он приблизил к лицу объектив и принялся снимать. Какое-то время Сэди не двигалась, волосы темной вуалью скрывали ее лицо. Кент ни о чем ее не просил, лишь терпеливо ожидал ее первого шага.

Она взглянула на него сквозь пелену волос, прислушиваясь к тихим щелчкам затвора и треньканью зума. Слегка выставила вперед плечико, приоткрывая грудь, обрисовывая прикрытые фланелью бусинки сосков.

– Надеюсь, эти фото не попадут в Интернет, – пошутила она.

Кент улыбнулся, продолжая снимать.

– В этом и состоит прелесть кнопки «del».

Сэди заправила за ухо прядь волос, рубашка приподнялась, открывая большее.

– Приляг на спину, – прошептал Кент хриплым голосом. Его восставший член готов был разорвать гульфик.

Сэди почувствовала, как его слова дошли до ее лона. Подождав минуту, она немного откинулась назад, машинально выгибая вперед грудь. Взметнув волосы, оперлась на локти.

– Так? – спросила она. Полы рубашки распались, теперь лишь слегка прикрывая соски.

Кент задержал дыхание.

– Великолепно, – прохрипел он.

Сэди согнула колени и запрокинула голову, распрямляя плечи, освобождаясь от фланелевого одеяния. Роскошные груди полностью обнажились. Соски напряглись от леденящей ночной прохлады и искушающей порочной чувственности стрекочущей в его руках камеры.

– Так хорошо? – хрипло пробормотала она, закрывая глаза, наслаждаясь согревающим жаром костра.

Кент уронил камеру. Сэди полулежала, окутанная лунным светом, лицо воздето к небу, словно в безмолвной молитве.

– Превосходно, – шептал он, позабыв о камере, упиваясь невиданно эротичным зрелищем.

Она приподняла голову и взглянула в его бушующие страстным огнем глаза. Обнажаясь перед ним, внезапно почувствовала себя свободной. Выставляя тело вместо того, чтобы прятать. Благодарная за то, что Кент спас ее от оков Лео, долгое время сковывающих сознание. Сэди приоткрыла губы и одарила его улыбкой Джоконды.

– А что ты скажешь на это? – шепнула она, поворачиваясь на бок и оголяя кремовое бедро, прикрытое лишь полоской розовых «танга». Блестящий страз подмигнул ему, когда глаза скользнули дальше по едва заметной выпуклости живота, мягкой округлости груди, напряженным соскам.

Она выглядела совершенно, ему хотелось вкушать с нее «Твистиз».

Кент проигнорировал ощутимый зов возбужденной плоти и снова взял в руки камеру, принимаясь за работу. Сэди смотрела на него таким властным, сильным взглядом, с такой нескрываемой гордостью за свое тело, что он просто обязан подарить ей торжество этого момента. Камера продолжала работать в его руках, запечатлевая каждую соблазнительную окружность. Каждый изгиб совершенного творения.

– Ты никогда не должна прятать свое тело, Сэди. Ты великолепна. Ты обязана собой гордиться.

Сэди возбуждал его пристальный взгляд сквозь объектив, его откровенные слова ободряли ее эго, долгое время пребывавшее в депрессии и небрежении. Она пошевелила полусогнутой ногой, коснувшись ступней его икры, неспешно продвигаясь дальше, дотрагиваясь большим пальцем до его коленки, скользя по бедру и, наконец, остановившись у ощутимого холмика гульфика.