Люси Монро - Прогулка в темноте

– Я никогда не переставала любить его.

– Но ты говорила… – Сердце Шанель переполнилось болью. Слишком многое довелось увидеть ей в юные годы.

– Для меня он всегда был единственным.

– Ты вышла замуж за Перри.

– Я не могла оставаться одна.

– Но у тебя была я. Ты обещала, что мы всегда будем вместе!

– Можешь представить, каково мне приходилось – ты была его миниатюрной копией. Я пыталась изменить тебя, но ты не поддавалась. – В ее голосе звенели слезы. – Ты такая упрямая, вся в него.

Шанель была поражена. В действительности все оказалось не таким, как она думала, но это принесло ей не меньше страданий.

– Перри ненавидит меня.

– Просто он ревнив.

– Ты была не настолько нежна ко мне, чтобы вызвать в нем подобные чувства.

– Дело не в этом. – Беатриса опустила взгляд. – Он всегда ревновал и продолжает ревновать меня к Ирвингу.

– Потому что ты никогда не переставала любить его?

– Как можно перестать любить половину собственной души?

Лишь теперь Шанель поняла, что большую часть своей жизни бродила в потемках, пытаясь угодить матери и отчиму.

– Перри обвинял меня. Вся его боль выливалась на меня.

– Рядом не было твоего отца, чтобы защитить тебя.

– Ты ни разу не вмешалась!

Беатриса молча отвернулась, но Шанель и не ждала ее ответа. Ей было так больно, что она едва могла это вынести.

– Ты не вмешалась, – сквозь зубы повторила она. – Хотя в отличие от меня ты знала, что он будет ненавидеть меня.

– Он не ненавидит тебя. – Мать смотрела на нее отсутствующим взглядом. – Он хотел, чтобы ты была лучшей. Во всем. Но ты предпочла науку и учебники.

– Именно это мне нравилось больше всего. Имело ли это для вас хоть какое-то значение?

– Конечно! – Беатриса порывисто вскочила с дивана. – Именно наука отняла у меня твоего отца. Неужели ты думала, что я могла допустить, чтобы подобное повторилось?

– Ты оттолкнула меня.

– Я не хотела этого.

– Мне не место в святом семействе Сальцман. Мне следовало быть с Таннерами.

– Шанель, но их больше нет. Разве ты этого не видишь? Ты – единственная. Ты также любишь рисковать.

– Это не так! – почти крикнула Шанель. – Я слишком осторожна!

– Если это правда, значит, я хоть в чем-то преуспела.

– Да, в том, что оттолкнула собственную дочь из-за эгоистичной любви к моему отцу. Ты разрушила наши отношения.

– Теперь я вижу тебя от силы раз в месяц…

– Наше общение слишком выматывает меня.

– Однако с сестрой и братом ты встречаешься исправно.

Да, это так. Даже когда Эндрю учился в университете, она навещала его каждые три месяца. Шанель, как могла, укрепляла отношения с сестрой и братом, но при этом умышленно избегала мать.

– Ты хочешь меня упрекнуть?

– Нет. – Глаза матери наполнились слезами. – Мы заслужили это. Именно поэтому я прошу тебя не отталкивать Дамиана. Если бы у меня был шанс прожить свою жизнь с твоим отцом, я бы все отдала за эту возможность.

– Тебе кажется, Дамиан может любить меня так же, как отец любил тебя?

– Он просто обязан. – Мать сделала уверенный жест рукой. – Мужчина, подобный ему, мог бы довольствоваться тем, что делит с тобой постель. Предложение – знак того, что он хочет тебя всю, без остатка. Хочет прожить с тобой жизнь.

– Он порой слишком требователен, – собралась с силами Шанель. Ей было необходимо поделиться своими опасениями.

– Просто ты нужна ему. То, как сильно он нуждается в тебе, пугает его самого, заставляет держаться за тебя еще крепче.

– Так было с отцом?

– Так было с Ирвингом.

Шанель было трудно представить себе подобное.

– Как с Перри?

– Нет, не как с ним. Ирвинг никогда не был жалок. Он не ревновал, он любил меня и доверял мне. Хотел проводить со мной все свободное время.

– Но он был поглощен наукой.

– Я любила его и за это.

– От любви до ненависти один шаг, правда?

Внезапно ее мать разрыдалась. Глотая слезы, она кивнула:

– Мне пришлось научиться ненавидеть его лишь для того, чтобы иметь силы жить дальше.

Шанель оцепенела. Она не знала, что делать. Пропасть между ними не позволяла ей утешать мать.

– Он не винит тебя. – Шанель понимала это. Любовь отца к матери не имела границ.

– За то, что я ненавидела его? Да. Но он бы никогда не простил меня за то, что я сделала с нашей семьей.

Шанель не могла найти что ответить. В горле стоял комок из слез. Ошибки быть не могло – Ирвинг Таннер любил свою жену так же, как и дочь, со всей преданностью, на какую могла быть способна человеческая душа.

Беатриса горько вздохнула и утерла слезы:

– Мне бы хотелось сказать, что если бы все сложилось иначе…

– Но ты не можешь?

– Я смотрела за тем, как ты и твои сестра и брат взрослели, видела, как ты относишься к ним. Это открыло мне глаза на многое. Помогло осознать, какой слабой я была.

– Когда ты видишь проблему, которую можно решить, но не ударяешь и пальцем о палец – именно это делает тебя слабой.

– Твой отец сказал бы то же самое. При этом вы имели бы в виду, что я должна измениться. Вместо этого я малодушно решила изменить тебя.

– Это будет продолжаться и дальше?

– Нет. Если ты дашь мне еще один шанс, все станет по-другому.

– Неужели ты изменилась? – Шанель не могла поверить ушам.

– Я поняла, какую цену заплатила за свои слабости. Я почти утратила любовь и уважение собственной дочери.

– Не знаю, сможет ли это когда-нибудь измениться.

– Я не ожидаю, что у меня появится возможность встречаться с тобой за чашкой чая каждую неделю…

– Но у меня действительно нет времени… – Шанель понимала, что это звучит ужасно.

Мать сдержанно улыбнулась:

– Да, представляю, что твое время расписано по минутам, но выбрать для меня один день…

– Для начала нам стоит убедиться, что эти встречи будут приятнее тех, что мы имели ранее. – На словах все звучало гладко, но в душе Шанель эхом отдавались более двадцати лет материнской критики.

Беатриса покорно кивнула, а затем сделала что-то из ряда вон выходящее: распахнула руки для объятий. Когда же дочь не бросилась ей навстречу, она взяла инициативу в свои руки. Шанель обняла мать, вновь окунулась в облако ее любимого аромата «Шанель № 5».

– Дорогая, я так люблю тебя, так горжусь тем, чего ты достигла. Мне ужасно жаль, что я не могла быть тебе лучшей матерью.

– Ты не думаешь, что я слишком чудаковата для такого мужчины, как Дамиан? – еле слышно прошептала Шанель.

Беатриса, чуть отстранившись, посмотрела дочери в глаза:

– Послушай, дорогая, ты – все, что ему нужно. Теперь лишь придется поверить в это, если ты хочешь быть с ним.

– Мама, но мы вместе лишь месяц…

– Разве я не говорила тебе, что Ирвинг сделал мне предложение на нашем третьем свидании?