Линн Харрис - Обманчивая внешность

Сказав Ларри, что она поранилась, Лиа проследовала за Заком в дом. Войдя в кухню, он открыл кран и налил ей на ладонь немного жидкого мыла.

– Это был шип розы, а не игла от использованного шприца, – усмехнулась она.

– Береженого Бог бережет.

Помыв руки, она нахмурилась, когда Зак помазал ее ранку антисептиком и заклеил бактерицидным лейкопластырем.

Подняв на него глаза, Лиа обнаружила, что он смотрит на нее нахмурив брови. Ее пульс участился.

– Ты уже позавтракала?

– Выпила чашку чаю и съела тост.

– Этого недостаточно, – пробормотал он и достал из шкафчика сковороду. – Тебе необходимы белки.

– Собираешься готовить для меня? – удивилась Лиа.

Повернувшись к ней, он улыбнулся, и у нее перехватило дыхание.

– Я правда умею. Когда я поступил на службу, мне пришлось научиться готовить. Военные летчики не терпят посторонних в местах своего квартирования.

Должно быть, для юноши из состоятельной семьи, привыкшего, чтобы его обслуживали, это стало настоящим испытанием.

– Удивительно, что ты не умер с голоду.

Зак подмигнул ей:

– Я способный ученик.

Он достал из холодильника яйца, молоко и тертый сыр. В кухню вошла домработница, посмотрела на сковороду, затем на Зака, пожала плечами и, взяв то, за чем пришла, удалилась.

Лиа не была голодна, но словно зачарованная наблюдала за тем, как он взбивает вилкой яйца с молоком.

– Итак, почему ты записался на военную службу? Разве ты не смог бы научиться пилотировать самолеты в другом месте?

Он стоял к ней спиной, и она увидела, как он слегка напрягся и его рука с вилкой замерла на полсекунды, прежде чем продолжить взбивать яйца. Лиа мысленно отругала себя за то, что испортила разговор, который так хорошо складывался.

– Нет, истребители не смог бы. Конечно, можно было бы купить списанный истребитель, но это не то. Кроме того, я хотел служить своей стране.

– Очень благородно.

Он пожал плечами:

– Да. – Затем он снова напрягся, положил вилку и повернулся к Лиа. На его лице было беспокойство. – Я солгал. Я пошел в армию не поэтому. На самом деле я хотел таким образом расстроить отцовские планы на мой счет. Я не хотел ни делать карьеру в семейной компании, которой сейчас руководит мой дядя, ни идти в политику. Это были мечты моего отца, не мои. Я хотел делать что-то действительно полезное.

Сердце Лиа затрепетало. Зак только что поделился с ней чем-то важным.

– Ты это сделал, – сказала она, подумав о награде, лежащей в ее комнате. Он получил ее за заслуги перед страной, но вот почему он ее выбросил?

Он вздохнул, и его плечи слегка расслабились.

– Ты так считаешь, правда? Все, что я сделал за свою военную карьеру, помогло бы мне добиться еще большего успеха, если бы я пошел по пути, выбранному для меня моим отцом.

– Я думаю, что на политическом поприще тоже можно сделать много полезных вещей, Зак. Политики ведь тоже служат интересам страны, ты так не считаешь?

Он посмотрел на нее:

– Разумеется, ты права. И все же…

– Это не тот путь, по которому ты хочешь следовать, – закончила за него Лиа.

Он положил на сковороду кусочек масла и поставил ее на плиту.

– Не тот.

– В таком случае чего ты хочешь?

– Я хочу летать, – ответил он после долгой паузы, – но, поскольку я больше не могу это делать, не имеет значения, чего я хочу.

Масло зашипело, и он вылил смесь для омлета на сковороду.

– Определенно должно быть что-то еще, – предположила Лиа.

Его взгляд стал пронзительным.

– Я хочу помогать людям, возвращающимся с войны. Нелегко адаптироваться к мирной жизни после того, как ты прошел через ад.

Лиа тяжело сглотнула. Было ясно, что он говорит, исходя из собственного опыта.

– Именно поэтому ты и выступаешь с речами на всех этих мероприятиях.

– Да.

И в то же время он чувствовал себя не в своей тарелке, когда находился в центре всеобщего внимания. Вчера она все видела собственными глазами. Да, он был убедителен в своих речах, но всякий раз испытывал внутренний дискомфорт.

– Уверена, твои выступления приносят пользу.

Он пожал плечами:

– Они привлекают неравнодушных людей, которые спонсируют программы по адаптации ветеранов. Кроме того, они информируют общественность о наличии проблемы.

Зак посыпал омлет тертым сыром, через некоторое время переложил все на тарелку и отнес ее на кухонную стойку.

– Ты идешь, Лиа? Завтрак готов.

Разве она могла отказаться? Глубоко тронутая тем, что он приготовил для нее омлет и поделился с ней личной информацией, она подошла к стойке и села на стул. Зак принес ей вилку и салфетку, налил ей стакан сока, после чего сел напротив нее и, подперев рукой подбородок, стал наблюдать за тем, как она ест.

Омлет был вкусным, но под пристальным взглядом Зака ей было трудно его есть. Она чувствовала, как кровь приливает к ее лицу.

– Перестань на меня пялиться, – не выдержала она наконец.

– Я хочу убедиться, что ты съешь все.

– Я не смогу, если ты не перестанешь на меня смотреть.

Зак вздохнул.

– Ладно. – Выпрямившись, он повернулся к окну. – Теперь лучше?

– Да. Grazie.

Хотя Лиа была не очень голодна, выбросить такой хороший омлет было бы преступлением, поэтому она послушно съела большую его часть.

– Спасибо, Зак, – сказала она, сделав глоток сока. – Было очень вкусно.

– Омлет сложно испортить, – ответил он, – но я рад, что тебе понравилось.

– Я могла бы испортить омлет.

Повернувшись, он посмотрел на нее:

– Ты не умеешь готовить?

Она пожала плечами:

– Почти нет. Бабушка пыталась меня научить, но я оказалась безнадежной ученицей. Омлет у меня либо подгорал, либо получался непрожаренным. В конце концов я решила оставить эти жалкие попытки и больше не соваться на кухню.

– Как долго ты жила с бабушкой и дедушкой?

– С раннего детства, – ответила она, чувствуя, как к боли за него присоединяется ее собственная застарелая боль. – Моя мать умерла, когда я была маленькой, и отец отправил меня к дедушке и бабушке. Там я и выросла.

– Мне жаль. Должно быть, потерять мать очень тяжело.

Лиа пожала плечами:

– Я ее не помню, но знаю, что она была очень красивой женщиной. Влюбившись в очаровательного сицилийца, она пожертвовала успешной карьерой, чтобы быть с ним. Эта жертва была напрасной. Вскоре после ее смерти мой отец женился повторно.

Он задумчиво смотрел на нее, очевидно пытаясь понять, почему отец не забрал ее к себе, почему оставил ее у дедушки и бабушки. Она часто задавала себе эти вопросы до тех пор, пока не стала достаточно взрослой, чтобы понять, что она не была нужна своему отцу и его новой жене.

Дальнейший рассказ полился сам собой.

– Мой отец делал вид, будто новая семья была единственной, которую он когда-либо имел. Я была ему не нужна. Он никогда мне не звонил, не присылал подарков. Те несколько раз, что мы виделись, он меня игнорировал, словно я была для него абсолютно чужой.