Анна Клири - Не уснешь всю ночь

Она не думала об ужине. Но, захваченная этим неожиданным потоком живительной, властной энергии, кивнула. Вот только сможет ли она есть в его присутствии?

Гай встал и направился к выходу, оглядываясь на нее.

– Ты только что сюда переехала?

– Нет, нет. Это все здесь временно. Мне нужно освободить место.

– А-а-а. – Он кивнул, всматриваясь в сумрак гостиной. Луна еще не взошла, чтобы можно было что-то разглядеть. – Место для чего?

– Ну, иногда это помогает мне заснуть… если я танцую.

Он поднял брови:

– Танцуешь?

– Верно. – Она проигнорировала то, как загорелись его глаза. – Я танцевала раньше. Танец помогает мне расслабиться. Перед сном.

– Понятно. – Он направился к двери. И остановился там спиной к ней. – Это так многое объясняет. Каждый раз, когда я видел тебя, думал… Эм-м… – Он прочистил горло и повернулся к ней.

В коротком молчании повисла тревожная неизвестность.

Она ждала, в предвкушении, едва дыша – затем подняла на него взгляд. Они блестели, ярко и искренне.

– По поводу прошлой ночи. Ну, надеюсь, ты знаешь: я думал о тебе только как о прекрасной, великолепной и возбуждающей женщине.

Эти слова бессмысленно крутились в ее голове, когда она закрыла за ним дверь.

– Невероятно! Как это я не догадался? – Гай постарался приноровиться к шагу Эмбер. – Та ночь, когда мы впервые встретились, помнишь? Разносчик пиццы? Ты была в своих пуантах тогда. Должно быть, в тот вечер ты танцевала…

Она вела его по извилистым улочкам к пристани. Летние ароматы доносились из садов за оградами, смешиваясь с ее ароматом. На Эмбер было фиолетовое платье из тонкой ткани. Узкие лямки врезались в мягкую шелковую кожу плеч.

Гай старался не задеть ее голую руку. Каждый раз, когда они проходили под уличным фонарем, он не мог отвести от нее глаз. От ее рта. Ее шеи. Ее рта…

Так хорошо было прогуливаться с женщиной! Разговаривать, видеть мир женскими глазами. Но это вовсе не было свиданием. Эй, конечно нет!

Подшучивание было строгим табу. Флирт не допускался. Единственное, что он мог, так это просто смотреть. Если только не найдет способ, чтобы переубедить ее, что ему можно доверять… В чем? Он тот парень, на которого можно положиться? Но доверяет ли он себе сам?

– Это не разносчик пиццы меня потревожил. – Она с улыбкой посмотрела на него.

Ага, улыбка!

Улыбка была залогом иного, фантастического вечера. Вдохновленный улыбкой, он мог совершать невероятные вещи.

Секс, разумеется, был запретной темой.

В ответ на незлую насмешку он притворился смиренным:

– В свою защиту, ваша честь, не думал, что кто-то дома. – Он посмотрел на нее, воодушевленный безрассудной силой этой улыбки. – Ты всегда делаешь это в темноте?

Ее ресницы дрогнули. Он готов был вырвать свой язык.

Он что, псих? Куда девался его самоконтроль? Он задержал дыхание в страхе, что разрушил хрупкое доверие.

Но она проигнорировала его остроумную двусмысленность. Может, даже не заметила?

– Это не всегда происходит в темноте, – сказала она. – Если на небе луна, то в комнате достаточно светло. Конечно, места не слишком много, но это моя самая большая комната.

Он посмотрел на нее, потом еще раз. Нежные губы плотно сжаты. На лице такое выражение, которое не сулило ему ничего хорошего.

Итак, шанс довольно слабый.

Он почувствовал досаду.

– Я хотел сказать… – Он с трудом подбирал слова. – А что, если бы не было луны? Что плохого в том, чтобы танцевать в темноте?

Ее голос прозвучал довольно резко:

– Нет. Это… – Она заколебалась, потом пожала плечами. – О, ну что же! Я просто экономлю электричество. Стараюсь обходиться без него там, где могу. – Краска залила ее лицо.

Это сразило его. Вызвало сочувствие, но в то же время эта простая правда обескуражила его. Почему он не догадался? Каким он был идиотом! Полным идиотом – эгоистичным, самодовольным!

Она посмотрела на него и добавила убедительно:

– Хотя надо признать, что танцевать в темноте очень необычно. Если выбрать подходящую музыку. Если ты можешь это представить…

Гай мог представить это так живо, что едва мог смотреть ей в глаза. Он с усилием произнес:

– Думаю, могу. Какими танцами ты занимаешься?

– Ну, я танцевала в австралийском балете. Сейчас занимаюсь… всем понемногу. Когда у меня появляется шанс.

– Ух ты, – сказал он. – Австралийский балет. Это впечатляет. Это как быть олимпийский чемпионом.

Она иронично взглянула на него, давая понять – он абсолютно не различает спорт и искусство.

И это действительно было так. Его воображение было приковано к ее гимнастическим способностям на рояле. К гибкой и красивой фигуре, сворачивавшейся в цветок. И разворачивающейся… в женщину. Это сводило его с ума.

На языке у него вертелись опасные и дерзкие слова, которые могли напомнить ей о том, что было между ними. Но он оставил их при себе. Все запрещено, увы… Он должен вести себя так, как если бы никогда не касался ее. Никогда не ощущал вкус ее губ и не тонул в ее нежной плоти…

– О, – она подняла голову, – кажется, все занято. Надеюсь, они приберегли наш столик?

Проследив за ее взглядом, он словно оказался в другой реальности.

Ну и ну, да она же привела его в настоящую церковь! Расположенная на покрытом травой холме, с видом на пристань, с красивым шпилем и витражами, заманчиво подсвеченными изнутри, церковь привлекала толпы неверующих.

Но только не Гая Уайлдера. Он оставался холодным как камень.

– Ты хочешь, чтобы мы ели здесь? – Он запнулся. – Это то место?

Она кивнула, улыбаясь ему:

– Да. Разве здесь не великолепно? Всегда хотела сюда сходить. Говорят, местная кухня весьма самобытна.

Гай с трудом слышал ее слова. Должно быть, он был в шоке.

…Цветы. Цветы везде. Все его друзья и даже его родители. Священник, величественный в праздничной рясе фиолетового цвета, обрамленной золотом. Он сконцентрировался на фиолетовом, пока ждал. Цвет для торжества. Веселья. Ободряющие улыбки, становящиеся все более натянутыми. Более выжидательными. Бесконечность ожидания.

Минуты неумолимо шли. Все громче перешептывания. «Невеста опаздывает», – сказал кто-то. «Возмутительно опаздывает, не так ли?»

Его ладони внезапно стали влажными, а красивый накрахмаленный воротничок неожиданно стал тесным. Нарядный костюм словно выцвел. Но он стоял прямо, уверенный и гордый, надеясь до конца. Вот только другие не были так оптимистичны и то и дело оборачивались, чтобы посмотреть в длинный пустой проход.

Страдающие взгляды, которыми обменялись его друзья… Это смутило его, задело за живое. О чем они думали? А затем наступил тот момент… Момент, перевернувший все внутри, когда он все понял…