Раиса Рябцева - Влюбить в себя

— Вот как?

— Боюсь, что у нее роман.

— С кем?

— С Авениром Запольским.

— Ты наверняка об этом знаешь?

— Я подозреваю. Уж слишком внимательно он к ней относится, таскает за собой везде, где только можно.

— А что она?

— Она не отказывается.

— Может быть, ты все преувеличиваешь?

— Может быть… Да, неплохая квартирка, только от центра далеко. Я даже в вагоне заснуть успел, чуть твою остановку не пропустил.

— Ничего, привыкнешь, — рассмеялся Лисичкин. — У меня поначалу с этим тоже проблемы были, но на это быстро перестаешь обращать внимание. Тем более, что теперь мы вдвоем. Это куда веселее.

— А как ты нашел эту квартиру?

— Друзья помогли. Она, конечно, не слишком просторная, от центра далековато, но зато по карману.

— А деньги у тебя откуда?

— Постоянной работы у меня нет, но иногда что-нибудь подворачивается. То в рекламном ролике снимусь, то в кино…

— Ты снимаешься в кино?

— Это слишком громко сказано. Так, была пара эпизодических ролей. Снимался у Хвана, у Дыховичного. Ты «Прорву» не смотрел?

— Нет, я ведь в кино не хожу.

Лисичкин похлопал Шилова по плечу.

— Ты совсем отстал от жизни, старик. Не обижайся, конечно, но ведь я тебе говорил: в провинции многого не добьешься. А здесь есть возможности пробиться. Ты, наверное, проголодался с дороги? Пройдем на кухню, я тебя накормлю.

Они продолжили разговор за обедом.

— Знаешь, — сказал Никита, с аппетитом поглощая яичницу, — я придумал, как еще можно доработать пьесу. Там есть пара эпизодов, которые мне уже не нравятся. Кстати, ты говорил, что показывал ее одному режиссеру.

— Да, и он очень заинтересован в постановке.

— Режиссер-то хоть известный?

— Юрий Петрович Васильев.

— Мне это имя ни о чем не говорит.

— А напрасно, это очень известная в театральных кругах Москвы личность.

— Где он работает?

— Театр на Юго-Востоке.

— Кажется, что-то слышал.

— Еще бы. В прошлом году они поставили «Гамлета» в весьма своеобразной трактовке. Рецензии на этот спектакль были, наверное, в каждой газете.

— Кажется, я что-то читал, но не помню.

— Эх, ты, темнота. Только не обижайся, тебе нужно побыстрее окунуться в настоящую театральную жизнь.

— А что это за театр?

— У них небольшая труппа, часто приглашают актеров со стороны. В общем, подходят к делу современно.

— Так это Васильев не верит, будто я существую?

— Да. Он думает, что эту пьесу я написал, но не хочу в этом признаваться.

— Что-то я не совсем его понимаю.

— А тебе и не стоит его понимать, — беспечно махнул рукой Сергей. — По крайней мере, до тех пор, пока ты сам с ним не поговоришь.

— Он, наверное, еще молодой?

— Нет. А почему ты так решил?

— Вряд ли человек в возрасте сможет понять идеи, которые я постарался заложить в свою пьесу.

— Вынужден тебя разочаровать.

— То есть?

— Ему, наверное, лет уже под пятьдесят. И на театральной сцене он совсем не новичок. Жаль, что ты не позвонил перед приездом, могли бы уже сегодня встретиться с ним.

— Все получилось как-то… спонтанно.

— Наверное, твоя Настя не хотела, чтобы ты ехал.

— Да, были кое-какие проблемы.

— Ну, ничего. Сегодня я попробую договориться о встрече.

— Может быть, мне нужно съездить с тобой?

— Я думаю, что тебе после дорога стоит отдохнуть. Серьезные разговоры лучше вести на свежую голову. Располагайся, будь как дома. Спать можно вдвоем на диване, он просторный. А мне еще нужно забежать на «Мосфильм». Кажется, светит одна приличная работа.

— Ладно, у тебя горячая вода есть?

— Конечно. Прими ванну, отдохни, разбери вещи. Сколько времени у тебя есть? Хотя бы неделю побудешь?

— Посмотрим, как пойдут дела.

— Не дрейфь, старик, все будет в полном порядке. Я сегодня буду поздно, так что ты меня не жди.

— Мне можно позвонить в Питер?

— Конечно. Но за свои разговоры будешь платить сам.

— Договорились.

— Если захочешь, можешь сходить погулять. Тут рядом Люблинский пруд, очень живописное место. Там на гвоздике в прихожей вторая пара ключей, я обычно закрываю на один нижний замок.

Когда Сергей ушел, Никита тут же снял телефонную трубку и стал звонить в Питер, но Насти дома не оказалось, что возбудило в его душе новые подозрения. Приняв ванну, Никита не придумал ничего лучшего, как лечь спать.

Таким был первый день его пребывания в Москве. Он не почувствовал распростертых объятий, с которыми столица должна принимать каждый талант из провинции. Впрочем, все еще было впереди.

На следующее утро Никита вместе с Сергеем отправились на встречу с Юрием Васильевым, режиссером театра на Юго-Востоке. Оказалось, что театр располагается совсем недалеко в небольшом вполне современном двухэтажном здании на окраине нового микрорайона.

— Раньше у них был маленький подвал, — рассказал Лисичкин, — а вся труппа состояла из нескольких человек. Они работали на чистом энтузиазме. Но после того, как несколько их постановок наделали много шума, театр заметили. Сразу нашлись солидные спонсоры.

— Банк какой-нибудь?

— Даже не банк, просто какая-то фирма, торгующая нефтью. У них денег — куры не клюют. Так что, если Васильев решил поставить твою пьесу, то можешь не волноваться — деньги на спектакль найдутся. Знаешь, откуда взялось это здание?

— Спонсоры подарили?

— Точно. И ремонт сделали. На первом этаже — сцена, гримерки, на втором — рабочие кабинеты директора, главного режиссера. Всеми делами здесь заправляет Васильев.

— А ты с ним хорошо знаком?

— Я бы не сказал, что мы друзья, но кое-что о нем я знаю. Васильев отнюдь не либерал. Иногда даже может показаться резковатым. Однако я уверен, что тебе нечего бояться. Если уж он обратил внимание на твою пьесу, то это хороший знак.

Васильев принял их в своем кабинете. Это был высокий импозантный мужчина с седеющей шевелюрой и проницательным взглядом темных глаз. Делал он все просто, без всякой вычурности, свойственной, например, Авениру Запольскому.

«Наверное, именно так и должен выглядеть режиссер старой школы, — подумал Шилов, впервые увидев Васильева. — Чем-то напоминает Олега Ефремова».

Лисичкин первым поздоровался с Васильевым и представил Никиту.

— Я давно обещал вас познакомить с Никитой Шиловым. Это он написал ту самую пьесу.

Васильев пожал Никите руку и с улыбкой сказал:

— Несуществующий автор существующей пьесы? Что ж, приятно познакомиться. Присаживайтесь.

Сергей и Никита расположились в удобных невысоких креслах напротив рабочего стола Васильева. Он, в свою очередь, стал расхаживать по комнате, сунув руки в карманы. У Никиты почему-то появилось неприятное предчувствие. Ему показалось, что оптимизм Лисичкина относительно постановки был несколько преувеличенным. Первые слова Васильева только укрепили его сомнения.