Павел Шорников - Кукла на качелях

— Нужно еще додумать кое-какие детали, — нашла Алена отговорку.

— Tout са est bel et bon — все это прекрасно, — ответил Андрей, смешивая по привычке французский и русский, — но… Девиз Талейрана знаете? «Не слишком усердствуйте!» Хорошо, не хотите в ресторан, поедем на острова, погуляем. Сегодня, между прочим, знаменательный день — на деревьях лопнули почки. Жизнь опять берет свое.

Так и повелось. Они встречались каждый день в офисе. И, если позволяло время, что было не так часто, ехали куда-нибудь поужинать. Потом или в казино, или в театр, на концерт, или просто погулять. А если провести вечер вдвоем не удавалось, ей было довольно и того, что сегодня она видела его, просто перекинулась с ним парой слов, в которых всегда ощущался подтекст, намек на то, что оба ждут друг от друга большего…

Роман не появлялся. Алена решила, что он уехал.

«А еще говорил: я стану твоей тенью, — горько усмехалась она. — Ничтожество».

Но иногда у нее было такое чувство, что кто-то следит за ней. Роман?! Она оглядывалась — никого… Показалось…

За приятными и не очень хлопотами Алена не забыла, зачем, собственно, она приехала в Петербург. А приехала она затем, чтобы поступать в театральный институт.

Выбрав относительно свободный день, она поехала на Моховую, где находилась Академия театрального искусства. Ехала на метро — Семена отпустила, для конспирации. Записавшись на прослушивание, которое должно было состояться аж через несколько недель, Алена побродила по коридорам академии, ловя на себе заинтересованные взгляды студентов, и спустилась в гардероб.

— Щеночка не возьмешь? — предложил ей студент, дежуривший в гардеробе, — ироничный взгляд, нос с горбинкой. Он кивнул в угол, где в коробке сидели три вислоухих щенка.

— Вот если бы котенок, — ответила Алена.

— А чем кошка отличается от собаки?

— Тем, что она не умеет лаять…

— А почему бы тебе не завести собаку? — настаивал гардеробщик.

— Если я заведу собаку, я ее просто съем!

— Нам, собакам, — обидно это слышать, — улыбнулся студент.

— А нам, кошкам, — все равно, — сдержала улыбку Алена.

Одеваясь, она придирчиво следила за своим отражением в старинном зеркале и осталась вполне довольна: серый брючный костюм классического стиля, светло-коричневое пальто из мягкого драпа, светло-серые полуботинки… Этот наряд был уже не из тетиного безразмерного шкафа. Это она потихонечку тратила деньги, которые кинул ей со своего бизнесменского плеча господин Хохлачев.

Алена вышла из академии, дошла до улицы Пестеля и здесь остановилась, обдумывая, куда свернуть. Направо? Мимо Летнего сада, Михайловского замка — до метро «Гостиный двор». Или налево? По улице Пестеля, мимо Преображенской церкви к «Чернышевской». Подумала и свернула налево.

До метро она так и не дошла. Только до Литейного проспекта. Светофор показывал зеленый свет. Алена приготовилась перейти на ту сторону, но вдруг среди машин, стоящих на перекрестке, заметила «ауди» Хохлачева. За рулем сидел Андрей. Он тоже увидел Алену, воскликнув про себя: «Comme un fait exprès — как нарочно!» — быстро открыл дверцу, и девушка успела заскочить в машину.

— Вот так встреча! — сказали они одновременно, и оба рассмеялись.

Машина тронулась с места и поехала прямо, хотя Алена обратила внимание на включенную правую мигалку — Хохлачев хотел свернуть направо, но почему-то не свернул. Тогда она не придала этому значения — сразу забыла.

— Со свидания возвращаетесь? — подмигнув, спросил Андрей.

Алена ответила сразу, но в голове у нее пронесся целый ураган. Сказать, гуляла? Тогда почему именно здесь? Ходила к подруге? А что если потом придется ее предъявлять? Сказать правду? Только не это!

— Заходила в «Муху», в библиотеку. Нужно было кое-что освежить в памяти. А вы… На свидание?

Андрей тоже ответил сразу. Но и в его голове произошло маленькое завихрение. Катался по городу? Почему именно здесь? Заезжал к знакомому? Рискованно. Сказать правду? Но тогда надо рассказывать все! А это уже c’est impossible — невозможно!

— Ездил на участок. Мне здесь удалось выбить несколько домов — будем строить мансарды…

Они остались довольны ответами друг друга.

— А не пойти ли нам погулять в Летний сад? Как раз сегодня его открыли после просушки.

Не успел Андрей произнести последние слова, как лобовое стекло мгновенно покрылось каплями дождя.

— Ну вот… Это ответ на ваше предложение, — кивнула Алена. — Я не взяла с собой зонтик.

— Как говорят у нас во Франции, если дама, выходя из дома, забыла перчатки, она идет в магазин и покупает новые. Я сегодня тоже без зонтика.

Андрей припарковал машину.

— Это то, что нам нужно, — кивнул он на галантерейный магазинчик.

Они вошли внутрь. Сразу запахло кожей и табаком, которым тянуло из открытой двери в подсобку. Продавщица, сухая, строгая дама, с ядовитокрасными губами, положила на прилавок зонтики, которые они выбрали.

Андрей расплатился и направился к выходу, но, увидев, что Алена не тронулась с места, остановился и вопросительно посмотрел на нее.

— Перчатки! — произнесла она тихо, но твердо.

Это был приказ. И она знала, что Андрей это понял.

— Извини, дорогая! — улыбнулся он. — Тебе какие?

Алена показала на перчатки, идеально подходившие к тому черному платью, которое она надевала в ресторан первого апреля.

Через секунду перчатки были у нее в руках.

— Мы уже на «ты»? — спросила она, когда они снова оказались в машине.

— Если тебя это тяготит…

— А ты ничего… Умеешь подыграть, — сказала Алена.

Теперь и Андрей понял: она не только отдала приказ. Она знала, что он сознательно выполняет именно ее приказ. Алена его переиграла. Удивительно, но от своего поражения в этой микродуэли, он получил странное, очень странное удовольствие.

«Уж не скрытый ли я мазохист? — спросил себя Хохлачев, с интересом прислушиваясь к новым ощущениям. И тут же другая, совершенно неожиданная, парадоксальная мысль: — А мазохисты? Неужели все они попадут в Рай?..»

Они остановили машину на набережной Фонтанки, перешли мост и вошли в Летний сад. Дождь продолжал моросить. Народу почти не было: одна-две парочки на аллею. Они медленно побрели под еще не набравшей силу листвой. Молча, боясь нарушить образовавшееся вокруг них поле из беспричинной тихой радости и золотистого света, который был заметен только им. Дождь выстукивал свою таинственную мелодию на материи раскрытых зонтиков. Было хорошо, просто хорошо. И не хотелось менять в этом мире ничего.

«А вдруг это и есть счастье?» — подумал Андрей.

— Вы… Ты был женат? — наконец нарушила она молчание.

— Как ответить… Если речь о бумажке, то нет… Если о браках, которые заключаются на небесах, то тоже нет.