Линн Грэхем - Только сердце знает

– Это вряд ли произведет впечатление на тех, кто знает его возраст. Для них не будет секретом, что он родился в то время, когда ты был женат на другой женщине, – напомнила Билли.

– Не имеет значения. Важен конечный результат: Тео – мой законный сын и его права как наследника не могут быть оспорены, – отчетливо произнес Джио низким, бархатным, мурлыкающим голосом. – Он достоин этого по праву рождения, и я признаю это право.

– Даже если для этого тебе придется жениться на мне? – с недоверием пробормотала Билли.

– Ты выйдешь за меня замуж ради сына, а я женюсь на тебе по той же причине. Мы дали ему жизнь и обязаны защищать его интересы. Это наш долг, – непреклонно заявил Джио.

Билли чувствовала, как ее пробирает дрожь, а руки стали липкими. Давным-давно она мечтала о том, чтобы стать женой Джио. Мечта походила на волшебную сказку, но при столкновении с жестокой реальностью оказалась всего лишь глупой фантазией. Сейчас Билли стоило больших усилий поверить, что Джио говорит о женитьбе. Он словно открывал дверь в прошлое, возвращая ей сказку.

Защитным жестом она крепко обхватила себя руками.

– Ты уверен, что не можешь гарантировать Тео права наследования другим способом?

– Я мог бы составить юридический документ, признать его своим сыном и наследником, но единственный надежный способ закрепить за ним права – это жениться на его матери. В любом документе есть нюансы и оговорки, которые позволят опытному законнику найти зацепку и оспорить его.

– И кому же такое может прийти в голову? – удивилась Билли, потрясенная тем, что ее маленький сын может стать наследником огромного состояния.

– Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, как я богат? – тихо осведомился Джио и добавил ледяным тоном: – Или о том, на что готовы люди, чтобы увеличить свое богатство или богатство детей?

– Не представляю, – призналась Билли, далекая от мира богатых и могущественных.

– Когда мне было четырнадцать лет, мачеха попыталась лишить меня прав на семейный траст в пользу своего восьмилетнего сына. Суд отказал в иске только после того, как деду удалось доказать, что ее сын не приходится ему внуком, – пояснил Джио.

Билли растерялась, услышав, что, не достигнув совершеннолетия, Джио мог стать жертвой такого коварства и лишиться семейного состояния. Она с состраданием подумала, каким непростым было его детство при такой злобной и жадной мачехе, и ей стало понятно беспокойство за Тео.

– Свадьба может состояться через несколько дней, – продолжал Джио как ни в чем не бывало, словно уже добился желаемого и получил ее согласие. – После церемонии мы полетим в Грецию. Я представлю семье свою жену и сына.

Не в силах вообразить такой поворот событий, в котором ей отводилась главная роль, Билли вскочила с места и подошла к окну.

– Чистое безумие заставлять меня изображать твою жену… Я не могу пойти на это!

– Зачем притворяться, если ты в действительности будешь моей женой. Все зависит от тебя и от того, насколько сильно ты любишь своего сына, – жестко закончил он свою речь.

– Это несправедливо! – возмутилась Билли.

– Разве? Ты единолично взяла на себя ответственность за Тео и его будущее. Я предлагаю всего лишь исправить ошибку и позаботиться о том, чтобы он получил все, что полагается ему по праву рождения, – примирительно сказал Джио.

Билли передернуло от обвинения в том, что она, оказывается, совершила ошибку, немедленно не доложив Джио о рождении ребенка. Однако упоминание о визите в Грецию направило мысли в другое русло.

– Если наш брак только юридическая формальность, зачем мне сопровождать тебя в Грецию?

– Готова позволить мне взять Тео одного, без тебя? – спросил Джио с деланым удивлением.

– Нет!

– Кроме того, если для тебя наш брак представляется не более чем юридической формальностью, – продолжал рассуждать Джио, – то для остальных он должен выглядеть как нормальное супружество.

Билли крепче обвила себя руками, стараясь скрыть недоумение, растерянность, страх, мешавшие сосредоточиться. Наконец она подняла подбородок и сверкнула зелеными глазами.

– А почему, собственно, все должны поверить нам?

– Неужели ты хочешь, чтобы сын, когда вырастет, испытывал вину, узнав, что ты вышла замуж только ради него?

– Конечно нет… – нахмурилась Билли.

– Считай, что это необходимая маскировка. Ничем не могу тебе здесь помочь. – Вынужденный подбирать самые убедительные аргументы, на которые способен его изощренный мозг, Джио тихо выругался про себя. Раньше у него никогда не возникало необходимости коварно манипулировать ее сознанием. – Чем больше людей признает истинность нашего брака, тем меньше неудобных вопросов и внимания прессы.

– Никто не поверит, что ты по собственной воле женился на любовнице! – бросила ему в лицо Билли, вынужденная использовать ненавистное слово по отношению к себе, чтобы заставить его признать очевидное.

– Никто, кроме нас, не знает, что мы были любовниками. К счастью, мы не афишировали этого, не появлялись вместе на публике. Да… ты родила мне ребенка. – Джио легко поднялся и подошел к ней. – Это доказывает, что у нас были отношения.

Под взглядом темных янтарных глаз у Билли часто забилось сердце.

– Доказывает только одно – однажды ты провел со мной ночь.

– Дьявол… ты не такая. Ни один мужчина не поверит, что с тобой достаточно одной ночи, красавица моя, – тихо и нежно промурлыкал Джио, притягивая ее за руки и прижимая к сильному мускулистому телу. – Будешь моей женой, мать моего сына. Тебе нечего будет стыдиться…

Он выбрал убедительный аргумент, потому что Билли всегда стыдилась отношений с Джио. Он не был ее рыцарем на белом коне, а она – его единственной любовью. Билли понимала, что ее роль ограничивалась дверями его спальни, и воспринимала это как унижение. Какая женщина согласилась бы на такое? Ее руки задрожали в его ладонях. Джио назвал это маскировкой. Для женщины с разбитым сердцем, понимающей, что он не любит ее, предложение Джио все равно казалось сказкой, в которой ей когда-то было отказано.

– Я не могу уехать в Грецию, оставив Ди и магазин, – решительно заявила Билли. – Об этом не может быть и речи. Магазин – дело моей жизни. Не рассчитывай, что я все брошу и исчезну…

Джио крепче обнял ее. Рука Билли непроизвольно скользнула ему за спину и легла на широкое плечо, а пальцы другой руки зарылись в короткие волосы на затылке.

– Предоставь мне решить вопрос, – успокоил Джио.

– Я не поступлюсь своей независимостью, – неуверенно протянула Билли, чувствуя, как пересох рот, участилось дыхание, когда он коснулся кончиком языка ее плотно сжатого рта. Ее губы дрогнули, грудь напряглась, низ живота охватил жар. – Послушай, что я говорю, Джио, – тем не менее настаивала она, массируя его затылок, ероша темные волосы.