Софи Пемброк - Ждала только тебя

В этот раз Деб ошиблась. Ему не из-за чего чувствовать себя виноватым.

Он надеялся, что Тия это понимает.

Тия не спала всю ночь.

На следующее утро она попыталась замаскировать тени под глазами косметическим карандашом, хотя от Хелены ничего не скроешь. Придется объяснить это предсвадебной лихорадкой. Что, без сомнения, приведет к повторяемому на все лады «Еще не поздно отступить». Впрочем, лучше сказать это, чем правду.

Правду о прошлом. Но Тия не была уверена, что знает правду о себе и Зике.

Хелена выбрала для кануна свадьбы светлое льняное платье, и Тия без вопросов надела его. Хорошо иметь младшую сестру, обладающую вкусом. Не приходится ломать голову, когда и что надеть. А на этой неделе ей необходимо было знать, что она выглядит хорошо.

Тия получила этому подтверждение, когда спустилась по лестнице и увидела старшего Эзикиела Эштона.

– Тия! Чудесно. Я как раз хотел перемолвиться с тобой словечком, если ты не возражаешь.

Эзикиел завел ее в свой временный кабинет, подальше от соблазнительных ароматов горячего кофе и выпечки.

Стол был завален бумагами и файлами, лэптоп опасно балансировал на стопке книг. Тия убрала папки с кресла для посетителей и села. Может, после встречи с Зиком он всю ночь работал?

О чем он хочет с ней поговорить?

Может, не о делах? Может, Эзикиел хочет сказать ей «добро пожаловать в семью, не причиняй боль моему сыну» или что-нибудь в таком же духе? Но как понять, о каком сыне пойдет речь?

Тия была готова истерически расхохотаться, но подавила смех. Нет, наверное, речь пойдет о деле. Все-таки это Эзикиел Эштон.

– Вот что, Тия. Я понимаю, что тебе не хотелось бы говорить сегодня о делах, но это бракосочетание предоставляет нам уникальную возможность.

Он многозначительно взглянул на Тию, и сердце ее упало. Да, он собирается говорить о деле, но деле личного характера. О Зике.

– Чем я могу вам быть полезна? – спросила Тия.

Если вопрос действительно касается Зика, она ничего не может обещать. Но как объяснить это Эзикиелу, не вдаваясь в подробности той печальной истории?

Старик откинулся на спинку кресла, испытующе глядя на нее:

– Зик всегда был к тебе… неравнодушен.

Он замолчал, ожидая подтверждения, и Тия осторожно кивнула:

– Мы были друзьями.

– Я надеюсь, что ты сможешь извлечь выгоду из давней дружбы.

Никаких хождений вокруг да около. Вообще-то, она и не ожидала другого.

– Мы не виделись восемь лет, – напомнила Тия. – И мы… мы расстались не лучшим образом.

Только слегка приподнятая бровь выдавала его удивление.

– Не важно. Прошло много времени, и я уверен, что вы оба можете простить друг друга и забыть.

Простить? Тия думала, что сумела простить Зика, но его появление напомнило ей обо всех тех причинах, из-за которых она была на него зла. Да и у него причин злиться на нее было не меньше.

Забыть? Никогда.

Она спросила прямо:

– Речь идет о «В эту минуту», верно?

Эзикиел кивнул:

– Ты прекрасно понимаешь, как важно заполучить маленький бизнес Зика в собственность «Моррисон – Эштон».

– Я бы не назвала бизнес Зика таким уж маленьким, – возразила Тия. Оборот компании в прошлом году исчислялся астрономическими суммами. Гораздо выше, чем оборот их собственного аналогичного подразделения. – И я думаю, что вас гораздо больше волнует, что потеряет «Моррисон – Эштон», если вы упустите «В эту минуту».

– Верно. – Эзикиел посмотрел на нее с одобрением.

Отлично! За пять лет, проведенных в «Моррисон – Эштон», она дослужилась до должности главы отдела по связям с общественностью, но он ни разу не дал понять, что ему нравится, как она работает. Так что пришло время продемонстрировать Эзикиелу, на что она способна.

– Поэтому ты убедишь Зика продать «В эту минуту» нам, – закончил старик.

Удовлетворение Тии мгновенно улетучилось. Почему он выбрал именно этот день, чтобы поверить в ее силы?

– Я так понимаю, Зик отклонил ваше предложение.

И продолжит его отклонять. Может, она и не видела Зика восемь лет, но хорошо его знала. Он ничего не отдаст отцу без борьбы.

– Разумеется, – раздраженно бросил Эзикиел. – Как обычно, Зик идет на поводу у собственной гордости. Он прекрасно знает, что для него и для его компании выгодно стать частью «Моррисон – Эштон». Он займет свое место в семейном бизнесе.

«В котором вы отказали ему восемь лет назад».

– Мне показалось, он хочет заняться чем-то новым.

– И продать свою компанию «Гласхаус».

– «Гласхаус»?

Это катастрофа. По крайней мере, для «Моррисон – Эштон». Их главный конкурент получит огромное преимущество, а решение Эштона-младшего присоединиться к «Гласхаус» повредит имиджу их компании.

– Вот именно, – кивнул Эзикиел. – Необходимо, чтобы Зик согласился продать «В эту минуту» нам. Это одинаково важно и для семьи, и для бизнеса. Так ты это сделаешь?

Под силу ли ей? Станет ли Зик ее слушать? Или нарочно поступит наоборот? Если же она сумеет убедить его, это пойдет на пользу не только бизнесу. Это позволит ей занять достойное место в семье Эштонов, гораздо более достойное, чем сулит ее брак с Флинном.

Чтобы узнать это, существует только один способ.

– Я это сделаю.

Если Зик и думал о свадьбах, мысли его никогда не шли дальше того, в каком костюме прийти и сколько можно выпить в баре. Сидя за маленьким кованым столиком в углу гигантского холла и потягивая кофе, он заключил, что свадьбы – это морока.

Насколько мог судить Зик, приготовления начались с рассветом. К тому времени, когда он спустился, лестница была украшена гирляндами цветов и виноградными лозами, пол натерт, а возле каждой арки холла был установлен вазон с деревом, обвитым лентами.

Он не сомневался, что за следующие двадцать четыре часа таким же образом будет украшена вся вилла.

Надо же, сколько людей! Гости начали прибывать с раннего утра, со всех концов света. Похоже, не все остановились в отеле, так как кое-кто приехал с чемоданами. Наверное, родственники, решил Зик. Он узнал некоторых, и взгляды, которыми они одаривали его, не остались незамеченными им. Удивление, поднятые брови, перешептывание. Затем все повторялось.

Зик серьезно подумывал, не стоит ли ему написать на лежащей рядом льняной салфетке что-нибудь вроде: «Да, это я. Зик Эштон-младший, паршивая овца, отвергнутый наследник, разбивший сердце матери и имевший наглость явиться на свадьбу своего брата. Нет, я не продаю свою компанию отцу. Что, шокированы?»

Единственное, что его останавливало, – это размер салфетки. Поэтому он вежливо улыбался, салютовал чашкой с кофе и решительно отказывался уйти. Они хотят поглазеть? Что ж, пусть глазеют.

Время шло, и гости толпились в холле якобы для того, чтобы положить подарки. Но, скорее всего, им хотелось хоть краем глаза посмотреть на невесту. Сам Зик не видел Тию с тех пор, как пожелал ей спокойной ночи накануне.