Ивонн Линдсей - Брачная сделка

– Но это несправедливо, – запротестовала она.

Неужели это было только вчера? А казалось – целую вечность назад. Или ей просто хотелось, чтобы так было?

– В любви и на войне все справедливо, – широко улыбнулся он.

– Ты можешь пожалеть об этом заявлении, – предупредила она. – Вспомни, я не умею готовить.

– Зато я люблю рискнуть, – пожал плечами Рейф. – А ты?

Шанал глянула на него, и сердце сжалось. Это не имело ничего общего с ее затрудненным дыханием, зато напрямую зависело от того, что он по-прежнему держал ее в объятиях. Она могла думать только о том, как крепко прижимается к нему, как близки их губы. Если она шевельнет бедрами, как раз впишется во впадину между его бедрами.

Но осмелится ли она?

Она осмелилась.

Шанал подняла руки и притянула к себе его голову:

– До сих пор у меня не было поводов рисковать, но я готова попробовать. И тут она его поцеловала.

Поцеловала и почувствовала, как чувственная волна прокатилась по телу. В первое мгновение он не ответил на поцелуй. И во второе тоже. Может, она сделала глупость, поддалась порыву, перевесившему ее обычно здравое и разумное мышление.

Но потом его губы дрогнули, а руки сжались, притягивая ее еще ближе к мужской груди, к его надежной силе. Ее пальцы зарылись в его короткие темные волосы, удерживая его голову на месте. Она не хотела отпускать его ни на секунду. Потому что, если отпустит, придется отвечать на вопросы, которые, вне всякого сомнения, плещутся в его глазах. Вопросы, на которые Шанал сама не знала ответа. Сейчас она знала только, что неожиданно поняла, как сильно жаждет этого человека. Его поцелуя.

Она нежно провела языком по его нижней губе, ощутила дрожь, сотрясавшую его тело, почувствовала, как он возбужден.

Именно так и должно быть между мужчиной и женщиной. Нужда, желание, потребность. Не холодное, клиническое соглашение. Не чувство того, что она вещь, которую можно слепить и сформировать по своему вкусу. Только необходимость владеть и, в свою очередь, принадлежать кому-то.

Она застонала, когда их языки соприкоснулись, когда вспышка жара прошла по телу. Она прижалась к нему, безмолвно умоляя заполнить пустоту, эхом отдававшуюся в душе. Безмолвно требуя облегчить настойчивое требование, пульсирующее в ее венах.

Его руки скользнули под свитер… его свитер, и жар прикосновения едва не прожег тонкую футболку, служившую барьером между его и ее кожей. Она хотела большего. Хотела Рейфа. Ее пальцы застыли в его волосах. Она стала целовать его еще яростнее. Теперь его язык вступил в поединок с ее языком. Наступление, отступление, снова наступление. Его вкус пьянил: еще одно ощущение, наполнившее ум и ошеломившее чувства.

Она ощутила, как ее соски затвердели, и прижалась к нему. Это движение послало крошечные стрелы удовольствия по ее телу. Она никогда раньше не испытывала ничего подобного. Такого полного забвения. Такого глубокого желания.

Звук паромного гудка пронесся по воде. Резкое и внезапное напоминание того, где они находятся и что делают. Прежде чем отстраниться, она уронила руки на плечи Рейфа. Все тело буквально звенело энергией и предвкушением, но, когда она вновь осознала, где находится, сила словно вытекла из тела, оставив ее пустой и вялой.

– Я… – начала она.

Рейф прижался к ее губам в коротком и таком сладостном поцелуе:

– Ни слова. Все хорошо. Победителю полагается награда, верно?

Нагнувшись, он поднял сходни, убрал и снял швартовы, привязывавшие яхту к причалу. Вошел в каюту и снял куртку.

Как он мог быть таким беспечным? Неужели то, что они сделали, ничего для него не значит? Шанал повернулась и вцепилась в поручень, стремясь опереться на что-то надежное. То, в чем не было пустоты, ревевшей в гигантской, разверзшейся в душе пропасти.

Слезы внезапно обожгли веки, и она яростно их сморгнула. Что это на нее нашло? Она разумная, рассудительная женщина. Не из тех, кто следует инстинктам. Не из тех, кто бросается на шею мужчине и целует его, пока разум не сгорел в чувственном забытьи.

На холме он говорил о будущем. Шанал никогда не нуждалась в этом больше, чем сейчас. Самое время для рационального размышления. Для ее обычных тщательных расчетов. И все же тело продолжало предъявлять требования, настаивая, чтобы она делала то, что считала правильным, не думая о последствиях. Шанал боролась за свое привычное хладнокровие, пока каждое биение ее сердца, каждый вздох не возвращали ее к состоянию ясности и просветления. Тогда, и только тогда она сможет встретиться лицом к лицу с человеком в каюте. По крайней мере, она на это надеялась.

Рейф произвел все необходимые действия, выведя яхту на середину течения. Но не мог отвести глаз от женщины перед ним. Лист стекла – все, что их разделяло. Но для Рейфа этот лист с таким же успехом мог быть свинцовой переборкой толщиной в пять футов. Своим поцелуем Шанал застала его врасплох. Ему следовало быть джентльменом и немедленно отстраниться. И вообще, следовало позволить Шанал выиграть эту глупую гонку, вместо того чтобы хватать ее в объятия. Но он всегда любил рисковать. Всегда любил порывы, возбуждение… И, боже, до чего же он сейчас возбужден!

Тот факт, что он попросту не утащил ее в ближайшую спальню и отдался тому пожару, который бушевал между ними, был свидетельством его воспитания. Мать гордилась бы им. Ну, если не считать поцелуя, конечно. Этого она, возможно, не одобрила бы, особенно потому, что ситуация между Шанал и Бертоном по-прежнему оставалась неясной. Конечно, Шанал сняла кольцо и сбежала со свадьбы, но Рейф чувствовал, что она все еще была связана с этим человеком. Что бы ни произошло между ней и Бертоном, их отношения еще не выяснены. И Рейфу это не нравилось. Совсем не нравилось.

Он изучал Шанал, стоявшую на передней палубе. Она смотрела на воду так, словно пыталась найти там смысл жизни. Если бы все было так просто! Он не раз смотрел в пространство, но успел усвоить, что ответы, которые ищешь, лежат в самом тебе. Не вовне.

И иногда эти ответы – вовсе не то, что ты хотел.

– Эй! – окликнул он через дверь. – Ты все еще должна мне ланч, помнишь? Может, если он будет дразнить ее, как тогда, в прошлом, она снова возродится к жизни.

Он отсчитал несколько секунд, прежде чем увидел, что Шанал перестала цепляться за поручень и снова распрямила плечи. Вошла в большую каюту все с тем же ошеломленным видом, как вчера, когда он спас ее в парке. И виноват в этом он, потому что позволил поцелую длиться дольше, чем следовало.

– Как по-твоему, справишься, если я попрошу тебя приготовить сэндвич и кофе? – поддел он.

Легкий румянец окрасил ее щеки, и крошечная искорка жизни загорелась в светло-зеленых глазах.