Ирина Кривенко - Доверенность на любовь

— По-моему, своего Виктора я тебе не предлагала, — нахмурилась Оксана.

Валентина разобиделась:

— Я учу тебя жить, а ты не хочешь меня слушать. По-моему, так неприлично.

— Ты хочешь, чтобы я жила так, как живешь ты?

— А почему бы и нет? По-моему, если живешь и никому не мешаешь, а доставляешь одни удовольствия, то тебя не за что корить. Вернее, меня не за что корить, — улыбнулась Валентина, поняв свою ошибку.

Наконец-то Оксана решила возразить ей по-настоящему:

— По-моему, ты живешь не по правилам игры.

— А каковы же, по-твоему, правила?

— Только ты, Валентина, пожалуйста, не обижайся, ты же знаешь, как я тебя люблю. Но если сравнивать тебя с шахматистом, то ты ведешь сеанс одновременной игры со всеми, кого в состоянии вместить зал.

— Может быть, — согласилась Валентина и самое странное — ничуть не обиделась.

— В конце концов, на такое способен только великий гроссмейстер.

— А я не рвусь в чемпионы по шахматам.

Оксана робко улыбнулась.

— Да ну его, не будем ссориться из-за мужиков. Они этого не достойны. Ой, — спохватилась Оксана, — я должна была ехать на работу.

— Да ты совсем очумела! Сегодня же суббота. Или у вас работают даже по выходным?

Оксана совсем потеряла счет времени и взглянула на часы.

— Да, мы с тобой заболтались. Уже три часа дня.

— Ты хочешь сидеть дома? — поинтересовалась Валентина, поднимаясь из-за стола.

— Нет, я с удовольствием куда-нибудь поехала бы.

— Тогда я предлагаю тебе великолепное времяпрепровождение. Ты давно загорала?

— С прошлого отпуска.

— Никогда не понимала москвичей, которые загорают только выехав к морю. Наше солнце ничуть не хуже южного. Во всяком случае, оно одно на всех и загореть на берегу речки можно ничуть не хуже, чем у моря. Поехали со мной, — предложила Валентина.

— Куда?

— Я знаю одно великолепное место на берегу Клязьмы.

— Наверное, там ходят толпы мужчин.

— А вот тут ты ошибаешься. Я всегда занимаюсь чем-нибудь одним — или ловлю мужиков, или загораю. Если я решила сделать немного более темной свою кожу, то выберу такое место, где можно это осуществить без постороннего вмешательства.

Оксане еще не наскучило чувствовать себя вольной птицей, способной распоряжаться своим свободным временем как угодно. Она извлекла из чемодана купальник и флакон с кремом.

Машина у Валентины была не ахти какая — старая «лада». Но зато содержала ее одинокая женщина в идеальном порядке. Вернее, содержали ее в порядке два ее любовника, которых она обычно использовала в качестве шоферов. Но в теперешней ситуации Курлова сама села за руль.

— Девишник, так девишник, — определенно сказала она.

Оксане сразу же показалось страшно душно в машине, которая простояла целый день на солнцепеке. Но лишь только Валентина выехала за город, как в салоне посвежело. Пахло скошенной травой, полями, лесом.

Женщины выехали на Ярославское шоссе. Слева показались веселые луковки церквей семнадцатого века, трогательные и милые в своей безыскусности.

— Купаться я тебе не предлагаю, хоть и это неплохо.

Оксана чуть не вскрикнула, когда Валентина без всякого предупреждения пересекла разделительную полосу и съехала по крутому откосу на сельскую проселочную дорогу. За машиной потянулся густой шлейф пыли. Валентина попросила закрыть окна. Но все равно пыль уже скрипела на зубах, покрывала вспотевшее лицо.

— Наверное, придется все-таки искупаться, — вздохнула Валентина.

Они объехали разбитое на маленькие пятачки поле. Повсюду была натянута колючая проволока, вкопаны столбы. Кто-то из новых землевладельцев отличился, поставив на своем участке сторожевую вышку и обнеся его жестяной, непреодолимой высоты изгородью.

— Боже мой, неужели люди не понимают, — сказала Валентина, — что куда проще заработать деньги и купить все это на рынке, чем целыми днями возделывать один маленький пятачок земли.

— Некоторым проще так, — пожала плечами Оксана. — Ты знаешь, вот у меня никогда в жизни не было мечты построить дачу, потому что с самого детства дача у меня связана с огородом. Нет, я не говорю, что копаться в земле — это грех. Но кто для чего создан. Я, например, знаю, мои руки просто не способны что-нибудь вырастить.

Машина еще раз свернула. На этот раз Оксана уже догадалась ухватиться за приборную панель, и они оказались на пустынном берегу реки. И место для лежания отыскалось как по заказу. Среди кустов орешника, обступивших в этом месте берег Клязьмы, нашлась небольшая полянка, сплошь залитая солнцем. Здесь и устроились Валентина с Оксаной.

Надув ножным насосом матрасы, они растянулись на прикрытом со всех сторон месте.

— Какая гадость эти купальники! — проворчала Валентина, освобождаясь от одежды.

— Ты считаешь, тут можно загорать совсем без ничего? — поинтересовалась Оксана.

— А почему бы и нет?

— Все-таки может прийти кто-нибудь из огородников или местные ребята.

— А ты думаешь, они не станут цепляться к нам, если мы будем облачены в купальники? — резонно поинтересовалась Валентина.

Сперва Оксана Лозинская чувствовала себя неловко в присутствии подруги, но, увидев, как та преспокойно себя ведет, тоже нашла удовольствие в том, чтобы подставить солнцу обнаженное тело.

— Как хорошо быть одной! — наконец-то после недолгого молчания проговорила Оксана.

Валентина улыбнулась.

— Это тебе теперь так кажется. Посмотрим, что ты запоешь через неделю.

— Я могу жить точно так же, как и ты, вспоминая о мужчинах от случая к случаю.

— От какого случая к какому случаю? — поинтересовалась Валентина.

— Ну, скажем, так: когда мне этого захочется.

— Это не лучший ответ, — повернулась на бок Курлова.

На ее еще не попадавшем в этом сезоне под солнечные лучи теле проступили красные пятна.

— Представляешь, Оксана, какая прелесть — загореть всей, абсолютно равномерно — так, чтобы не было даже белой полосы.

— А по-моему, наоборот, — Оксана пожала плечами, — мужчин возбуждают белые полосы от купальника.

— Может быть, — задумалась Валентина, — это как бы одежда наоборот: прикрыто все, что и так доступно взгляду, а то, что нужно — обнажено.

— Так может, мы с тобой совершаем ошибку?

— Нет, Оксана. Согласись, приятно лежать под солнцем без всякой одежды.

— А еще, наверное, приятнее — знать, что кто-то на тебя в это время смотрит.

— Это уже извращение, — сказала наставительно Валентина.

— А разве извращенцам не бывает приятно?

Женщины засмеялись.

Текла, легко журча, река, покачивались в водном потоке водоросли. Гудели, стрекотали, щелкали насекомые, солнце согревало землю. Оксана лежала, прикрыв глаза, подставив всю себя солнечному свету, ветру.