Ирина Кривенко - Доверенность на любовь

Плотник, которому с виду было лет около сорока, хотя кого-нибудь и могли ввести в обман длинные волосы и заставить сбросить лет эдак пяток, зашел за стеклянную перегородку и уселся напротив директора Валерия Леонидовича Дубровского. Тот уже готов был начать разговор, оставалось только повернуть планки жалюзи так, чтобы не видеть сотрудников, но в этот момент Валерий Леонидович заметил мужа Оксаны Виктора с огромным, прямо-таки чудовищным букетом цветов в руках. Он как раз вставлял между цветов карточку, подписанную фломастером.

— Подожди, Александр, — обратился он к плотнику, — по-моему, у нас назревает скандал.

Плотник, которого директор бюро назвал Александром, закинул ногу за ногу и тоже стал следить за мужчиной с букетом через стеклянную перегородку. Он явно никуда не спешил и вполне мог себе позволить на какое-то время расслабиться.

Виктор Лозинский подошел к Оксане. Та все еще не замечала его, продолжая говорить по телефону. Тогда он легонько прикоснулся рукой к ее плечу. Оксана вздрогнула и, не прерывая разговор, обернулась. Ее взгляд из приветливого тут же превратился в пронзительно-холодный.

— Ты? — прикрыв трубку рукой, спросила она.

— Да я вот… — замялся Виктор, протягивая ей букет цветов.

Оксана отняла руку от микрофона.

— Извини, Валентина, тут ко мне пришли.

— Уж не твой ли муж? — засмеялась Валентина Курлова.

— Можешь представить себе, именно он.

— Ну, тогда я перезвоню тебе позже. Расскажешь.

Смех еще слышался из трубки, когда Оксана клала ее на рычаги аппарата.

— Я вот… пришел… решил принести тебе цветы, — сбивчиво принялся объяснять Виктор Лозинский и неуклюже пытался всучить в руки Оксане цветы в шелестящей обертке.

Та брезгливо посмотрела на слишком роскошный, по ее мнению, букет и нетерпеливо отодвинула руку мужа.

— Не нужно было этого делать.

Виктор, поняв, что отдать цветы не удастся, принялся взглядом искать, куда бы их поставить. Его взгляд упал на большую двухлитровую бутыль из-под кока-колы. Пустая, она сиротливо стояла на подоконнике. Он выхватил из кармана перочинный нож, щелкнул лезвием и лихо отрезал верхнюю часть бутылки. Получилась довольно сносная ваза. Он наполнил эту пластиковую вазу водой, благо умывальник находился рядом, и воткнул в нее цветы. Затем перенес все грандиозное сооружение на стол своей жены, окончательно закрыв цветами монитор компьютера.

— Здравствуйте, — с издевкой произнесла Оксана.

Виктор, не сразу понявший, что его разыгрывают, ответил:

— Привет.

— Ну что ж, привет уже в который раз.

— Я принес цветы.

— Я это вижу.

Виктор от волнения поднес руку к лицу. И тут Оксана заметила, что его большой палец туго перевязан бинтом.

Она почти машинально спросила:

— Что у тебя с рукой?

На щеках Виктора выступила краска. Ведь он порезал руку, собирая осколки после того, как разбил фотографию Оксаны.

— Да вот, одна картина сорвалась со стены… Стекло разбилось, я порезался.

Оксана улыбнулась. Она прекрасно поняла, в чем дело.

— Надеюсь, ты уже успел вырезать новое стекло?

— Нет, только еще собираюсь.

— Ну вот тогда и приходи, после того, как вырежешь, — Оксана встала около своего письменного стола так, чтобы не дать возможности мужу сесть на стул для посетителей.

— Что ты делаешь сегодня вечером? — поинтересовался Виктор.

— Брось эти штучки. Для тебя я занята.

— Но, Оксана, мне в самом деле плохо без тебя. Я сперва думал, обойдется, а теперь понял: я не могу ни есть, ни спать, только и думаю о том, что обидел тебя. Ты уж прости…

— Если ты думаешь, что наша размолвка и мне прибавила аппетита, то ошибаешься. Но я знаю, чем дольше мы будем вместе, тем меньше мне будет хотеться спать, меньше будет хотеться есть. А я не хочу умереть с голоду.

— Вот я и предлагаю, — деланно обрадовался Виктор, — пойти сегодня вечером куда-нибудь посидеть, поесть, поговорить, в конце концов. Должны же мы объясниться.

— А что, разве между нами не произошло объяснения? — ухмыльнулась Оксана и принялась перебирать на столе бумаги, делая вид, что страшно занята.

И тогда Виктору пришлось прибегнуть к своему единственному и самому сильному козырю:

— Ну хорошо, а где ты собираешься жить?

— В своей квартире, — невозмутимо ответила Оксана, которая, конечно же, ожидала этого вопроса и в тайне надеялась, что задаст его Виктор именно сейчас, когда у нее на него есть ответ.

Брови Лозинского удивленно поползли вверх.

— Но ведь у нас есть только одна квартира — наша.

— Я уже обо всем подумала. И если хочешь, могу объяснить тебе.

— Но не станем же мы это делать на твоей службе! Давай встретимся, поговорим, объяснимся.

— Может быть, ты и прав. Но это ничего не изменит. Я лишь только посвящу тебя в свои планы.

— Но ты можешь хотя бы мне сказать, где ты будешь ночевать сегодня?

— Это не твое дело. Я же не спрашивала тебя, где ты ночевал после прилета из Варшавы.

— Я тебе все-таки сказал об этом.

— Может, и зря, — надула губы Оксана и со злостью хлопнула папкой с документами по столу.

Валерий Дубровский, наблюдавший до этого всю эту сцену через стеклянную перегородку, понял, что самое время вмешаться. Он вышел в общий зал и деланно-веселым голосом окликнул Оксану.

— Извини, но тут мне звонят по одному делу, и только ты можешь ответить.

— Пусть перезвонят мне попозже, — ледяным голосом ответила Лозинская.

Виктор сделал вид, что ужасно рад встрече с Валерием Леонидовичем Дубровским.

— О, простите, я сразу не заметил, что вы на своем месте. Вот, зашел проведать жену, — и он виновато покосился на огромный букет.

Валерий сделал вид, что не знает о его размолвке с Оксаной.

— Простите, но звонок в самом деле очень срочный.

— Я же сказала, пусть перезвонят мне попозже!

Валерий Дубровский понял, что его вмешательство сейчас не приведет ни к чему хорошему, и оставил разбираться Оксану с мужем наедине. Другие сотрудники бюро делали вид, что ужасно заняты работой, хотя все напряженно вслушивались в разговор между мужем и женой.

— В конце концов, я должен с тобой поговорить, — зашептал Виктор, чувствуя, что все внимание в бюро приковано к нему.

— Это что, приказ? В конце концов, мы с тобой расстались, и ты не имеешь права командовать мной, — Оксана присела на корточки и принялась доставать с книжной полки одну папку за другой — так, чтобы ее муж понял, что она не хочет разговаривать больше.

— Ну так как же? — настаивал он.

— Хорошо. Если ты так хочешь, я тебе скажу: можешь оставить себе всю аппаратуру, а мне нужно забрать часть мебели, посуду, которую, кстати, купила я сама на свои деньги, и ни одна из этих тарелок не занесена в твой дурацкий список.