Мейси Эйтс - Искушение для принцессы

– А ты отнесешь меня? – спросил Лука, протягивая к нему руки.

Да и в глазах мальчика читалось явное доверие.

«Незаслуженное», – подумал Родригес.

– Конечно. – Он поднял Луку, удивляясь, какое удовольствие ему доставляло нести его на своих плечах.

– Родригес?

– Что, Лука? – спросил он.

– Ты будешь моим папой?

Вопрос Луки ввел его в оцепенение. Будет ли он действительно ему папой? Достоин ли он быть ему отцом?

– Да, Лука, – ответил Родригес.

Потому что он сделает все от него зависящее. Он будет отцом Луки, и не важно, какие отношения сложатся между ним и Карлоттой. Он позаботится об этом.

– Здорово, – произнес Лука и погладил рукой его лицо.

Родригес почувствовал, как ком подступил к горлу. Он отнес Луку в детскую и, уложив в постель, укрыл одеялом. На какое-то мгновение он испытал это прекрасное чувство домашнего уюта, которого у него самого никогда не было. Он ощутил его в реальности. И даже если оно разрывало на части, теперь он знал – любовь реальна.

– Можно мне Шерби и Шебета?

Родригес подошел к столу, взял игрушечных сов и вложил их в руки Луки.

– Что-нибудь еще?

– Нет. Спасибо. Ты такой заботливый.

– Спокойной ночи, Лука.

Родригес закрыл дверь в комнату Луки и направился к Карлотте. Сердце щемило – было страшно.

– Мы можем поговорить? – спросил он.

Она кивнула:

– Конечно. После всего произошедшего сегодня утром это хорошая идея.

Он так хотел дотронуться до нее! Но знал – этого делать нельзя. Нельзя терять контроль над собой! Стоит ему поцеловать ее, и огонь страсти поглотит его. Желание слиться с ее телом толкало его в объятия этой женщины.

Но как бы сильно Родригес ни желал ее, как бы страстно ни хотел заняться с ней любовью, он не мог использовать секс, чтобы манипулировать ею. Чтобы перевязать свою смертельную рану…

– Сегодняшнее объявление кое-что поменяло, – произнес Родригес, стараясь говорить отстраненно, взывая ко внутреннему спокойствию, чтобы пережить этот момент.

– Поменяло?

– Нам больше нет необходимости жениться.

Карлотта застыла. Ее лицо побледнело, а по телу прошла дрожь.

– Нет необходимости?

– Да. Я объявил Луку своим сыном. Своим наследником. Это освобождает нас от обязанности иметь еще детей.

Родригес сам себе вонзал нож в сердце. Это был конец его мечтам, которым он предавался в мимолетные минуты слабости. Но он готов был тысячу раз испытать подобную боль, лишь бы отгородить Карлотту от страданий, которые принесет ей их брак.

– И бракосочетание…

– Целью бракосочетания были дети. Именно наличие общего ребенка принесет большую выгоду для государств. У нас он есть. Я… считаю Луку своим сыном, и решение о том, чтобы назвать его наследником, было взвешенным.

– Ты не хочешь жениться на мне?

Карлотта почувствовала, как земля ушла из-под ее ног, словно планета сошла со своей орбиты. Она не могла пошевелиться, не веря в происходящее, но все теперь выглядит иначе. В голове беспрерывно крутились слова Родригеса, и все казалось – это сон и она вот-вот проснется.

«Я бы предпочел не жениться. Но мне нужен наследник».

Он нашел способ получить наследника без необходимости жениться. Получить желаемое, не надевая на себя хомут.

– Что ты… хочешь делать с Лукой? Со… мной?

– Он – мой наследник, и он должен быть в Санта-Кристобеле. Если хочешь, ты можешь переехать в город или остаться во дворце. Но вы оба будете под моей защитой. Вдали от навязчивого внимания прессы.

Во дворце? Там, где ей придется видеть Родригеса с другими женщинами? Именно им он будет давать предназначенное ей?

То, о чем она думала, было особенным. Иным…

Какой же она была наивной!

Для нее их отношения не замыкались на простой любовной связи. Карлотта вложила в них всю себя – всю до капли, ни оставив ничего. Она раскрылась перед ним полностью – и душой и телом. Показала себя такой, какой была на самом деле. Открыла в себе то, о чем даже не подозревала. Родригес изменил ее. И теперь… он ее оставляет.

Как так может быть? Разве он не хочет, чтобы они жили вместе? Той жизнью, которую планировали. Как он мог создать иллюзию идеальной семейной жизни, а потом лишить ее этого? Как он посмел заставить ее снова мечтать? Поверить. Разбудить в ней желания. А потом разрушить все эти мечты, разорвать их на мелкие кусочки и разбросать по ветру?

– Итак, у тебя теперь есть то, что ты хочешь. И это все?

Он посмотрел на нее, и в его глазах застыла грусть. Пугающая темнота. Это были глаза человека, которого она смогла разглядеть за холодной маской его внешнего образа плейбоя – уязвимого, беззащитного, а теперь лишенного своей маскировки. Ей хотелось прикоснуться к нему, но она боялась – ведь это могло сломить ее. Прикоснуться, чтобы потом снова быть отвергнутой?

– У меня никогда не будет того, что я хочу. Такова природа жизни, Карлотта. Мы плывем по течению своей судьбы, пытаемся преодолеть невзгоды, в которые жизнь швыряет нас, а потом мы либо прогибаемся под нее, либо становимся сильнее. Нет света в конце тоннеля. Есть просто выживание.

Она покачала головой:

– Нет, я не верю в это! Я хочу большего. – Карлотта тяжело глотнула и сделала шаг назад. – И однажды у меня это будет. Потому что теперь я не боюсь. Не боюсь быть собой. Не боюсь хватать жизнь обеими руками. Это то, что ты сделал для меня, Родригес. Именно ты показал мне – я могу быть той, кто я есть, могу быть счастливой, когда не прячусь. Может быть, тебе следует это попробовать – не прятаться?

Карлотта отвернулась, чтобы не видеть его глаз – еще секунда, и она бы полностью рассыпалась на кусочки. А она не могла позволить себе этого. Она будет сильной для Луки, для себя – той, другой, кем Родригес помог ей стать.

– Куда ты пойдешь, Карлотта? – спросил он хриплым, словно не своим голосом.

– Сегодня? Просто в свою комнату. Завтра… не знаю.

– И ты заберешь Луку?

Сердце сжалось. Забрать Луку, который любил Родригеса.

– Мы останемся здесь, в Санта-Кристобеле. Я не причиню сыну боль. – Она снова повернулась к нему лицом: – И тебе не позволю обидеть его.

Родригес смотрел ей в глаза:

– Я не обижу.

Она верила в это. Без сомнений. Но Родригес причинит боль ей. Уже причинил. Он уже разрушил ее мир. Сначала показал, как он прекрасен, а потом, вывернув наизнанку, вернул в виде всепоглощающей пустоты.

Карлотта отвернулась и вышла из комнаты, оставив позади часть себя – часть, которую уже и не надеялась вернуть.

Карлотта не ушла из дворца. Но она исчезла из его жизни, из всего значимого для него. Она не делила с ним постель, не ела вместе с ним и почти не разговаривала. Родригес чувствовал себя так, словно его ранили и оставили истекать кровью. Ему даже дышать было больно. Он не мог найти утешение даже в воспоминаниях – они словно разрывали его на части.