Кейтлин Крюс - Повторим нашу встречу

Джанкарло наклонился, чтобы осыпать горячими поцелуями ее изящную ключицу. Пейдж откинула голову в сторону, жадно прижимаясь к его губам.

«Эта сказка не продлится вечно. Дай ему все, что он хочет сейчас», – приказало ей глупое сердце.

– У Вайлет все отношения с окружающими складываются по этому сценарию.

Пейдж снова заметила грусть на его лице. Ее пальцы пробежались по его густым волосам. Джанкарло упирался головой в ее ладонь, словно большой черный кот.

– Мне кажется, трудно быть знаменитым человеком. От тебя слишком много ожидают. Большая ответственность. Тебе постоянно приходится беспокоиться о том, чтобы твоя слава не померкла. Но, наверное, быть ребенком звезды еще труднее.

Джанкарло приподнялся на локтях, находясь по-прежнему в паутине ее бедер, нежная складка между которыми ощущала будоражащую тяжесть его плоти. Воцарилась тягучая тишина, его лицо скрывала тень, и все, что было видно, – это горящие черные глаза.

– Это нетрудно, – сказал он голосом, который ей еще никогда не приходилось слышать, невыразительным и смиренным. – Главное, не забывать, что она всегда играет роль. Роль благочестивого и заботливого родителя. Она великая актриса, и ее главное амплуа – мать. Я обещал себе, что никогда не обреку на подобные страдания своих детей. Я готов был смириться с тем, что наш род прервется на мне.

Пейдж невольно представила его маленьким мальчиком – бездонные глаза, упрямый подбородок, – и у нее сжалось сердце от боли. Но сейчас от него исходила едва уловимая угроза. Джанкарло слишком внимательно, слишком сосредоточенно смотрел на нее.

– Я тебя понимаю, – сказала Пейдж спокойно, хотя слова утешения готовы были сорваться с ее уст. Ею вновь овладел страх, вызванный неуверенностью. – Это, наверное, очень тяжело.

– Ты сочувствуешь мне? Не утруждайся.

Выражение лица Джанкарло стало более ожесточенным. Пейдж замерла и внутренне напряглась, ожидая продолжения. «Что бы он ни сказал, ты это заслужила», – напомнила ей совесть.

– Вот что я понял о своей матери, великой актрисе. Она – загадка, которую никому не дано понять. И ей это нравится. Глубокие отношения для нее табу, потому что их невозможно контролировать или показать публике, если ее роль сыграна безукоризненно. Здесь нет репетиций или дублей, и Вайлет прилагает все усилия, чтобы избежать настоящей привязанности.

Пейдж не понимала, почему ей так больно слышать эти слова, ведь они не о ней. Приблизив губы к ее уху, он грустно прошептал:

– Мне нужна женщина, которой я мог бы доверять. – Эта фраза вонзилась в ее сердце, словно острый нож. И теперь он хотел ее крови, ее страданий: – Женщина, которую я буду знать, как себя самого. Женщина, которая ничего не скрывает от меня или мира, которая не играет какую-то роль. Которой нужен спутник жизни, а не публика.

– Джанкарло… – Сердце Пейдж разрывалось на части в мучительной агонии. – Пожалуйста.

Он знал, что причиняет ей боль, но не остановился.

– Мне нужна женщина, которой я могу верить, когда она признается мне в любви. – Эти слова убивали Пейдж. Джанкарло поднял голову, чтобы посмотреть ей прямо в глаза и добить ее окончательно. – И ты никогда не была и не будешь такой женщиной.

«Потом я буду прокручивать эти слова снова и снова в своей голове. Потом я смогу рыдать дни напролет. Но это будет потом», – пронеслось в ее сознании.

– Но сейчас не время для разговоров, – произнесла она тихо, но настойчиво.

И Джанкарло исполнил ее просьбу, войдя в нее резким движением. Он задал неумолимый и беспощадный ритм. Безумная страсть связывала их, а пламя блаженства снова вырвало из реальности.

Пейдж сделала все, чтобы они оба забылись в экстазе, пусть и ненадолго.

Прошли еще две лениво-безмятежные недели. Тосканское лето приближалось к осени. По утрам воздух дышал прохладой, а небо стало отдавать нежной синевой. Пейдж начинало казаться, что напряжение между ней и Джанкарло ослабевало, грусть понемногу рассеивалась.

Или ей просто хорошо удавалось вводить их обоих в состояние забытья.

Как бы там ни было, все изменилось. Больше она не проводила дни в заточении в своем коттедже, ожидая Джанкарло, чтобы исполнить любую прихоть. Она снова угождала Вайлет, планируя ее досуг, который в основном состоял из однодневных поездок по близлежащим городам, где они посещали культурные памятники, галереи, показы мод. Также актриса занималась тем, что благосклонно принимала обожание со стороны местных жителей. Такому вниманию содействовал вертолет ее сына, на котором они путешествовали и который вызывал небывалый переполох среди горожан.

– Я всегда любила эффектные появления, – пробормотала Вайлет с фирменной улыбкой на губах во время их первой поездки на вертолете.

В дни, когда они оставались в имении, времяпрепровождение Вайлет проходило все так же безмятежно. Она посещала спа-процедуры, отдыхала под изящно расставленными зонтиками рядом с бассейном у замка. В такое время Пейдж была предоставлена сама себе, то есть оказывалась в полном распоряжении Джанкарло.

Однажды он остановил джип у небольшой рощи вдали от замка, встал на колени перед открытой пассажирской дверью, притянул к себе бедра Пейдж и, впившись губами в ее лоно, заставил ее выкрикивать его имя так громко, что несколько птиц, сидящих на ветках деревьев, встрепенулись и улетели. В другой раз Джанкарло отвез ее к уединенным озерам, которые окружали территорию его собственности, и они плавали под знойным солнцем, а затем довели друг друга до сладостной эйфории в воде.

В остальное время они разговаривали. Джанкарло рассказал Пейдж о том, что его отец хотел сделать с этой землей, о ее истории, о своих собственных планах, которые бы позволили получать прибыль и при этом сохранять и приумножать богатства природы для следующих поколений, и показал ей этрусские развалины, прятавшиеся в самых неожиданных уголках имения.

Пейдж не знала, что нравилось больше: искренность Джанкарло, его откровенность или необузданный темперамент. И то и другое было для нее драгоценным подарком судьбы, и ей почти удавалось не думать о том, что она на самом деле не заслуживает общения с ним. Ее душа упивалась счастьем настоящего момента.

В один праздный полдень они лежали вместе на солнце и прохладный бриз обдувал их разгоряченную кожу. Пейдж уперлась подбородком в его грудь и заглянула в его глаза, от взгляда которых у нее всегда кружилась голова. Он улыбнулся ей, и в его кристально чистых глазах больше не мелькали мрачные тени. Казалось, будто планета остановилась и начала вращаться в противоположном направлении.

– Я видел, как ты танцевала в саду на днях.

Щеки Пейдж тут же залились очаровательным румянцем. Она объясняла свое смущение перегревом или остатками огня страсти, в котором они несколько мгновений назад сожгли друг друга.