Пола Хейтон - То осень, то весна...

У Оливии были хорошие рекомендации, но оказалось, что ее опыт клерка-регистратора не имеет спроса. Каждый день она выходила из дома, вооруженная вырезками из газет, и возвращалась с неудачей. Она не имела понятия о компьютерах, не умела быстро печатать на машинке, и даже кассовый аппарат был для нее книгой за семью печатями. Неделя уже подходила к концу, когда позвонил Родни. Его голос звучал возбужденно, и она спросила его, в чем дело.

— Мне надо поговорить с тобой, Оливия. Не могли бы мы где-нибудь встретиться? Ты ведь знаешь, что бывает, когда я прихожу в дом твоей бабушки…

— Где ты предлагаешь? Мне тоже надо что-то тебе сказать.

— Да? — В его голосе не было интереса. — Давай встретимся в том французском кафе на Эссексроуд сегодня вечером в семь часов. — Прежде чем она успела согласиться, он повесил трубку.

Оливия пошла предупредить мать, что вечером ее не будет, думая о том, что Родни разговаривал как-то странно. Читающая газету у окна миссис Фицгиббон отложила ее в сторону.

— Давно пора, — заметила она. — Будем надеяться, что он сделает предложение. — Она опять взялась за газету. — Одним ртом меньше, — зло пробормотала старая леди.

Может, в старости все становятся такими, подумала Оливия и дружески подмигнула матери. Огорчаться не имело смысла, к тому же она знала, что колючий язык бабушки был гораздо добрее по отношению к матери — единственной дочери, вышедшей замуж, по мнению бабушки, не за того человека, и ее нелюбовь к Оливии вызывалась тем, что она больше походила на отца, чем на мать. Если бы она была тоньше, грациознее и мягче — такой, как мать, все могло быть совсем по-другому…

Оливия тщательно оделась. Хотя кофте и юбке было уже четыре года, их классический покрой всегда мог считаться более или менее модным, а шелковая блузка хорошо сочеталась с ними. Осмотрев себя в зеркале, Оливия решила, что выглядит не так уж плохо, хотелось бы только быть более изящной и миниатюрной. Она скорчила гримасу своему изображению, в последний раз пригладила волосы и попрощалась с матерью.

— Возьми с собой ключ, — приказала бабушка. — Мы не хотим, чтобы нас будили поздно.

Оливия не могла припомнить ни одного раза, когда бы Родни привез ее домой позже одиннадцати.

Может быть, думала она, сидя в полупустом автобусе, они с Родни слишком давно знают друг друга. Хотя, наверное, когда любишь, это не имеет значения. От мысли о том, что, может быть, она не любит его, у нее перехватило дыхание. Конечно, любит. Она была к нему привязана, он нравился ей, они получали удовольствие от ужинов в недорогих ресторанах и совместных походов в театр, и она даже посещала его квартиру. Хотя всего лишь один раз. Квартира была в новом доме возле реки, за нее брали астрономическую плату, и Оливии квартира показалась прекрасно обставленной, хотя Родни назвал целый список вещей, которые ему надо было приобрести. Только после этого, сказал он, можно будет подумать о семейной жизни.

Оливия пришла вовремя, но Родни оказался уже на месте и сидел за двухместным столиком в углу узкой комнаты. Увидев ее, он поднялся из-за стола и сердечно поздоровался, что было для него необычным.

Оливия спокойно села и улыбнулась ему.

— Здравствуй, Родни. Поездка была удачной?

— Поездка? Какая?.. Ах, да, конечно. Что будешь пить?

Почему у нее такое чувство, что сейчас ей понадобится что-то подкрепляющее?

— Джин с тоником, — ответила она. Этот напиток ей не нравился, но Дебби, знающая толк в таких делах, когда-то уверяла ее, что ничего не может быть лучше для того, чтобы взять себя в руки.

Родни удивился.

— Это не похоже на тебя, Оливия.

Оливия не ответила на эту реплику.

— Скажи, в чем дело? О чем ты хотел со мной поговорить? Мне приятно увидеться с тобой, но ты был так настойчив.

Он не успел ответить, потому что официант подал меню, и они начали изучать его. Оливия делала вид, что рассматривает его, хотя ее мысли были заняты Родни. Она заказала грибы в чесночном соусе, камбалу с салатом и для бодрости выпила глоток напитка. Вкус был ужасный, но вскоре она поняла, что имела в виду Дебби. Она сделала еще один глоток.

За едой они вели обычный разговор. Что бы ни хотел сказать ей Родни, это, несомненно, будет сказано за кофе. Он был интересным собеседником, переходил с одной темы на другую, но ни разу не упомянул о своей работе. Ее делами он также не поинтересовался. Надо будет рассказать ему, решила Оливия и подавила раздражение, когда Родни знаком неожиданно отослал официанта, подошедшего с подносом десерта, и заказал кофе. Аппетит у Оливии был хороший, и она уже присмотрела себе персиковую пастилу.

Она налила кофе в чашки и посмотрела в глаза Родни.

— Ну, выкладывай, дорогой. Может быть, тебя уволили, меня вот…

— Оливия, мы давно знаем друг друга, были добрыми друзьями, и ты, вероятно, даже думала, что мы поженимся. Понимаешь, мне трудно тебе объяснить…

— Не бойся, давай, — подбодрила она ровным голосом, хорошо скрывающим ее чувства. — Ты же сказал, что мы давние друзья.

— Ты, должно быть, догадалась. — Родни никак не мог перейти к делу.

— Нет, не сказала бы.

— По правде говоря, я никуда не уезжал… Хотел тебе рассказать, но не смог. Я влюблен… Мы скоро поженимся…

— Прежде чем ты купишь себе новую машину? — спросила Оливия. Глупо, но что она еще могла сказать?

— Разумеется. Она стоит десятка новых автомашин. Она чудесная.

Оливия взглянула на него через стол. Бабушка была права, его глаза действительно сидели слишком близко друг к другу. Она улыбнулась как можно более лучезарно.

— Но Родни, у меня и в мыслях ничего подобного не было. Я сама собираюсь выйти замуж.

— Ты могла бы сказать мне…

Она посмотрела на него открытым взглядом. Он смутился и добавил:

— Каков он из себя? У него хорошая работа? Когда вы поженитесь?

— Он красив, хорошо зарабатывает, а поженимся мы совсем скоро. Но хватит обо мне. Расскажи о девушке, на которой ты собрался жениться. Она красива? Брюнетка или блондинка?

— Очень красива. Думаю, что можно назвать ее блондинкой. Ее отец — председатель нескольких крупных компаний.

— Как приятно иметь жену с деньгами.

Родни оскорбился.

— Оливия, как ты могла такое сказать? Мы же старые друзья. Я просто не верю своим ушам.

— Как раз старые друзья и могут говорить друг о друге, что думают, Родни. Если я останусь подольше, то могу сказать гораздо больше, так что мне лучше уйти.

Он поднялся вместе с ней.

— Ты не должна… — бессвязно заговорил он. — Я отвезу тебя. По крайней мере, это я могу сделать.

— Не будь таким напыщенным ослом, — любезным тоном сказала Оливия.

Она вышла из кафе и направилась к автобусной остановке.

Сидя в автобусе, Оливия решила, что ее сердце не разбито. Однако гордость была уязвлена, и она почувствовала грусть, которая могла перерасти в жалость к самой себе. Разумеется, подобное случалось с тысячами девушек. Родни ей нравился, был для нее больше, чем другом, но она никогда не отдавала ему своего сердца, полагая, что сделает это после замужества.