Кейтлин Крюс - Согрей мое сердце

– У меня нет времени, – между тем продолжал Тео. – Но даже если оно и было, мне нечего тебе сказать.

Его губы слегка скривились в подобии улыбки без тепла, но даже она не уменьшила его привлекательности. Как раз наоборот.

Как соблазнительна была мысль забыться, разорвать внутренние цепи и сказать наконец всю правду, пусть даже он не поверит ни одному слову. За эти годы Холли использовала все доступные ей средства, чтобы заставить Тео отпустить ее. Свободы она не добилась, зато теперь он ненавидит ее всеми фибрами души. Поэтому нужно вспомнить, какую карту необходимо сейчас разыграть, иначе она потерпит поражение, не успев начать.

Холли заставила себя собраться и улыбнулась Тео. Не так, как когда-то. Тогда у нее не было даже намека на инстинкт самосохранения. Она вляпалась – именно так – в любовь, как зверь в расставленный капкан, а ее наивность ничем не отличалась от глупости. Но за несколько одиноких лет Холли настолько отточила свою улыбку, что та позволила ей сыграть роль, возникшую на пепелище брака, который она сожгла своей ложью. Роль, которая, как она считала, легко позволит Тео умыть руки, дать ей развод и освободить их обоих.

Она ошиблась и в этом. В конце концов Холли болезненно взглянула правде в глаза: она ошибалась во всем и не сделала ничего нового, лишь повторила свое прошлое и причинила связанную с ним боль. Но разве Тео поверит ей, если она скажет ему об этом? Он решит, что это очередная ложь, старая игра по новым правилам, в которую – он ясно дал понять – он не вступит ни при каких условиях.

Поэтому у нее нет иного выбора, кроме как сыграть последний раунд, поставив на кон все.

– Ты занят? – спросила Холли, намеренно растягивая слова на техасский манер. – Чем именно? Все еще изображаешь наследного принца в королевстве своего отца?

Ярость, читавшаяся на лице Тео, сменилась потрясением, но это длилось недолго. В следующую секунду его лицо стало еще жестче, чем прежде.

– Прошу прощения? – Его голос был ледяным, однако подо льдом таилась угроза. – Я и не знал, что настало время запоздавшего разговора относительно недостатков наших характеров. Ты уверена, что готова к нему?

– Да ладно, Тео, – фыркнула Холли, отмахнувшись, словно от докучливого насекомого. Она жалела, что не может хотя бы чуть-чуть расслабиться, чтобы соответствовать взятому небрежному тону. Впрочем, главное, чтобы Тео ничего не заподозрил. – Просто назови меня шлюхой. Мне кажется, ты порываешься сказать это вот уже почти четыре года.

Темные глаза Тео почернели от ярости. Так, наверное, должна выглядеть преисподняя. Холли поразилась: он до сих пор способен добиться того, что дыхание у нее перехватывает. Причем даже тогда, когда он невысокого о ней мнения!

Такой идиотки, как она, еще свет не видывал. Благоразумная женщина, глядя на черное пламя гнева в его глазах, сделала бы все, чтобы разорвать нити, связывающие ее с этим мужчиной. А она ищет в них что-то, способное разбудить в ней искорку надежды на будущее, которое она сама и загубила.

Потому что ярость – не то же самое, что безразличие, убеждала себя Холли. Ярость означала, что Тео все еще испытывает к ней какие-то чувства, и не важно, что чувства эти не сулят счастья.

Впрочем, возражала себе она, благоразумная женщина не стала бы очертя голову вступать в брак с любовником-греком, увлекшим ее в водоворот страсти тем летом, укравшим ее невинность, ее сердце и весь здравый смысл – все скопом. Так что ни о каком благоразумии речи не было.

Может, стоит прекратить притворяться? С Тео это невозможно.

– Дай-ка я догадаюсь, – сказал он ровным голосом, и Холли отметила, как он изменился за эти годы. Тео, которого она знала, был импульсивным и способным на безумства. – Ты решила прикупить самолет? Остров? Дом мод и половину Парижа в придачу? Мне все равно, Холли. Трать свое денежное содержание как хочешь, но, черт побери, оставь меня в покое.

Его рука потянулась вперед, и она поняла, что связь сейчас оборвется.

– Я хочу тебя увидеть, – поспешила сказать она, пока он не исчез с экрана.

Его темные глаза прожгли ее лазерным лучом. Неожиданно он стал еще крупнее. Опаснее.

– Ты видишь меня прямо сейчас. Наблюдаешь достижения прогресса. И мою безудержную радость.

– Лично.

Тео хохотнул – скрипящий, как наждачная бумага, смех царапнул ее, хотя не должен был бы.

– Нет.

– Ах, прости, пожалуйста. – Холли снова улыбнулась, понимая, что это ее единственный шанс. Как бы она ни устала от этого, и как бы плохо ей ни было. – Я не прошу. Неужели это прозвучало как просьба?

– Это ничего не изменит, – обронил Тео почти лениво. – Ответ по-прежнему «нет».

– Тео. – Она покачала головой, словно он ее разочаровал. Сжатые кулаки она держала на коленях, чтобы их не было видно. – Почему бы нам не изобразить вежливость? Некоторые встречи необходимо проводить лицом к лицу. Ведь ты не хочешь, чтобы я сделала это по видеосвязи, или я не права?

– Не только мне, но почти всему миру уже и так ясно, что я не в состоянии заставить тебя сделать что бы то ни было, – ответил Тео обманчиво мягким голосом, от которого по ее спине прокатилась дрожь. Ей вдруг стало стыдно. – Ты уж точно ведешь себя не так, как следует вести себя жене. Ты даже не могла хранить мне верность в течение каких-то шести месяцев. Что уж говорить о сегодняшнем дне?

Холли даже бровью не повела.

– Я хочу развода, – четко и коротко произнесла она.

Если бы это было правдой…

– Мой ответ не изменился. Ты его не получишь. В этом причина устроенного тобой сегодня спектакля? Ты могла бы избавить от этого нас обоих. В будущем постарайся, пожалуйста, об этом не забывать.

– Все дело в том, что у нас осталось не так уж и много этого самого будущего, – заметила Холли, когда рука Тео снова потянулась к экрану. Его глаза сверкнули. Она призвала на помощь свою самую жесткую улыбку и сделала вид, что ситуация чрезвычайно ее забавляет. Словно она в самом деле является той женщиной, которую изображала четыре года. Именно такой ее считал Тео. – Мы развлекались все эти годы…

– Значит, вот как это называют в Техасе? – перебил ее Тео по-прежнему бархатным голосом. – Я бы не стал употреблять это слово для описания того, что происходило.

– Мы играли в разные игры, зарабатывали очки, в общем, занимались перетягиванием каната. – Она пожала плечами. – Но, боюсь, все хорошее рано или поздно заканчивается.

– Я не дам тебе развод, Холли. И мне плевать, к каким аргументам ты прибегнешь. Мне кажется, я дал понять абсолютно ясно, выплачивая щедрые ежемесячные пособия и не вмешиваясь в твою жизнь, что мне все равно, чем ты занимаешься. И с кем.

– Да, ты так говорил, – пропела Холли.