Мишель Дуглас - Не забывай мою любовь

– Он лежал на кофейном столике… открытый. Я решил, что будь это для тебя святое, ты убрала бы его.

– Или если бы ожидала лучших манер от посетителей! – У нее пылали щеки. – Такую гнусность даже представить невозможно. Вторгаться в личную жизнь и…

– Ну, не большая гнусность, чем кража табакерки.

Каро фыркнула и быстро пошла вперед.

– Ты искал улики?

– Мне было интересно, не нажила ли ты недоброжелателей за последнее время.

Она выкатила на него глаза. Почему она так легко выходит из себя?

– Джек, я не принадлежу к тем женщинам, кто имеет врагов.

– За исключением отца.

И мужа.

– Кто-нибудь в аукционном доме Ричардсона был недавно уволен? Кто-то, кто счел тебя виновным в этом? Ну, какой-нибудь мужчина, который последние три месяца донимал тебя ухаживанием? Или у тебя был рассерженный клиент, недовольный тем, что упустили какую-то особенно ценную вещь? Есть ли…

– Нет!

– Каро, твой дневник полон заметок о служебных делах: о лекции в лондонском университете, связанной с работой, о художественном салоне, о конференции в Барселоне. У тебя не было ни единой записи об обеде, встрече за кофе, о просмотре фильма. Ничего подобного в твоем дневнике не было.

– Вероятно, потому, что это рабочий дневник. Свои светские мероприятия я помню, и мне не надо их записывать.

Каро вдруг подумала о том, что у нее так мало приглашений, что их легко запомнить. Ее бросило в холод, потом в жар. Когда это произошло? А ведь раньше у нее был расписан каждый день в календаре.

– Ты всегда была непревзойденной врушкой. – Он произнес это словно комплимент. – Жаль, но я тебе не верю.

– Меня это должно волновать?

Он блеснул улыбкой:

– Задел тебя за живое, малыш?

– Не смей называть меня так! – Раньше это было ласковым обращением. Джек обычно произносил «малыш» интонацией Хэмфри Богарта [1], что всегда вызывало у нее улыбку.

Больше этого не будет.

– Ты начинала грубить, только когда что-то скрывала.

– А ты, как я вижу, до сих пор можешь и святого вывести из себя. – Каро постаралась успокоиться.

– Ты все записывала, – сказал он. – Ты боялась что-нибудь забыть. И еще ты любила составлять списки.

– Люди меняются. Хочешь – верь, хочешь – нет, но за пять лет даже я изменилась.

– Не сильно. – Он извлек из кармана сложенный лист бумаги. – Ты продолжаешь составлять списки.

Она выхватила у него лист, развернула, и… ее затрясло.

– Это… Ты…

– Это перечень того, что произойдет, если ты в результате потеряешь работу.

– Знаю! – Каро смяла бумагу в комок. – Ты не имел права брать это.

– Возможно. Но это возвращает нас к изначальному вопросу. Когда ты перестала развлекаться, Каро?

Она не успела ответить, как он провел ее в ресторанчик к столику на двоих и выдвинул для нее стул. Сначала она хотела уйти, но тем самым она покажет, как глубоко он ее задел, а она достаточно упряма, чтобы не доставить ему такой радости.

Но… солнце, река, теплый воздух – все это было чудесно, и она решила остаться.

Каро вздохнула и села. Рука Джека коснулась ее плеч, и в груди мгновенно заныло, а в животе затрепетало.

Джек сел напротив:

– Каро…

– Послушай, а когда ты в последний раз веселился? – не удержалась она от колкости.

Он не ответил и взял у официантки меню.

– Я здесь как-то ела очень вкусную тонкую лапшу-лингуине с морепродуктами, – сказала Каро, вспомнив, что в их с Джеком прошлой жизни он любил морепродукты. Может, он и до сих пор их любит.

– О, простите, – сказала официантка, – но этого в меню больше нет. У нас сменился шеф-повар.

Джек откинулся на спинку стула.

– И как давно это произошло? – спросил он.

– Четыре месяца назад, сэр.

Каро уставилась в меню невидящим взглядом.

– Как быстро летит время, – пробормотала она.

Джек промолчал. Да что тут скажешь? Неужели прошло четыре месяца с тех пор, как она ела в этом ресторане?

Они заказали креветки, клецки с салями, рекомендованные официанткой, и минеральную газированную воду. Официантка ушла с заказом, а Каро надеялась, что Джек больше не будет развивать тему развлечений. Она хотела просто… Просто получить удовольствие от ланча со своим… будущим бывшим мужем. Удовольствие сомнительное.

Каро указала на реку, собираясь сказать, как завораживает бег реки с пароходиками, но вместо этого произнесла:

– Не все ли тебе равно, развлекаюсь я или нет?

– Не все равно. Я не могу отделаться от чувства, что я виноват в том, что ты больше не получаешь радости от жизни.

Она была потрясена. Если бы он ударил ее, она меньше поразилась бы.

Каро положила руки на стол и наклонилась вперед:

– Джек, меня радует очень многое: хорошая книга, хороший фильм, торт, моя работа. Но я не ищу специально места, где можно развлечься и посмеяться. И никогда не искала.

– Раньше ты была веселой, и я смеялся вместе с тобой. А сейчас мне кажется, что ты разучилась смеяться.

– Тебе не приходит в голову, что это зависит от компании, в которой я нахожусь?

Он молча стал смотреть на реку, и она поняла, что задела его.

Принесли еду, но ни один из них не потянулся к столовым приборам. Каро дотронулась до его кисти:

– Я не хотела, чтобы это прозвучало обидно, но нам обоим не стоит делать вид, что у нас с тобой все по-прежнему…

Она не успела убрать руку, как он стиснул ей ладонь:

– Когда в последний раз душа у тебя парила, Каро? Когда ты чувствовала себя так, словно летаешь?

Трудно ответить на этот вопрос. Последний раз это было на пикнике с Джеком в Гайд-парке. У них было скромное угощение – бутерброды, малина, бутылка вина, – но в тот день все казалось восхитительным, и погода, и атмосфера, и… они. Вернувшись вечером домой, они упали в постель, и никак не могла насытиться друг другом. А на ужин они ели мороженое с шоколадным печеньем и играли в скрэббл [2]. Тот день стал днем абсолютного счастья.

Джек отпустил ее руку:

– Понимаю.

Понимает ли он?

Каро заставила себя съесть хоть что-то.

– Клецки очень вкусные, – сказал она.

– Я купил катер.

Она опустила вилку. К чему он это сказал?

– Я плаваю и ловлю рыбу. Когда я стою у штурвала, когда несусь вперед на большой скорости, ветер бьет в лицо, летят морские брызги, солнце сияет, я… в ладах со всем миром. Я живу.

– Тебе для этого понадобился катер?

– Мои друзья… Им надоело, что я раздражаюсь по любому поводу, и они затащили меня на свой катер.

Джек раздражается? Каро не могла поверить.

– Когда я ушел от тебя и вернулся в Австралию, я с головой погрузился в работу. Но я ничем больше не занимался кроме работы. У меня не было желания находиться среди людей. Все, чего я хотел, это чтобы меня оставили в покое.

Как она его понимала!

– Друзья пригласили меня покататься на их катере и начали учить меня уму разуму. Деваться было некуда – кругом вода. Они заявили, что у меня в жизни нет равновесия. Неприятно, но правда.