Мэриан Ти - Мой голландский миллиардер - 2

Но на самом деле, сегодня охрана тут появилась для того, чтобы впечатлить мать Шейн, которая хихикая и ответила:

— Ну что вы, вам тут всегда рады.

— И конечно же, — беззаботно начала Шейн, — ты должен хорошо помнить мою сводную сестру Серенити.

Его рука всё ещё лежала на талии Шейн, когда Виллем повернулся к Серенити.

Ах.

Серенити, смотревшая на него, была более бледной и тоненькой версией той, которую он знал, но так же по прежнему изыскано красива. На ней был коротенький свитерок свободного кроя цвета сомон, и его фантазия тут же нарисовала, как Серенити слегка приподнимает руки, тем самым обнажая плоский живот и тонкую талию.

Её джинсовые шорты были не лучше. Они были широкие и походили больше на мужской стиль, и казалось бы, данный образ должен делать Серенити мужеподобной, но вместо того, широкие шорты ещё больше стройнили её и без того длинные и изящные ноги.

Его тело напряглось, а мысли спутались, как только он представил, что она может появиться в таком виде где-то на улице. Она что таким образом хочет завлекать мужчин? Вот кем она стала, когда покинула его офис?

Заставив себя вновь взглянуть на её лицо, он кратко кивнул и сказал:

— Серенити.

— Сэр, — её голос был мягок, а лицо не выдавало ни единой эмоции. Виллема тут же одолел гнев, хотя он мать твою не имел ни малейшего понятия о истинном источнике этого гнева. Возможно, он злится на Серенити, которая смеет выглядеть так, будто забыла его и двигается дальше, или же на самого себя, осознавая, что девятнадцатилетняя девушка лучше справляется с их…

С их чем, злостно поинтересовался сам у себя Виллем. Чёрт возьми, он ведёт себя так, словно не оправился от болезненного расставания, хотя именно он её и оттолкнул.

— Ты в порядке, дорогой? — В полном замешательстве Шейн коснулась его руки.

Сердце Серенити вздрогнуло, когда она увидела, как миллиардер успокаивающим жестом накрывает руку её сестры.

— Прошу прощения, — услышала она ропот Виллема. Голос вежливый, но мягкий. Тон, который он никогда не использовал с ней. Унижение жаром ударило ей в лицо. Должно быть, она была сумасшедшая, или спятила, решив, что Виллем де Конаи может ответить на её чувства.

Казалось, что таким бессознательным образом, он вновь доказывал её неправоту.

Всё началось, когда Виллем занял место возле Серенити, и её чувства, словно качели раскачивались от восторга до глубочайшего шока, пока она не услышала обворожительное объяснение:

— Потому что я хочу видеть твоё прекрасное лицо, когда мы говорим.

Шейн покраснела и залилась смехом, но всё же, заняла место напротив Виллема, что заставило Мелани сесть отстранённо во главе стола, с Серенити по одну руку, и пустым стулом по другую.

На протяжении всего ужина, Виллем поддерживал беседу, прикладывая все усилия, чтобы ослепить Шейн и Мелани, флиртуя с одной и очаровывая другую. Серенити напротив, он уделил крупицу скудного внимания, тем самым подтверждая причину её увольнения двум другим женщинам.

Когда Виллем поднёс бокал с вином к губам, Мелани предложила с улыбкой:

— Нам нужно чаще так собираться.

— С превеликим удовольствием, — Виллем улыбнулся в ответ.

Когда миллиардер говорил, он не отрывал томных взгляд от Шейн, от чего дочь Мелани мило смущалась.

Серенити тоже это замечала, что заставило её сердце опять сжиматься от боли.

Если бы только Серенити была немного старше и опытнее, она бы безошибочно узнала, что Виллем делает всё это только ради её же блага.

Но потому что, это было не так, и она была юна и невинна, а Виллем де Конаи был её первой любовью, идея обмана вовсе не посещала её светлый ум.

Вместо этого, Серенити видела, как Виллем смотрит на её сводную сестру, и думала именно о том, что миллиардер и старался изобразить. Она чувствовала именно то, чего он и добивался.

Чувствуя, как раз за разом теряет крупицы себя.

Она слушала их обмен остроумными и изящными шутками, и думала «я никогда не смогу быть такой, как она».

Серенити наблюдала, как они флиртуют взглядами, соблазняют изгибом губ и истина не могла быть ещё более очевидной. Её сводная сестра и миллиардер знакомы друг с другом с той стороны, которую Серенити никогда не познать.

От этого, её сердце дало ещё большую трещину.

Не считая Серенити, Виллем старался не морщиться, когда Шейн наливала себе очередной бокал вина. Он знал её достаточно долго, чтобы понимать, как легко, она может перебрать и начать говорить и делать что угодно.

И как только он об этом подумал, Шейн тут же оживилась:

— Дорогой, а ты помнишь, как пришёл сюда впервые?

Виллем тут же напрягся так же, как и девушка возле него.

Когда миллиардер взглянул на Мелани, та тут же сообразила, что у него на уме.

— Шейн, дорогая, думаю…

Но её дочь тут же продолжила, говоря нараспев:

— Виллем, я уверяю тебя, что ты был единственным мужчиной, который поимел мою голову в доме моей матери.

Сердце Серенити пропустило удар. Неужели… неужели, она правильно поняла Шейн? То ли она действительно подразумевала, как истолковала её слова Серенити?

Первый вечер, когда Виллем был в доме Мелани… также стал их первой встречей, не так ли?

— Вот такой ты особенный, дорогой, — невнятно выговорила Шейн. Успех того, как миллиардер весь вечер флиртовал с ней, ударил в её голову. Для Шейн это значило, что её терпение наконец-то вознаграждено, и миллиардер уже готов сделать ей долгожданное предложение.

И так, она напилась вина, празднуя это событие, игнорируя тот факт, что совсем утеряла чувство меры.

Глядя прямо Виллему в глаза, Шейн промурлыкала:

— Ради тебя, я даже не задумывалась. Просто встала на колени…

Тут же вскакивая с места, Мелани поспешила к дочери, прерывая её откровения.

— Думаю, ты слишком много выпила.

Шейн, смеясь, отмахнулась от матери.

— Ой, не будь такой ханжой. Я рассказала тебе об этом в тот самый вечер. Именно для этого, я прямиком отправилась к тебе в комнату, как только он ушёл.

Серенити побледнела, она отчётливо помнила тот вечер, и Шейн, действительно, была в комнате матери.

— Ох, как же я была впечатлена размером его…

— Дорогая, прошу тебя, это лучше сохранить личным.

Серенити чувствовала взгляд Виллема на себе, но даже ценой жизни, она была не в силах взглянуть ему в глаза. Она онемела от шока, и ненавидела себя за это. В глубине души, она всегда понимала, что миллиардер не мог довольствоваться всего лишь платоническими отношениями с её сестрой.

И всё же, она упорно блокировала те мысли на затворках своего разума. Она упрямо цеплялась за фантазии о том, что они наслаждаются обществом друг друга вдали от спальни.

Но теперь, эта иллюзия была навсегда разрушена.