Юлия Монакова - Пойманные в city

— Официально — всего несколько месяцев. Но мы знакомы уже около года, — отозвалась она. — Помнишь, мы с тобой в новогоднюю ночь в клубе столкнулись… Так вот, я там с ним была. С Димой. Он меня пригласил…

Несколько минут Андрей ошарашенно переваривал полученную информацию.

— А ты времени даром не теряешь, — выговорил он наконец. — Не успела со мной расстаться, как…

— С тебя пример беру, — подхватила она. — Это ж надо так все успевать — и с любовницей встречаться, и жене ребенка заделать. Многие позавидовали бы такой прыти…

Андрей осекся.

— Прости, — проговорил он быстро и взял ее за руку. — Извини, я болван. Просто растерялся…

— Отчего? — спокойно поинтересовалась она, высвобождая свои пальцы из его ладони. — Ты рассчитывал, что после нашей разлуки я буду убиваться двадцать лет, а потом постригусь в монашки? Или, как барышни из классических романов, на почве неразделенной любви заболею нервной горячкой, а то и под поезд брошусь?

— Нет, ну что ты, просто я… А вообще, знаешь, да, — признался он вдруг и взглянул на нее открыто. — Именно на это я и надеялся… Нет, не на то, что ты под поезд бросишься, конечно, — быстро поправился он. — А на то, что ты страдаешь.

— Очень мило с твоей стороны, — усмехнулась она.

— Черт, я не так выразился… Просто мне самому было так плохо, я бы сказал — паршиво… Мы же с тобой всегда чувствовали друг друга даже на расстоянии. И я думал, что ощущаю, как тебе тяжело… Мне было больно, и поэтому казалось, у тебя тоже просто не может быть иначе.

«Оно и не было», — с тоской подумала Люська. Ей не хотелось вновь затрагивать эту болезненную для нее тему, и она досадовала, что Андрей сентиментально ударился в воспоминания.

— Сейчас, как я вижу, у тебя все прекрасно, — он грустно улыбнулся. — Но неужели тогда ты не скучала по мне? Ничуточки?

— Ну, если только чуточку, — отозвалась она, опуская ресницы. — И только тогда. Не теперь.

— Теперь ты уверена, что любишь Диму? А меня — совсем-совсем нет?

— Зачем ты расспрашиваешь? — Люська беспомощно вскинула на него глаза. — Уверена ли я?.. Я уже сама не знаю, в чем я уверена в этой жизни, чего я хочу, а чего не хочу. Ничего не понимаю… Мне бы в себе сначала разобраться!

— Извини, — он привычным жестом отвел упавшие на глаза волосы и закусил нижнюю губу. Люська почувствовала, как кольнуло в сердце. Вот же он сидит перед ней, такой родной, такой свой, такой весь до мельчайшей черточки знакомый… Но он — уже не ее Андрей. И есть еще Дима, пока что не такой родной, но тоже невыносимо близкий, без которого жить так трудно и пусто… Чего же ей надо, в конце концов?

Она была уверена, что больше не любит Андрея, но одной-единственной встречи хватило для того, чтобы понять — ничего между ними не исчезло… Но будь она проклята, если снова попадется в эту ловушку. Нужно бежать отсюда как можно скорее, надо спасаться!

Она вскочила, едва не опрокинув чашку кофе на стол.

— Ох, я совсем забыла, меня же ждут в редакции, — пробормотала она скороговоркой, деловито взглянув на часы.

— Подвезти тебя? — предложил Андрей, тоже поднимаясь. — Я на машине…

— Ну что ты — такие пробки кругом, — отозвалась она озабоченно, — на общественном транспорте куда быстрее выйдет.

Он стоял и смотрел на нее странным взглядом, словно пытаясь запомнить ее лицо перед долгой разлукой.

— Мы еще увидимся? — спросил он без особой, впрочем, надежды.

— Не думаю, — она покачала головой и улыбнулась. — У тебя своя жизнь, у меня своя. Мы теперь — как параллельные прямые. Не пересекаемся…

Он улыбнулся одними губами — глаза были холодными.

— Ну, счастливо…

— Пока, — она торопливо бросилась вон из кафе, спасаясь бегством.

Отдышалась Люська только в метро, почувствовав себя в относительной безопасности. Ее успокаивала и умиротворяла толпа, такая равнодушная к ней и к ее заботам. «А куда я, собственно говоря, еду?» — спросила она себя наконец. Андрею она соврала, в редакции ее никто не ждал. Домой тоже не хотелось. Разве что поехать на Воробьевы, погулять там, ухватить последние теплые денечки?.. Она обожала Воробьевы горы, на которые часто приезжала в периоды душевной неприкаянности. Но сейчас и туда ее не тянуло. Она чувствовала — что-то непременно должно произойти, накопившиеся эмоции требовали выхода. Сама плохо соображая, что делает, она вышла на первой же остановке, поднялась на эскалаторе в город и набрала Димин номер.

— Да, Люсь, — откликнулся он сонным голосом.

— Я тебя разбудила? — виновато догадалась она. — Прости…

— Да ничего страшного, я еще толком не успел заснуть. Решил немного отдохнуть перед ночным концертом, а то сил нет совершенно… Ты где, на работе?

— Нет, я уже освободилась… Гуляю.

— Ммм… Хочешь, я к тебе подъеду? Где ты сейчас? Погуляли бы вместе.

— Ты же спишь.

— Ну, я уже все равно проснулся…

— Дим, — решилась наконец Люська. — Нам нужно поговорить. Только не при всех, не на людях, понимаешь?

— Что-то случилось? — с тревогой спросил он. — Можем поговорить у меня, я заеду за тобой… Ты в порядке?

— Я лучше сама к тебе сейчас приеду, так быстрее, — сказала она. — Все в порядке… почти. Я объясню. Ты будешь дома?

— Ну конечно. Жду…

Люська добралась до Новопесчаной улицы за полчаса. Охранник в подъезде кивнул ей из своей стеклянной будочки, как старой знакомой. Она миновала дверь студии «Айдолз Мэйкер» на первом этаже и торопливо, не дожидаясь лифта, поднялась вверх по лестнице, к Диминой квартире.

Дима открыл ей дверь взъерошенный, в домашнем махровом халате — видно, успел еще немножко подремать перед ее приходом. «Бедненький, как же он все-таки устает…» — подумала Люська с внезапным приливом жалости к нему.

— Извини, — пробормотала она в раскаянии, — я тебе отдохнуть не дала…

— Да перестань, — он обнял ее, — мне приятно тебя видеть в любое время, ты же знаешь.

Он был такой теплый и трогательный спросонья, что Люська рассмеялась, забыв на минуту обо всем, что ее беспокоило.

— Ну что, приготовить тебе яичницу с помидорами, детка? — спросила она. — А то ты, небось, с утра не жрамши…

— Успеешь, — он взял ее за руку и с тревогой заглянул в глаза. — Что у тебя стряслось-то? Я же волнуюсь, у тебя по телефону такой голос странный был…

Люська вздохнула.

— Что стряслось? Если бы я еще могла это толком объяснить…

Дима мягко потянул ее за собой в комнату и усадил на диван.

— Ну, а теперь выкладывай. Как можешь. Но от начала до конца.

Люська пожала плечами.

— Я в себе запуталась, вот тебе и начало, и конец.

— В каком смысле? — Дима удивленно посмотрел на нее.

— Не знаю… Понимаешь, такое зыбкое ощущение непостоянства… Когда ни в чем не можешь быть уверенной. Это так трудно, когда нет уверенности в завтрашнем дне. Хочется какой-то стабильности, определенности, нормальной работы, нормальной дружбы, нормального жилья, нормальной любви… — Люська понимала, что, наверное, уже достала его своими непонятными претензиями, но ее несло.