Полина Поплавская - Танец страсти

Загрузив сразу две машины, Малин уселась напротив, жалея, что опять забыла взять с собой книжку. Обычно она встречала здесь кого-нибудь из соседок и успевала поболтать с ними, а заодно ознакомиться со всеми местными новостями. Иногда возле стиральных машин оказывались мужчины. Малин забавляло то, как они расправляются с домашними делами — у большинства движения были менее быстрыми и уверенными, чем у женщин, и они внимательно вчитывались в инструкции на упаковках порошков, а потом некоторое время шарили глазами по кнопкам на панели машины, и в этот момент к ним было лучше не подходить. Многоопытные холостяки вели себя иначе. Как правило, у каждого из них была своя система, и они действовали решительно, бравируя своими навыками. Система, правда, не исключала полностью усадку или покраску одежды — такие эксцессы иногда случались, но скорость и возможность покрасоваться искупали все с лихвой.

Пару раз Малин доводилось наблюдать, как обращался со стиральной машиной Юхан. Ее удивило, что у него совершенно отсутствовали все эти мужские повадки. Он делал все так же естественно, как ездил на велосипеде и разговаривал с людьми. Малин даже позавидовала его умению в любой ситуации оставаться самим собой.

Дверь в прачечную скрипнула. Обернувшись, девушка вздрогнула от неожиданности. Юхан — легок на помине — стоял на пороге и улыбался ей.

— О, похоже, ты заходишь сюда еще реже меня, — заметил он, взглянув в сторону горы белья, громоздившейся в корзине девушки.

— Просто ты одежду редко меняешь, — парировала Малин.

— Зато у тебя ее хватит на десятерых, — усмехнулся он. — Ты сегодня не на репетиции?

— Решила наконец навести порядок в доме. Так что утром просто прогуляла, а вечером я свободна. Может, сходим куда-нибудь вместе?

Малин сама не понимала, как это у нее вырвалось, а Юхан, похоже, едва удержался, чтобы не переспросить ее “что-что?”. Но потом радостно закивал.

— Куда ты хочешь пойти? — спросил он.

— Ну, куда угодно, только не танцевать.

Не так-то просто придумать, куда пойти в субботу вечером с человеком, которого знаешь всю жизнь. В конце концов был выбран уютный китайский ресторанчик у парка Стюре. Они договорились встретиться прямо там — было как-то нелепо встречаться на первом этаже, выходить из дома и вместе брести по улице. Малин не могла отделаться от чувства, что в этой ситуации есть что-то неестественное. Как будто они притворялись, играли в каких-то других людей… Чтобы преодолеть ощущение неловкости, Малин некоторое время кружила по улицам, стараясь выкинуть из головы все, что знала о соседе. Ей казалось, что если она сможет забыть того Юхана, который рассказывал ей занимательные истории, знал о ней все и уже много лет был для нее чем-то вроде старшего брата, то перед нею появится другой человек, которого она сможет воспринимать как мужчину.

Набравшись храбрости, она быстрыми шагами подошла к “Сладкому лотосу” — так назывался ресторан. Юхан сидел за столиком в глубине зала. Он не видел Малин, и девушке показалось, что он чем-то расстроен. Но тут он заметил ее, и выражение его лица сразу изменилось:

— Ты потрясающе выглядишь!

Малин смутилась. Собираясь в ресторан, она провела перед зеркалом почти на час больше, чем обычно. Она старалась одеться нарядно, но так, чтобы это не выглядело вызывающе или, не дай бог, соблазнительно. Девушка понимала, что Юхан наверняка захочет принарядиться сам, и если она оденется повседневно, то сведет его старания на нет. Но она ужасно боялась переборщить, поэтому, после долгих раздумий, остановила выбор на темно-синем костюме, состоявшем из вышитой тонкими цветами блузки с глухим воротом и прямых брюк. Кроме того, в этом костюме она была похожа на китаянку, что соответствовало месту встречи.

Некоторое время они обсуждали меню, при этом выяснилось, что Юхан хорошо разбирается в китайских традициях. Он принялся объяснять разницу между кулинарией северных и южных провинций Поднебесной:

— Южане любят рис и чеснок, а на севере чаще готовят орехи и бобы… — Малин смотрела на него и пыталась услышать в знакомом голосе что-нибудь новое.

— Знаешь, есть китайская поговорка: “Нет ничего несъедобного, но есть плохие повара”, — говорил он, а Малин пришло на ум другое: “Женщина любит ушами”. Обычно так говорят, когда имеют в виду, что женщину легко соблазнить речами. Для Малин же эта фраза приобрела сейчас другой смысл: можно услышать приближение желания, не чужого, когда голос дрожит и меняется, а своего, потому что этот звук вдруг проникает внутрь тела, словно входит с ним в резонанс. — Представляешь, они не едят ни икру, ни селедку… — продолжал Юхан, а она думала: нет, этот голос для нее уже намертво привязан к шелесту пыльных страниц, а не шепоту любовных объятий.

Принесли заказ — холодные креветки, острые соевые проростки и вино. Малин взяла бокал в руку, хотела сказать что-нибудь, но не придумала и просто сделала большой глоток. Юхан тоже отпил из своего бокала. Возникла пауза, во время которой Малин боялась поднять глаза.

— Мне нужно тебе кое-что сказать, — нарушил тишину Юхан. Он смотрел на девушку озабоченно и как-то неуверенно.

Ей захотелось зажмуриться. Сейчас произойдет нечто непоправимое. Собственно, уже произошло. Что бы ни сказал Юхан и как бы потом ни повела себя она, после этого оба они уже не смогут чувствовать себя так естественно, как прежде. Они не смогут не вспоминать этот разговор потом, и это до невозможности осложнит их ровные дружеские отношения.

Малин ожидала, что он начнет с главного, поэтому немного удивилась, когда Юхан сказал:

— Помнишь, что ты мне рассказывала про музей?

Малин поежилась. Она предпочла бы навсегда забыть об этой странной истории. За эти дни с нею больше не приключилось ничего необычного, и даже ее танцевальные фантазии почти прекратились. Ей хотелось верить, что галлюцинация в музее была результатом нервного перенапряжения. Зачем Юхан об этом заговорил?

— Это может показаться бредом, но с тех пор, как мы там побывали, со мной происходят странные вещи. Вчера, например, я наткнулся рукой на деревянную спицу. Вот, видишь? — Юхан протянул ей ладонь с маленькой круглой ранкой. — Ума не приложу, как она оказалась у меня дома, да еще воткнутой в стену рядом с выключателем. И еще эти сны…

Пока он говорил, Малин старалась понять, какое это имеет отношение к ней, и внимательно вглядывалась в лицо приятеля — оно было вполне серьезным.

— Какие сны, Юхан?

— Вот уже несколько дней я вижу один и тот же сон: он начинается на солнечной полянке, мне лет семь, и вокруг резвятся дети. Я знаю, что должен чему-то их научить, хотя все они старше меня… Потом мальчик с завязанными глазами тычет в меня травинкой — и в этот момент я чувствую жуткую боль, словно меня протыкают ножом. И каждое утро я просыпаюсь совсем разбитый, особенно болит то место под ребрами, которого коснулась травинка. Во сне я хочу убежать, но не могу сдвинуться с места, дети окружают меня, мне очень страшно… Я и не думал никогда, что можно так бояться. И вот они кладут меня в лодку, и я плыву в ней, а вокруг меня горит вода и копоть застилает небо… Я просыпаюсь, а страх не проходит, меня просто трясет…