Елена Ласкарева - Вся жизнь — игра

«А что я теряю? — подумала Рита. — Пусть поищут. Не убьют же, в самом деле! А если отмутузят хорошенько — только рада буду. Поделом ему, придурку и притирку».

— Кайданников Георгий Васильевич, года рождения не знаю, — сообщила она.

Рита не привыкла обращаться к кому-то за помощью, но теперь, может быть впервые в жизни, она чувствовала, что подмога ей просто необходима. Тем более что братишки — это ведь не кто-то посторонний, это родная кровь. Такие непохожие на сестру, Борис и Глеб тем не менее имели с ней много общего.

Она была горда — и братья тоже. Маргарита привыкла побеждать — и они не смирялись с поражением.

Приехали два сильных и добрых человека. Приехали, чтобы ее спасать. И не так уж важно, выгорит затея или нет: сам факт их прибытия был для нее как лекарство.

Лучше бы, конечно, затея выгорела. Пусть ищут Кайданникова, раз им так хочется. Ритина совесть чиста: розыск пропавшего — не ее идея, а значит, тут нет для нее и унижения. Она вроде как ни при чем. А коли найдут — что греха таить, будет довольна.

Пока же Маргарита сосредоточила все силы на собственном здоровье: маленький должен развиваться нормально.

На работу выходила не каждый день, однако Нодар и тому был рад.

Усиленно натаскивала Ольгу, посвящая ее в тонкости профессии метрдотеля, готовя себе достойную замену. Гейша — умная, справится.

Рита понимала, что пора менять ночной, кошачий образ жизни на нормальный, человеческий, это не получалось. И не только из-за ресторана, но и из-за присутствия братьев.

Они-то как раз днем исчезали по делам — вернее, по ее делу, а спали, как полагается, ночью.

И тогда по всей квартире разносился такой дикий, богатырский, удвоенный храп, что стены дрожали.

Смешно: шумозащитные рамы отгораживают от уличных звуков, а внутри помещения как будто сотня тракторов работает. Маргарита даже побаивалась, что соседи начнут стучать по батареям: дескать, что за дебоши происходят у вас по ночам?

Попробуй тут усни!

«Потерпи, малыш, — приговаривала она, поглаживая себя по животу. — Уедут твои дяди — мы с тобой отоспимся. Только смотри, не бери с них пример. А то, чего доброго, научишься такому храпу — за тебя потом ни одна девушка замуж не выйдет. Может, дядя Боря с дядей Глебом оттого и холостяки до сих пор…»

Братья наотрез отказались занять Ритину широченную кровать и спали по-походному, на надувных матрасах, которые привезли с собой.

От кухонных забот они тоже сестру освободили.

Первое, что сделали в этом направлении, — выкинули в мусоропровод все разноцветные иностранные пакетики и упаковки из супермаркета, которыми был забит холодильник.

— Химия, отрава, — брезгливо передергивался Борис.

— И себя заморишь, и малец мутантом станет! — убеждал ее Глеб.

Они перевели Маргариту на натуральные продукты. Причем в стряпне проявляли такой же размах, как и во всем остальном. Теперь, возвращаясь под утро, она находила на столе то запеченную баранью ногу, то целого гуся с яблоками и черносливом, то ведро наваристого борща.

И Рита с удовольствием уничтожала эти яства — в одиночку, на рассвете, под аккомпанемент храпа. Шеф-повар ее ресторана, обучавшийся кулинарии в Париже, Борьке и Глебке в подметки не годился!

Животик еще не начал расти, а Рита уже округлилась на щедрых родственных харчах. Однако это ее не беспокоило: легкая, не чрезмерная полнота была ей к лицу и придавала еще больше женственности. Она хорошела с каждым днем, и количество комплиментов, которыми и так всегда осыпали ее мужчины, все возрастало.

Короче, в ее жизни недоставало только одного. Но об этом она запрещала себе думать.

…Запрещай — не запрещай, а мысли такие хитрые существа, заползают без спросу.

…Вот Георгий входит в казино после долгого отсутствия. Не останавливаясь возле рулетки, следует прямо в ресторан. Все столики заняты, но он не собирается ничего заказывать. Просит вызвать к нему метрдотеля. Ждет Маргариту, и сердце у него замирает. Он проклинает свою глупость, свою черствость. Отверг женщину, без которой, оказывается, не может жить. Сейчас он упадет перед ней на колени и будет вымаливать прощение.

— Идет! — говорит ему официант. И Георгий, в предвкушении встречи, закрывает глаза. Слышит, как приближаются, цокая, каблучки-шпильки.

Решился глянуть — а перед ним Ольга.

— Где же метрдотель?

— Я теперь метрдотель. Маргарита Александровна улетела в Монако. К ней неравнодушен сам король.

И Георгий плетется к своему джипу ни с чем, убитый и раздавленный…

— Маргарита Александровна, вас спрашивают, — подбежала новенькая официантка.

Сердце заколотилось: неужели мечта сбылась?

Надежда сменилась привычным разочарованием: явился Сергей Сергеевич. Он теперь вел себя с Маргаритой осторожно, не навязывался, но и далеко от себя не отпускал, постоянно приглядывал за ней. Вот опять приволок драгоценности: на этот раз — колье из белого золота. Миленькая вещичка, похожа на копеечную бижутерию, которой торгуют в ближайшем табачном киоске.

Маргарита при каждой встрече испытующе глядела Сергею в лицо: не обмолвится ли о приставленных к ней наблюдателях? Самолюбие не позволяло спросить об этом напрямую.

Но он упорно молчал. Ждал, наверное, когда его шестерки заполучат на нее компромат.

Жди-жди, папашка. Кроме братьев, мужчин у Риты в доме нет и не предвидится. А жаль…

…Борис и Глеб — из дому, Георгий в дом. Мужчины разминулись.

— Извини, — равнодушно говорит Маргарита, — я немного занята. Подожди в гостиной.

Никаких дел у нее нет, просто хочет, чтобы он понервничал. Хватается за первое попавшееся — стирку, например.

Он ждет. А что ему остается? Подходит к окну, теребит новые занавески. Кричит:

— Почему ты выбрала голубые?

— Да так, без всякой причины. — Ни слова о ребенке. Незачем ему знать.

Ожидание затягивается, и у него не выдерживают нервы. Он врывается в ванную, где Маргарита выгружает белье из стиральной машины. Пытается обнять, тычется носом в ее пышные волосы.

— Как от тебя хорошо пахнет, — шепчет Георгий.

Но она пренебрежительно отталкивает его мокрыми руками:

— Да, от меня замечательно пахнет. Стиральным порошком «Тайд»!

Тут, очень кстати, возвращаются братья, и Рита жалуется:

— Как он мне надоел, сил нет!

Борис и Глеб угрожающе закатывают рукава…

И братья действительно возвращаются. Только Георгия нет рядом. А каким реальным казался этот мираж.

— Послушай, Ритка, — спросил Борис. — Что это за два хмыря постоянно против подъезда ошиваются?

— Они нас раздражают, — сказал Глеб. — А тебя?

— Меня — тем более, — усмехнулась сестра.