Елена Ласкарева - Вся жизнь — игра

Нодар, чувствуя себя отчасти ответственным за исчезновение метрдотеля, высказал робкое предположение:

— А что, если она спит дома?

На что Сергей огрызнулся:

— Дурак. Там давно мои люди.

Тут встрепенулись Борис и Глеб:

— Ваши люди? Их там нет. Мы их выпороли и отпустили на все четыре стороны.

Сергей Сергеевич вскинулся:

— Вы что, до сих пор пьяны? Шуточки шутите, когда ваша родная сестра…

— Какие шуточки! Правда, выпороли.

Сергей был озадачен:

— А сколько вас, братьев-то? Трое? Четверо?

— Это вы пьяны, — с достоинством сказал Борис.

— У вас в глазах двоится, уважаемый, — поддержал Глеб. — Не видите — двое нас.

— Тогда вы не могли никого выпороть, — устало сказал босс. — Я послал людей ровно тридцать пять минут назад, а вы, простите, уже часа два изображаете тут ансамбль Моисеева.

— Как — тридцать пять минут? А кого же тогда мы…

Сергей побелел:

— А кого же тогда вы…

— У Риткиного дома была слежка, это точно, рупь за сто даю! — стукнул себя в грудь Борис.

— Разве это не ваши, Сергей Сергеевич? — уставился на босса Глеб.

— Не мои. Господи, помилуй…

Повисла тягучая, невыносимая пауза. Кажется, только теперь все по-настоящему осознали серьезность ситуации.

Первым пришел в себя Нодар Отарович:

— Я подозреваю, чья это работа. На Маргариту Александровну уже долгое время охотились. Когда она сказала про контракт в Монако, я сразу почувствовал, что это неправда!

Сергей презрительно отозвался:

— Ох и проницателен же ты, любезный! Вумный, как вутка, прямо комиссар Мегрэ.

— А что! Наши конкуренты не дремлют.

— Ну да. День и ночь думают, как бы сманить к себе лучшего в Москве метрдотеля. Так, по-твоему?

— А что! С ней любой ресторан станет вдвое прибыльнее!

— Угу. Ей заткнут рот кляпом, свяжут руки и в таком виде насильно заставят обслуживать посетителей. Нодар, ты мелешь чепуху.

— Н-да… — согласился грузин и замолк. Других версий у него не имелось.

В кабинет без стука вломилась старенькая уборщица тетя Дуся с ведром и шваброй. Она прибиралась в этом здании еще в незапамятные застойные времена, до капитального ремонта, когда тут располагалось еще не казино, а, совсем напротив, районо. Когда государственное образовательное учреждение превратилось в частное игорное, тетю Дусю не уволили, а продолжали держать здесь на работе. Это была своеобразная благотворительность.

Нодар вспылил:

— Другого времени для уборки не нашла, старая? За что тебе только деньги платят.

— Грубить-то ты мастак, — боевая бабка никому не давала спуску, не считаясь с должностями и регалиями. — А соображение твое — слабенькое.

В этом с ней согласился Сергей Сергеевич:

— В точку попала, бабушка. Говори, зачем пришла.

— Так сами вызывали! Иль нашли уже Риточку, солнышко наше ясное?

— Вы ее видели? — вскрикнули в один голос Борис и Глеб.

— А то как же! — обстоятельно начала старуха. — Вытираю я, значит, в вестибюле, а там намедни краску масляную разлили — не отмывается.

— Ближе к делу, бабушка, — в нетерпении подгонял Сергей Сергеевич.

— Куда уж ближе-то! Выходит, значит, из зала Риточка, бледненькая такая. «Как, — говорит, — бабулечка, краской пахнет, дышать нечем!» А я ей: пойди, лапушка, на улице подыши, а то эти горе-маляры вишь как тут напакостили — не отмывается.

— Ну!

— Баранки гну. Вышла она, голубушка, подышать за дверь.

— А дальше?

— Дальше не знаю. Я на карачки встала, пришлось краску ножом соскребать.

— И все?

— Вроде все — а вроде и нет. Слышу — будто вскрикнул кто-то за дверьми. А может, и не вскрикивал. Будто бы Риточкин голосок был — а может, и не ее. Пока это поднялась да на крыльцо выскреблась — там уже пусто.

— Так пошли крыльцо осмотрим! — воскликнул Борис. — Вдруг там следы или улики остались!

Глеб, более опытный в оперативной работе, уныло возразил:

— Прикинь, сколько там народу прошастало. Если что и было — давно затоптали. А все же спасибо вам, бабушка.

— Да чего там! — отмахнулась Дуся и вдруг проронила слезу. — Жалко Риточку… Хорошая она девочка. Не то что ты, Нодарка!

— Ладно, ладно. Ступай, старая, не трави душу. — Сейчас акцент Нодара Отаровича проявлялся сильнее, чем обычно. — И бэз тебя тошно.

Крыльцо осматривать все же отправились. И, как ни странно, даже улику нашли. На ступеньках валялось колье из белого золота.

Много людей тут прошло сегодня, а никто украшение не поднял, не позарился.

Не то просто не заметили в суете, не то проморгали истинную ценность вещицы: больно уж она напоминала дешевенькую побрякушку из табачного киоска.

Сергей Сергеевич теребил в руках найденное колье:

— Что же случилось… что случилось… случилось, — бормотал он, не замечая, что на нервной почве разрывает драгоценную цепочку на мелкие части.

И ни одна живая душа не могла ответить на его тихий, тоскливый вопрос.

А случилось вот что.

После бессонной ночи, когда ждала появления Георгия, после встряски с Юрасиком, среди рабочей суеты и ресторанных запахов, Маргарита почувствовала себя нехорошо. Да еще, как назло, в казино накануне что-то красили, и едкий ремонтный дух, никому, кроме беременной женщины, не заметный, мучил и донимал. В горле начинались спазмы, колье казалось тесным, хотелось сорвать его. И вообще хотелось уйти куда-нибудь подальше, где никто не дергал бы, не приставал с делами и проблемами… например, оказаться на диком кавказском побережье, в уединенном гроте, куда и попасть-то можно, только проплыв под водой.

Решила ненадолго выйти на воздух, как теперь делала ежедневно. Поболтала в вестибюле с тетей Дусей.

Народу в этот час на улице практически не было. Только множество машин ожидало своих хозяев, которые богатели или разорялись в игорном заведении.

К дальнему концу стоянки подкатил еще один автомобиль — судя по очертаниям, не шибко роскошный, наш. Из него вышли двое. Потоптались нерешительно, осматриваясь, и направились к дверям казино.

Явно не завсегдатаи, случайные визитеры. «Будут играть по мелочи», — определила Маргарита. Наверняка у каждого в кармане максимум пятьдесят баксов.

Еще издали бросилось в глаза, что походка у мужчин какая-то странная, враскоряку. Как будто у обоих либо геморрой, либо они брали первые в жизни уроки конной езды.

Рита стояла на освещенном месте, те двое шли из темноты. На границе света и тени мужчины остановились и о чем-то пошептались.

А потом разом прыгнули к ней, через три ступеньки, и подхватили ее под локти. Она коротко вскрикнула, а те двое почему-то охнули, как от боли.

И тут, уже схваченная, она их узнала. Не один день наблюдала за ними с седьмого этажа. Это были те самые шпики, с которыми провели небольшое воспитательное мероприятие Борис и Глеб.