Кира Буренина - Свет в твоем окне

«Талантливое капризное дитя», — подумала Алиса, а вслух произнесла:

— Все это как-то очень книжно звучит, мне кажется, что любая творческая личность может жить одновременно в двух реальностях — земной и книжной — и оставаться при этом нормальным человеком.

— Ты намекаешь на то, что я слишком увлечен своей работой?

— Владик, умоляю, не начинай все сначала! Я тоже люблю свое дело!

— Нет, ты скажи, ты упрекаешь меня за то, что я все время посвящаю книгам, а не тебе?

— Я давно не претендую на твое внимание. Кроме того, я устала и пойду домой. Все-таки я только сегодня прилетела. — Алиса поднялась из кресла. — До завтра. Хотя нет, завтра я не смогу.

Кивнув Леониду, продолжавшему ворковать по телефону, Алиса оделась, закинула на плечо дорожную сумку и захлопнула за собой дверь. Она, конечно, могла поймать такси, но упрямо пошла к остановке автобуса. «Пусть мне будет хуже, вот стою я здесь, мне холодно, грустно, одиноко, никто меня не пожалеет, ну и пусть», — с ожесточением думала она. Трясясь в автобусе, потом в вагоне метро, Алиса старалась думать о газете. Она словно обманывала себя, пытаясь закрыть пестрыми картинками мыслей одну, очень важную, мысль. Время от времени картинки раздвигались, эта важная мысль выходила на передний план, но Алиса зажмуривалась, и мысль снова терялась.

Усталая, недовольная собой, дома Алиса распаковала сумку, приняла душ и, собираясь лечь спать, по привычке взглянула на соседний дом. Знакомые окна были освещены. Алиса почувствовала легкие угрызения совести — она забыла сообщить Ксении Александровне о том, что уже вернулась. Она подошла к телефону, набрала номер и, услышав знакомый голос Богатыревой, улыбнулась. Холодный комок отчаяния и грусти, тяготивший ее весь вечер, стал постепенно таять.

— Никита передает вам большой привет и интересуется, когда вы наконец заглянете к нам на огонек, — шутливо сообщила Богатырева.

Алисе вспомнились новогодняя ночь, беспокойные темные глаза Никиты, прощание у подъезда и его многозначительное «до следующего свидания».

— Передайте ему мой привет, — как можно сердечнее проговорила Алиса. — Я с большой радостью зайду к вам, как только управлюсь с делами.

— Будем ждать, и спокойной ночи. — Ксения Александровна первая положила трубку.

Алиса легла, вздохнула и задумалась: она влюблялась легко и часто — в одноклассников, в тренера, преподавателей в университете, сокурсников и актеров. Состояние влюбленности моментально меняло окружающий мир. Оно бодрило, как крепкий кофе, морской прибой или глоток обжигающего морозного воздуха. В этом состоянии ей все удавалось, все выходило ловко и непринужденно, приходили самые лучшие идеи. Практически ни одно романтическое чувство не переросло в серьезный, разыгрываемый по всем правилам жизни роман. От одной влюбленности к другой Алиса скользила легко — без заламывания рук, мучительной тоски и скорби расставаний. Честно говоря, Алиса не встречалась с настоящей любовью, она даже немного боялась ее. Любовь казалась ей огромной штормовой волной, которая накрывает человека с головой и тащит за собой, не давая возможности опомниться и вернуться назад.

— Везет же тебе, Раевская! — Такими словами начал телефонный разговор Ласков, разбудивший Алису на следующий день ни свет ни заря.

— В чем? — сонно поинтересовалась Алиса, стараясь вглядеться в расположение стрелок на циферблате будильника.

— Опять к Президенту пойдешь.

Остатки сна окончательно слетели с Алисы:

— Куда и когда?

— Понравилось, значит? — ехидно констатировал Ласков, покашливая в трубку. — Записывай: через три дня, в десять вечера, ты должна быть в первом корпусе. Там тебя и группу журналистов проводят к Президенту. Будь умницей, спроси что-нибудь по нашей главной тематике и что-нибудь отвлеченное. Поняла?

— Поняла. Только с каких пор наша, извините, ваша газета пользуется таким авторитетом?

— А вот это тебе знать не обязательно. Пойдешь, посмотришь, какой Кремль внутри красивый, отвлечешься. По телевизору, может, тебя покажут.

— Да-да, спасибо.

— Я говорил — долг платежом красен?

— Да.

— То-то. И еще, Раевская…

— Что?

— Ты же все-таки журналист со стажем и вообще женщина красивая. Будь там побойчее.

Все три дня до интервью Алиса старательно изводила свой синяк, готовилась к интервью и пыталась дозвониться до Жанны. По домашнему телефону ей довольно невежливо ответили, что Жанну стоит поискать на студии, а студийный телефон как назло был все время занят. Теперь Алиса не пропускала ни одних новостей по телевизору, ни одной статьи в газете, где шла речь о Президенте. «Необыкновенно работоспособен, решения принимает быстро, но не сразу их выполняет. На некоторых мероприятиях выглядит как бы замороженным — и в этом состоянии он, как на автопилоте, может работать без ограничения. Способен выждать, отложить активные действия, особенно если они связаны с неприятностями для других. При несомненной смелости осторожен. Долго общаясь, начинает скучать, но легко переключается. Иногда кажется, что грусть и радость идут у него рядом, как два цветных слоя воды, отражаясь друг в друге, но не смешиваясь». Наблюдения накапливались, образуя психологический портрет лидера. Сидя перед экраном телевизора, Алиса призналась, что Жанна была права — работа в президентском пуле затягивала и совсем была непохожа на все, чем Алиса занималось до сих пор.

Наконец ожидаемый день настал. Он был сереньким и каким-то будничным. На улице легкий морозец, под ногами чавкает снег, перетоптанный москвичами в бурую кашу, с неба сыплется колючий острый снежок. Возбуждение от того, что она пойдет на интервью в Кремль, не отпускало ее весь день. Алиса рассеянно отвечала на вопросы Милы Короткевич, пропустила несколько ошибок в авторской статье и все время напряженно обдумывала текст репортажа, который она должна будет сдать Ласкову. К десяти вечера Алиса стояла у проходной, дрожа от нетерпения и холода в легкой розовой шубке из искусственного меха, с огромным капюшоном, от любимого модельера Ольги Моисеенко. Шубка была необыкновенно изящна, но совершенно не грела. Не грел и черный шифоновый брючный костюм от того же модельера с романтическим названием «Мелодия», который ей очень шел и оттенял нежный цвет ее лица и светлые волосы. К проходной подошли еще несколько человек.

— Алиса! — окликнул ее кто-то, и большая фигура с огромным баулом двинулась навстречу ей.

— Боже мой, Леша! — обрадовалась Алиса. — Ты тоже здесь?

— А где же мне быть? — удивился оператор, перекидывая баул с камерой с одного плеча на другое.

— Я так рада!

— Как твой глаз?