Диана Гэблдон - Написано кровью моего сердца. Книга 1. Перипетии судьбы [litres]

– Что? – недоуменно повернул голову Йен, но тут же улыбнулся и подошел ближе. – Если честно, нет. Я все думаю, что за крайний случай допускает брак с человеком иной веры? Ну, по меркам квакеров.

Рэйчел и сама задумалась.

– Ну… – протянула она.

Если честно, у нее не было ни малейшего представления, что могло подвигнуть квакеров хотя бы в мыслях допустить подобный брак… не говоря уж о том, чтобы его одобрить.

– Знаешь, мне тут кое-что пришло в голову, – перебил вдруг Йен. – Дядюшка Джейми рассказывал о свадьбе своих родителей. Его отец похитил маму, и им долгое время пришлось скрываться от ее братьев, потому что Маккензи из Леоха запросто перерезали бы глотку любому обидчику.

По мере рассказа Йен все больше оживлялся.

– Они не могли обвенчаться в церкви, ведь там нужно заранее оглашать имена; их бы тогда немедля схватили, стоило только переступить порог. Так что они прятались, пока Эллен – это моя бабушка – не родила ребенка. Тогда ее братья уже не могли выступать против брака, и они сумели обвенчаться. – Он пожал плечами. – Вот я и думаю: может, для квакеров ребенок тоже считается такой же крайностью?

Рэйчел вытаращила глаза:

– Йен Мюррей, если ты думаешь, что я разделю с тобой ложе до свадьбы… Тогда ты на собственном опыте узнаешь, что такое настоящий крайний случай!

Когда они достигли дороги в Филадельфию, то едва не оглохли: там оказалось на удивление шумно. И без того вечно людный тракт сейчас был забит тяжелыми фургонами со всех окрестных сел: ревели мулы, визжали дети, прикрикивали на отпрысков усталые родители, на себе тащившие телеги, доверху груженные домашним скарбом, поверх которого зачастую качалась корзина цыплят или рядом на веревке плелась недовольная свинья.

А среди них, сгоняя гражданских с пути, шагали солдаты. Маршировали в две колонны, в полном обмундировании, обливаясь в мятых мундирах потом, с багрово-красными, ярче униформы, лицами. Порой появлялись отряды всадников – те в зеленом обмундировании красиво гарцевали на лошадях. На обочинах то здесь, то там стояли пехотинцы; офицеры досматривали фургоны: одни пропускали взмахом руки, другие велели разгружать, реквизируя груз в пользу армии.

Йен остановился в тени деревьев, решая, стоит ли выходить на дорогу. Уже вечерело, солнце повисло над самой головой. Багажа у них с Рэйчел нет, заинтересовать солдат нечем, поэтому остановить их не должны…

– Смотри! – воскликнула Рэйчел, вскидывая руку и указывая на высокого офицера с другой стороны дороги. – Это же Уильям! Надо с ним поговорить!

В ответ Йен стиснул пальцы на ее плече, ощущая мягкость женской плоти… и ужасно хрупкие косточки.

– Стой здесь, – велел он и подбородком указал на плетущихся по дороге солдат, взмокших и недовольных. – Тебе лучше не показываться им на глаза.

Рэйчел прищурилась, но Йен уже имел опыт женитьбы и потому, отдернув руку, спешно добавил:

– Я сам схожу поговорю с Уильямом. И приведу его сюда.

Рэйчел открыла было рот, но он, не дожидаясь возражений, уже скрылся в кустах, велев перед этим Ролло:

– Сидеть!

Тот, не успев встать с насиженного местечка у ног Рэйчел, шевельнул ухом.

Уильям выглядел усталым, взъерошенным и ужасно недовольным. Что, в общем-то, понятно. Йен слышал, как тот сдался в плен под Саратогой и потому теперь должен либо вернуться в Англию – если повезет, – либо торчать в каком-то захолустье на севере. В любом случае о ратных подвигах бедному парню можно позабыть.

Завидев Йена, Уильям тут же изменился в лице. Сперва изумленно вытаращил глаза, потом негодующе вздернул губу, но, оглянувшись, снова нацепил равнодушную маску. Йен удивился даже, что сумел разобрать на его лице какие-то эмоции, однако потом вспомнил почему. Дядюшка Джейми тоже всегда держал лицо, но при Йене позволял себе расслабиться.

– Разведчик, – коротко кивнул ему Уильям.

Капрал, с которым он в тот момент разговаривал, обернулся, окинул Йена равнодушным взглядом, отдал Уильяму честь и влился в людской поток на дороге.

– Какого черта тебе надо?

Уильям мятым рукавом утер со лба пот. Откуда такая враждебность – ведь последний раз они расстались безо всяких ссор?.. Хотя тогда им было не до разговоров: Уильям пустил пулю в лоб сумасшедшему старику, который пытался зарубить Рэйчел и Йена. Левая рука с тех пор успела зажить, хотя иногда ощутимо ныла.

– С вами желает переговорить одна леди, – ответил Йен, старательно не замечая злобного взгляда.

Уильям мигом просветлел.

– Мисс Хантер?

Глаза у него вспыхнули. Теперь прищурился уже Йен. Что ж, пусть сама ему скажет…

Уильям махнул другому капралу и отправился вслед за Йеном. Солдаты поглядывали на незнакомца, но на вид тот был ничем не примечателен: судя по татуировке на щеках, штанах из оленьей шкуры и загорелой докрасна коже, обычный индеец, многие из которых дезертировали из британской армии, но кое-кто все-таки остался (в основном лоялисты вроде Джозефа Бранта, получившего земли в Пенсильвании и Нью-Йорке).

– Уильям!

Рэйчел пролетела через полянку и повисла у высокого капитана на шее с такой радостью, что тот, позабыв про недовольство, не сдержал улыбки. Йен стоял в стороне, давая ей время.

В прошлый раз им и впрямь было не до разговоров: Ролло с рычанием трепал безжизненное тело Арчи Бага, Рэйчел, обмерев от ужаса, лежала на полу, залитом кровью, а случайные свидетели драмы взывали о помощи.

Уильям тогда вскинул Рэйчел на ноги и впихнул ее в руки первой же попавшейся женщине – той оказалась Марсали.

– Уведите ее отсюда, – велел он.

Однако Рэйчел, его каштановолосая Рэйчел, вся забрызганная кровью, вмиг собралась, стиснула зубы и переступила через тело старого Арчи (Йен видел это, валяясь на полу, – он оторопел от шока и на происходящее смотрел как сквозь сон). Она встала на колени прямо в мешанину мозгов и крови, обмотала разрубленное плечо своим фартуком и закрепила повязку платком, а потом вместе с Марсали они вытащили его из типографии на улицу, где он благополучно потерял сознание, придя в себя, лишь когда тетушка Клэр начала зашивать рану.

Йен не успел тогда поблагодарить Уильяма и собирался выразить свою признательность сейчас. Однако Рэйчел хотелось поговорить с ним первой, и Йен уступил. Он дожидался своей очереди, любуясь Рэйчел: тем, как ее глаза сверкают в тени орешника, а на живом лице сменяют друг друга десятки выражений.

– Ты похудел, Уильям, – выговаривала Рэйчел, неодобрительно проводя пальцами по его лицу. – Вас что, плохо кормят? Я-то думала, только в Континентальной армии не хватает припасов.

– О! Я… Последние дни я очень занят. – Уильям, оживившийся было при встрече с Рэйчел, вновь помрачнел. – Мы… как сами видите…