Ирина Быстрова - На перекрестке

— Такой же циник, как ты, — усмехнулась я.

— Циник? — переспросила Дарья. — С разговорами о любви с первого взгляда?

— Что, — удивилась я, — он и тебе признавался в любви?

— Да нет, — опять зафыркала Дарья, — ты прям, Кэт, как будто туго соображаешь.

— Так и есть, — призналась я. — Не выспалась.

— Что так?

— Не могла уснуть.

— Переживала? — хихикнула Дарья.

— В некотором роде.

— На тему, что я там сейчас с твоим кадром… — Она сделала многозначительную паузу.

— Не городи ерунду! — возмутилась я. — Он не мой, это раз. И я, можно сказать, его своими руками в твою «черепашку» посадила. — «Черепашка» — это Дарьина «альфа-роэдео». — Это два, — закончила я мою мысль.

— Ладно, ладно, — заворчала подруга. — Но вернемся к цинизму. Которого у твоего…

Я протестующе замычала.

— …о’кей, у нашего кадра ни фига нет.

— Уверена? — засомневалась я.

— Да он романтик до мозга костей! — завопила Дарья. — Ты что, Кэт, не поняла, что ли, с самого начала?

— Романтик? — продолжала сомневаться я. — А похож на циника.

— Циники нынче в почете, — пояснила Дарья. — Потому он и косит под них. Чтобы не обнажаться.

— В каком смысле? — озадачилась я.

— Что?

— Вот это — «не обнажаться»?

— В смысле душу чтоб не обнажать, — голосом учителя, истомленного общением с явной тупицей, сообщила Дарья.

— Боже, ты его уже идентифицировала.

— Ясное дело, — хмыкнула она. — Идентифицировала и отпустила на волю.

— Что? — Я не поверила своим ушам. — Ты даже не предприняла никаких попыток?

— Ни одной.

— Почему это?

— Потому что бесполезно. Он конкретно влип.

— Куда влип?

— В тебя влип.

— Так, — решительно проговорила я, — хватит, а?

— Хватит так хватит, — рассмеялась Дарья. — Только тебе это не поможет. Прятать голову в песок, знаешь ли…

— Все, я пошла к шефу…

— Зачем? При чем тут шеф? — спросила сбитая с толку подруга. — Стребуешь с него компенсацию за моральный ущерб, нанесенный тебе поездкой на семинар?

Ну просто читает мои мысли. Я невольно рассмеялась.

— Нет, хотя тоже об этом думала. Просто ты своим звонком вырвала меня из его кабинета.

— А что ты там делала? — полюбопытствовала Дарья. — Он тебя вызвал показать тебе приказ о твоем повышении?

— Ага. Разбежалась. Рекламную кампанию обсуждали.

— И всего-то? — пренебрежительно фыркнула Дарья. — Тогда я правильно сделала, что вырвала тебя…

— Все, — перебила ее я, — пока. Удачи!

— Позвоню вечером, — торопливо пообещала Дарья.

— Звони.

Шеф сидел все в той же позе, в какой я его оставила. С той только разницей, что в руках его не было моих бумаг. Бумаги лежали пред ним на столе. Шеф грустно смотрел на них. Интересно, прочитал ли?

— Прочитали? — спросила я, усаживаясь вновь перед ним.

— Да, — кивнул он.

— И что?

— Годится.

— Серьезно? — Я расплылась в улыбке.

— Как набросок, — уточнил он. — Я там кое-что добавил. Посмотришь. Но ты же будешь общаться с этими деятелями из агентства?

— Буду. Завтра. В три.

— Хорошо. Они уже в курсе, зачем мы их дернули?

— Конечно. Они должны принести свой проект.

Шеф покивал. Вяло. Но осмысленно. И на том спасибо.

— Катя. — В дверях кабинета материализовалась секретарша. — Ты сегодня популярна.

— То есть? — озадачилась я.

— Тебя опять к телефону.

— Да к черту их всех! — воскликнула я. — Скажи, что я занята и перезвоню.

— Знаешь, — секретарша смущенно улыбнулась, — это мама.

— Мама? — переспросила я. — Чья?

— Твоя.

Я повернулась к шефу.

— Иди, — велел он. — Мама — это святое. Поговори и возвращайся.

Мама — это святое. Особенно когда она звонит тебе на работу в разгар рабочего дня. Моя мама так никогда не делает. Снедаемая тревожными предчувствиями, я взяла трубку и поднесла ее к уху.

— Привет! — быстро проговорила мама.

— Привет-привет, — откликнулась я. — Что случилось?

— Почему сразу «случилось»? — удивилась мама.

— Ты никогда не звонишь мне в рабочее время.

— Неправда, дочь, — возразила она, — я на прошлой неделе звонила.

— На мобильный, — уточнила я. — А на городской ты никогда не звонишь.

— Просто я никогда по нему не дозваниваюсь, — объяснила мама, — нервы сдают, я и хватаюсь за мобильный.

Охотно поверю. Терпение никогда не было сильной маминой стороной.

— Ну ладно, то, что ничего не случилось, я уже поняла. Так чем все-таки обязана?

— А ты можешь говорить? — спросила мама.

Та-ак. Какие-то секреты. Посреди рабочего дня? Странно.

— Давай переключу тебя на мой телефон, — предложила я.

— Давай.

Я потыкала в кнопки нашей мини-АТС, положила трубку на рычаг и пошла в свой кабинет.

— Ну, говори, — сняла я трубку.

— Да так, ничего, — засмущалась мама.

Ага, это значит, пока я шествовала к моему месту, она начала сомневаться, стоит ли заводить со мной тот разговор, ради которого, изменив своим привычкам, она позвонила в офис.

— А все-таки? — усмехнулась я.

— Ну, не знаю, — вконец растерялась мама, помолчала немного и неожиданно выпалила: — А что это вчера у вас произошло?

— Где? — изумилась я.

О чем это она?

— Дома, — ответила мама. — Какой-то друг твой… Из Англии…

Уппс! Кто же меня сдал?

— Кто это тебе доложился? — осведомилась я. — Неужели ребенок?

— Не-ет, что ты! — рассмеялась мама. — Из ребенка никогда ничего про твою личную жизнь не вытянешь…

«Мое воспитание», — подумала я.

— Не Дарья же?

— А что, она тоже там была?

И не Бренда, завершила я мою мысленную ревизию. Остается только один вариант… Но какого черта?! Судачить обо мне с моей мамой — раньше за ним этого не водилось.

— Павел…

— Ну… — замялась мама.

— И где это ты с ним общалась? — поинтересовалась я.

— Он звонил узнать насчет переводов с немецкого, — пояснила мама. — То да се. Заболтались…

Заболтались? Павел с мамой? Определенно в этой жизни происходит что-то невообразимое.

— И?.. — поторопила я ее.

— И он рассказал о том, что вчера случилось.

— Мама, — я почувствовала, что в моем голосе прорезаются сварливые нотки, — «случилось» — слово для данной ситуации не подходящее. Подумаешь, заехал знакомый. Всех делов-то.

— Да? — тихо произнесла мама. — А Павел считает иначе.

— Павел?

Я оторопела. Ну ладно, проболтался о вчерашнем. Но, оказывается, принялся еще и комментировать.

— Он встревожен, — продолжила мама.

— Чем именно? — буркнула я.

— Тем, что ваши отношения под угрозой.

Где он усмотрел эту угрозу? Воистину каждый видит и слышит только то, что ему хочется.

— Мама, даже если он, как ты говоришь, встревожен, во что мне, в принципе, не очень верится, но допустим, что так и есть. Даже если это так, зачем он с тобой это обсуждал?