Элен Гома - Зависимые

— Хорошо, не милый Джереми. Я все равно тебе благодарна, хотя ты и не сделал ничего особенного для меня. — Он ведь хочет, чтобы я таким его видела? Парнем, который никогда не прикладывает усилий ради женщины. Я делаю акцент на слове «особенного», и он улавливает это, ухмыляясь своими идеальными губами.

— Не приписывай мне черты, которые мне не свойственны.

— Я знаю, о чем ты говоришь. И поверь мне, в этом нет необходимости. Я не хочу тебя больше, Джереми. — Я говорю это, прямо глядя ему в глаза. Сама не знаю как, но мне удается выглядеть убедительной. — Мои гормоны бунтовали, и я думала, что ты тот, кто мне нужен, чтобы утихомирить их. Что ты — тот, кого я так сильно хочу, что теряю рассудок. — Его глаза темнеют, а я, упиваясь своим влиянием, даже не думаю останавливаться. — Я была так уверена, что только ты способен подарить мне то освобождение, в котором я отчаянно нуждалась. — Он почти рычит, слушая все это. Я достойна хренова Оскара за лучшую женскую роль. — Но я ошибалась. Ты не один такой, в конце концов.

И вот оно. Столик летит в сторону, а я с глухим стуком ударяюсь о стену из гладкого белого камня в считанные секунды. Он прижимает меня своим телом, его дыхание тяжелое, глаза почти черные от ярости. Я разбудила зверя. Прикусываю нижнюю губу, чтобы скрыть улыбку, которая так и просится озарить мое лицо, настолько я ликую сейчас от своей маленькой победы.

Его рука между моих ног быстро скользит вверх и достигает трусиков. Сердце останавливается, когда он начинает гладить меня пальцами через тонкую кружевную ткань. Из меня непроизвольно вырывается стон в ответ на его изысканную пытку. Я умру, если он вдруг лишит меня этого. Я убью его, честное слово.

— Не один, говоришь? — горячо шепчет он в мое ухо. Я чуть ли не плачу от переполняющих меня эмоций. — Значит, это из-за кого-то другого ты такая мокрая? Не из-за меня?

— Иди к черту, — прерывисто бормочет она и хватается за мою футболку, как за спасательный круг. Мы зашли уже слишком далеко. Я достаю руку из-под ее платья и отстраняюсь, оставляя ее стоять у стены и посылать мне яростные взгляды.

Мы оба пытаемся отдышаться, не сводя глаз друг с друга. Дерьмо. Какая же она горячая. Мой член давит на джинсы, причиняя мне боль. Потираю пальцы правой руки, размазывая по ним воспоминание о ее влажности. Ее глаза находят это, и она мгновенно вспыхивает. Я ухмыляюсь, хотя мне сейчас совсем не до смеха. Ни капли. Ни хрена не весело.

— Не смотри на меня так. И не смей улыбаться. — Она такая красивая, когда сердится. Любые эмоции делают ее совершенное, нежное, милое личико еще прекраснее. Особенно те, что адресованы мне.

— Я зависим от желания погрузить в тебя свой член, малышка. — Я медленно подхожу чуть ближе к ней. Ее щеки снова розовеют. Я балдею от нее. — Если бы ты только знала, каких усилий мне стоит удерживать его в штанах, пока я изнываю от неудовлетворенного желания.

Черт, а ведь я и правда не трахался очень долго. С тех самых пор, как мы познакомились. Это означает хренову вечность по моим меркам.

— Так удовлетвори его, Джереми. — Она, тяжело дыша, смотрит на меня, бросая мне вызов своими изумрудными глазами и дерзким язычком. Я делаю полшага вперед, сокращая расстояние между нами до миллиметров, когда наклоняюсь, чтобы прошептать ей на ухо:

— Когда я войду в тебя, у тебя не останется ни единого шанса, чтобы забыть об этом и двинуться дальше, как ни в чем не бывало. И уж тем более получать удовольствие от секса с кем-то другим. Ты уверена, что готова пожертвовать всей своей сексуальной жизнью ради мимолетного траха со мной? — Знаю, что звучит чересчур самонадеянно, но что я могу поделать, это мой последний шанс заставить ее передумать. Хотя, метод так себе, согласен.

— Ты слишком высокого мнения о себе, — усмехается она, растягивая губы в греховной полуулыбке.

Черт. Я, на хрен, ни за какие сокровища мира не откажусь трахнуть ее, какую бы самодовольную ахинею я тут не нес.

— Именно поэтому ты меня и хочешь, Эвелина.

— Да что ты? — Она язычком увлажняет свои губы, и в моей голове щелкает тумблер. Можете называть его «выключатель совести или здравого смысла». Так что да, я официально сейчас отключаю свою совесть к чертовой матери.

— Не говори потом, что я не предупреждал тебя, — почти рычу я в ее губы.

— Не буду.

Я хватаю ее за запястье и быстрыми шагами веду за собой. Зашвыриваю в гостиную так, что она вынуждена ухватиться за спинку дивана, чтобы не упасть. Слишком грубо. Но вместо того, чтобы возмутиться, она с жадностью наблюдает, как я расстегиваю ширинку на джинсах, остановившись в трех метрах от нее. Я думал, что возбужден до предела, но под ее взглядом мой член каменеет. Буквально.

Если она ждет, что я разденусь сам, а затем раздену ее, и мы сольемся в страстном танце наших голых тел, то сильно ошибается. У меня нет терпения на всю эту хрень.

Я освобождаю свой член из трусов, и начинаю, медленно поглаживая его, делать шаги к ней навстречу. Мои джинсы болтаются спущенными на заднице. Глаза Эви округляются, следя за моей рукой, она сглатывает.

— Даже не пытайся теперь остановить это, — говорю я, подойдя совсем близко, и впиваюсь в ее губы. Я прижимаю ее затылок к себе одной рукой, глубоко трахая языком ее сладкий ротик. Она снова стонет, наслаждаясь этим поцелуем так же сильно, как и я. Это настолько горячо, что я подозреваю, что могу кончить только лишь от этого.

Еще чего не хватало. Нахожу ее ладонь и опускаю ее на свой каменный член. Она тут же обхватывает его, и я вожу ее рукой по всей своей длине. Гребаный счастливчик.

Убираю свою руку, опускаю голову, немного отстранившись от Эви, чтобы посмотреть, как она делает это сама. Я любуюсь картиной, как ее пальчики скользят вверх и вниз по моей длине, делая меня еще тверже. Она сведет меня в могилу.

Не в силах больше терпеть, я разворачиваю Эви и крепко прижимаю спиной к себе. Ее обтянутый платьем зад упирается прямо в мой стояк. Идеально.

Она откидывает голову назад, упираясь ладонями в спинку дивана, и тихо постанывает от прикосновений моих рук к ее возбужденному телу. Мои пальцы обхватывают ее упругие груди, после того, как я спускаю ее бюстгальтер без бретелек вниз до талии следом за платьем. Дьявол, она само совершенство. Она начинает слегка тереться о мой член в нетерпении. Как я смог так долго сопротивляться этому? Серьезно, как?

Мне остается лишь немного приподнять короткое платье, чтобы снова увидеть белоснежное кружево на этой умопомрачительной попке. Мне вчера понадобилось все мое самообладание, чтобы вовремя остановиться в ее раздевании. Черт, да я даже был вынужден уйти на диван, чтобы хотя бы попытаться уговорить свой бунтующий член дать мне поспать немного. Черта с два.