Валери Жетем - Будуар Анжелики

После коронования в Реймсе Карла VII барон Жиль де Рец был произведен в маршалы Франции. Но вот случилось так, что во время той злополучной битвы под стенами крепости Компьен, когда преданная своей державой Жанна попала в руки врага, Жиль де Рец находился на другом участке фронта. Узнав о пленении Жанны, он не проявил особого беспокойства, будучи уверенным, что бургундцы не причинят ей вреда, и тут же послал к ним посредника на переговоры о выкупе.

Вопреки ожиданиям, посредник вернулся ни с чем: бургундцы заявили, что будут вести переговоры о судьбе пленницы непосредственно с королем Франции.

Жиль де Рец помчался в ставку Карла VII, но тот попросту спрятался от него. А через несколько дней стало известно о передаче Жанны англичанам. Первым порывом Жиля де Реца было убить вероломного короля, вторым — с небольшим отрядом рыцарей совершить рейд в тыл англичан и освободить Жанну, но и первый, и второй порывы в своем практическом воплощении были обречены на неудачу…

И вот тут-то заканчивается одна жизнь блестящего рыцаря и героя Жиля де Реца и начинается другая, особая, совершенно противоположная первой…

Жизнелюба и эпикурейца будто бы подменили, превратив в мрачного нелюдима, самого себя осудившего на затворничество в родовом замке Машкуле. Там он жадно читал книги Овидия, Валерия Максима и Светония, который своими жизнеописаниями римских диктаторов произвел на Жиля поистине ошеломляющее впечатление. Через некоторое время в замок съезжаются довольно подозрительные личности: алхимики, колдуны, предсказатели и т. п.

Жиль де Рец много времени посвящает занятиям алхимией и поискам философского камня. Он все более и более подпадает под влияние сатанистов, которые слетаются в замок, будто мухи на мед. Один из них, некий дю Месниль, убеждает Жиля подписать собственной кровью соглашение с дьяволом, а в ночь накануне Дня Всех Святых в замковой церкви отслужили дьявольскую мессу.

Но вся эта дьявольщина имела место в общем-то на умозрительном уровне, пока из Флоренции не приехал священник Франческо Прелати, который сразу же по приезде заявил, что существует лишь один способ ублажить Сатану и добиться от него конкретной помощи.

— Что это за способ?

— Извольте, господин барон. Это — кровь.

— Чья кровь?

— Невинных детей, господин барон.

Барон живо заинтересовался этим вполне доступным способом, и уже через несколько дней они с Прелати заманили в замок какого-то мальчика, привели в потайную комнату, затем Жиль совершил с ним акт содомии, после чего мальчик был задушен.

Барон собственноручно вскрыл его грудную клетку и вырвал сердце, которое они со священником Прелати принесли в жертву демону…

Так началась кровавая эпопея одного из самых страшных чудовищ мировой истории.

С 1432 по 1440 год Жиль де Рец умертвил более 800 детей.

Как он писал в своем дневнике, «это было большое удовольствие — наслаждаться пытками, слезами, страхом, кровью…»

Получать это «большое удовольствие» ему помогали верные слуги — Пуату и Генриет. Если в какой-то из вечеров Пуату, предположим, был занят подогревом воды, чтобы после «удовольствия» смыть кровь с пола, то Генриет в это время занимался тем, что в нужный момент перерезал ребенку яремную вену, причем так ловко, что кровь брызгала в нужном направлении — прямо на господина барона, который в этот момент заканчивал сеанс анального секса…

Они с Франческо Прелати часто вызывали духов, приманивая их отрезанными детскими головами.

Детей на заклание поставляли со всех окрестных деревень специальные доверенные люди барона. Иногда он и сам выезжал на «охоту», а иногда дети исчезали во время периодических раздач милостыни, когда опускался мост и во двор замка приходили бедняки из окрестных деревень. Самых красивых детей слуги уводили во внутренние помещения замка под предлогом того, что их на кухне угостят чем-то вкусненьким…

Разумеется, эти дети исчезали бесследно.

По словам слуг маршала, после каждого убийства он ложился в постель и молился. Иногда он купался в свежей крови, распарывая свои жертвы и ложась между ними. Иногда он проводил время, любуясь гниющими головами, пересыпанными солью в сундуках, и целуя каждую из них в губы…

Но тайное рано или поздно становится явным. Несмотря на открытое противодействие многих высокопоставленных особ, Жан де Малетруа, епископ города Нанта, провел надлежащее расследование, в результате которого 14 сентября 1440 года Жиль де Лаваль барон де Рец, маршал Франции, был арестован. Верные слуги — Генриет и Пуату — добровольно вызвались сопровождать своего господина. Вся же остальная нечисть поспешно скрылась, как стая летучих мышей от луча света.

Опираясь на доказательства множественных убийств, содомии и колдовства, трибунал приговорил Жиля де Реца к смертной казни.

Вердикт гласил:

«Повесить и сжечь после пыток. Затем, когда тело будет расчленено и сожжено, оно должно быть изъято и помещено в гроб в церкви Нанта, выбранной самим осужденным.

Генриет и Пуату должны быть сожжены отдельно, и их прах развеян над рекой Луарой».

Это произошло утром 26 октября 1440 года…

— Между прочим, — заметила Анжелика, — по словам няни, когда Жиль де Рец был казнен после публичного покаяния, все матери, чьих детей он убил, надели по нему траур.

— М-да, — покачала головой Луиза, — все большое вызывает невольное почтение…

— Что вы имеете в виду, дорогая? — спросила Мадлен с таким серьезным видом, что Анжелика, Катрин и Ортанс громко прыснули.

— Но далеко не всегда и не все большое вызывает почтение, — заметила Ортанс. — Взять хотя бы Никола Фуке, бывшего министра финансов… Роскошные дворцы, огромное богатство, но разве все это спасло его от королевского произвола?

— Вот это и есть примета нашего времени! — воскликнула Анжелика. — Двести лет назад нантский епископ не без труда добился королевского согласия на арест известного всей Франции злодея Жиля де Реца, который в течение восьми лет убивал безвинных детей, а в наше время кто смог помешать аресту Фуке, никого и никогда не убившего и к тому же щедро оплачивавшего безумную роскошь королевских увеселений?!

— Да, это действительно примета времени, — согласилась Катрин. — Ничто его не спасло… Даже гордый девиз, и тот сыграл роль обвинителя… «Ouo non ascendam!» [1] Чего я не достигну! (франц.) (Здесь и далее примеч. автора, если не указано иное.) . И чего он достиг?

— Даже этой худосочной Лавальер, и то… А мне все же не верится, что он предлагал ей эти злополучные деньги, — проговорила Мадлен. — При его возможностях…

— Мне, кстати, Нинон де Ланкло говорила то же самое, — кивнула Анжелика. — А уж она-то прекрасно осведомлена обо всем, что касается жизни двора.