Ирма Уокер - Отец на час

— Это из-за меня?

— Вовсе нет. Из-за себя. Я действительно давно думал на эту тему. Для нас троих здесь слишком много работы. Нет смысла работать по десять-двенадцать часов в день. К тому же я ведь не молодею.

— Вы всегда будете молодым, доктор Эрл.

— Лесть не доведет вас… да ладно, я действительно люблю комплименты. Особенно от хорошеньких женщин. В любом случае, о клинике не беспокойтесь. Не думаю, что мы потеряем хоть одного клиента.

Элисон нечего было сказать. Ей хотелось поблагодарить доктора Эрла, но она чувствовала, что ему будет от этого неловко. Они и без слов понимали друг друга. Доктор Эрл первым нарушил тишину.

— А он знает? Я имею в виду молодого человека.

Элисон покачала головой.

— К нему это не имеет никакого отношения. Я сама приняла решение родить ребенка. И выращу его сама.

— Вы уже сказали матери?

— Пока нет. Но на днях Филипп обедает в Сан-Франциско с какими-то партнерами, а я поеду к Марго и попытаюсь с ней объясниться. — Элисон не стала добавлять, что ей хотелось бы отложить объяснение, но это уже становилось опасным. При всей сосредоточенности на собственной персоне Марго бывала иногда удивительно наблюдательна. — Не думаю, что разговор будет приятным, — добавила она. — Но пора пройти через это.

Доктор Эрл, у которого с Марго были свои счеты, сочувственно кивнул.

Марго очень удивилась, когда Элисон позвонила ей в обеденный перерыв.

— Что-нибудь произошло? — спросила она.

— Ничего особенного. Просто у меня к тебе очень личный разговор. Ты свободна сегодня вечером?

— Конечно, свободна. Почему бы нам не пообедать вместе? Филипп вернется только поздно вечером, так что у нас будет куча времени на разговоры. Я скажу кухарке приготовить паштет с устричным соусом. Это ведь твое любимое блюдо, не так ли?

— Удивительно, что ты это помнишь.

— О, с памятью у меня все в порядке, — жизнерадостно сообщила Марго и повесила трубку.

Итак, сегодня бомба взорвется. Элисон надела один из подарков Марго — длинную коричневую бархатную юбку, и топ из тайского шелка, скрывавший потерявшую форму фигуру.

Обед прошел замечательно. Марго почти не сетовала на невнимание дочери. Элисон похвалила ярко-красную пижаму матери, замечательную еду и стулья в столовой, только что обитые бежевым атласом. Увидев, как льстят Марго ее комплименты, она почувствовала себя немного виноватой. Ведь через несколько минут она сообщит ей новость, которая нарушит спокойствие этого вечера.

Подождав, пока они перейдут в бежевую с золотым гостиную, Элисон завела разговор издалека.

— У меня есть для тебя новость, мама. Ты и сама скоро бы узнала, так уж лучше услышать ее от меня.

— Что случилось, Элисон? Ты… больна?

— Нет, не больна. Со мной все в порядке. Но я… беременна. Около шести месяцев. Доктор Колетт уверен, что ребенок родится в конце февраля.

Элисон ожидала взрыва негодования. И никак не думала, что губы Марго задрожат, а глаза наполнятся слезами. Совершенно обескураженная, она взяла мать за руку.

— Прости, мама. Я не должна была сообщать тебе это вот так, но не знаю, как сделать это по-другому. Надеюсь, что не слишком разочаровала тебя.

Марго убрала руку, чтобы смахнуть слезы.

— Дело не в этом. Просто очень неожиданно. Ты ведь всегда говорила, что не свяжешься с мужчиной всерьез.

— Ты по-прежнему не понимаешь. Я не собираюсь выходить замуж.

— Это-то я понимаю. Господи, Элисон, хоть я никогда не училась в колледже, как ты, я все же не полная дура. Хотя я считаю твои идеи по поводу мужчин сумасшедшими. Тебе было бы гораздо лучше с приличным мужем. Что скажут люди? Но это я вполне способна пережить.

Элисон не знала, радоваться или злиться, когда Марго полезла в карман за маленьким зеркальцем. Убедившись, что с ее макияжем все в порядке, она продолжала каким-то скрипучим голосом:

— Конечно же, тебе надо как можно скорее переехать сюда. Как только люди увидят, что мы с Филиппом на твоей стороне, им придется попридержать языки. А может быть, нам пустить слух, что ты была замужем, но решила развестись? Да, наверное, так лучше всего. Люди все равно будут сплетничать, но не смогут ничего доказать.

— Нет, мама! — решительно вставила Элисон. — Я не собираюсь лгать. И не собираюсь переезжать сюда. Мы не сможем прожить вместе даже нескольких дней. Людям придется принимать меня такой, какая я есть. А если не захотят — это их проблемы. Мне, в общем, наплевать, что они скажут.

— Но это же глупо! Конечно же, тебе не наплевать, что будут о тебе говорить! — Марго внимательно посмотрела на дочь, и лицо ее снова исказила гримаса. — О, Элисон, ты не знаешь, какими жестокими могут быть люди. Они не будут здороваться с тобой на улице, станут шептаться за твоей спиной. Все это так ужасно!

Боль, звучавшая в обычно спокойном голосе матери, удивила и насторожила Элисон.

— Ты говоришь о себе, — медленно произнесла она. — Так ты вышла замуж за моего отца из-за меня?

Марго отвела глаза, вертя кольцо на пальце.

— Я не хотела рассказывать тебе об этом. Нам было всего по шестнадцать, и родители заставили нас пожениться. Ты, конечно, не помнишь своих дедушку и бабушку и понятия не имеешь, какими строгими они были. Мы жили в маленьком городке — из тех, где люди никогда не забывают твоих ошибок. Мы с Джеком выпили пунша на одной вечеринке. Я не должна была забеременеть с первого раза, но забеременела. И я не хотела выходить замуж за. Джека. Я пошла с ним в тот вечер только потому, что поссорилась с парнем, по которому действительно сходила с ума. Но отец Джека был местным проповедником, а люди в городе были такими правильными, что нас заставили пожениться.

— И ты никогда не любила его? — Элисон вдруг показалось очень важным узнать это.

— Ну, может быть, чуть-чуть, но наш брак был обречен на неудачу. Как могло быть иначе? Ведь Джек обвинял меня в том, что ему пришлось пойти работать и он не смог поступить в колледж. Мы держались от всех подальше, пока тебе не исполнилось пять лет, но и это не остановило сплетников. Люди все равно тыкали в нас пальцем. Поэтому, когда Джек нас покинул, я отправилась с тобой в Чикаго. Получила там работу, а два года спустя встретила Херба.

— Но зачем ты взяла меня с собой? Неужели дедушка и бабушка не хотели оставить меня у себя?

— Конечно, они бы вырастили тебя, — губы Марго болезненно скривились. — Ты была их единственной внучкой. Но они следили бы за тобой каждую минуту, чтобы ты не стала такой же развратницей, как твоя мать. Может быть, если бы ты была мальчиком… но я не могла обречь тебя на все это. К тому же я хотела взять тебя с собой. Мне не нравилось жить одной.

— Но ведь потом ты все время отправляла меня в пансионы. Зачем ты делала это, если хотела, чтобы я была с тобой, Марго?