Ирма Уокер - Отец на час

— Ты всегда была со мной, пока я не вышла замуж за Херба. Но он водился с такими людьми, среди которых тебе нечего было делать, — букмекеры, картежники. Вот я и отправила тебя в школу с пансионом. Это была хорошая школа.

Ты никогда не ценила этого, но я отправляла тебя в лучшие заведения, какие могла себе позволить. Потом я порвала с Хербом, а через год встретила Арти. Мы с ним столько переезжали. Не было смысла таскать тебя из школы в школу. Арти все жаловался, что твое обучение обходится слишком дорого. А я говорила, что брошу его, если он не станет платить.

— А тебе не приходило в голову, что я предпочла бы просто быть рядом с тобой?

Марго поджала губы.

— Я никогда не изображала из себя идеальную мать. Я делала все, что могла. Ну да, я люблю красивые вещи и красивую жизнь. У меня дорогие вкусы, я не смогла бы жить в трехкомнатной квартирке и ходить каждый день на работу. Но в результате все ведь сложилось хорошо, не так ли? Ты получила то, что хотела, и я тоже. Знаю, ты считаешь Филиппа напыщенным, но он действительно хорошо ко мне относится, и я наконец-то чувствую себя в безопасности. Ты ведь не помнишь, как ужасно мы жили тогда в Чикаго. Я работала официанткой. Как я ненавидела все это! Ненавидела работу, дешевые шмотки. Я люблю красивые вещи.

— Вещи не делают человека счастливым, Марго.

— А меня, представь себе, делают. Я не такая сильная, как ты. Ненавижу экономить. Признаюсь, жить с Филиппом не так-то просто. Он… очень своеобразен. Мне ведь тоже хочется иногда переодеться в джинсы и футболку, но я не могу себе этого позволить. Филипп демонстрирует меня своим друзьям. И это нелегкая работа — всегда быть в форме.

— Ты прекрасно выглядишь в любой одежде, мама.

Марго растерянно пожала плечами.

— Это моя профессия. Мой единственный талант. И, Элисон, я очень рада, когда ты называешь меня «мама» наедине. Но не стоит делать этого при Филиппе. А то он чувствует себя старым. — Марго вдруг нахмурилась. — О Боже, что скажет Филипп, когда узнает, что я скоро стану бабушкой?

Элисон встала, чтобы уйти. Она снова не знала, смеяться ей или плакать. Как тогда сказал о Марго Коул? Что-то про странную смесь. Что ж, Элисон никогда не понимала свою мать, и, похоже, в этом не было необходимости. Разве нельзя любить кого-то, не ожидая от него многого взамен?

Элисон обняла и поцеловала Марго. Та тоже сжала ее в объятиях, но тут же отстранилась. Изучив лицо в маленьком зеркальце, она поморщилась.

— Выгляжу ужасно. А ведь скоро вернется Филипп.

Элисон поняла, что с доверительными разговорами на сегодня покончено. Улыбнувшись, она сказала, что ей пора домой. Марго кивнула, затем встала и расправила на пышных бедрах шелковую ткань пижамы.

— Это ведь Коул Гамильтон, да? — быстро спросила она.

Элисон смотрела на мать почти с отчаянием.

— Как ты… почему ты так думаешь?

— Слышала кое-что. В тот уик-энд, когда ты исчезла… тебя видели с ним в «Мендосино». В конце концов до меня дошли слухи. А его невозможно… заставить на тебе жениться? Он ведь отличная партия.

— Я не хочу выходить замуж за Коула. Не хочу даже, чтобы он знал о ребенке. Пожалуйста, оставим эту тему.

— Ну что ж, тебе виднее, — вздохнула Марго. — Пожалуйста, заботься о себе и постарайся прилично питаться. И не забывай о зубах. Знаешь ведь пословицу, что каждый ребенок стоит одного зуба. — Чмокнув Элисон в щеку, Марго отправилась поправлять макияж.

Элисон забралась в машину и посидела еще минут пять, глядя на окна дома своей матери. Странный это был вечер, совсем не такой, как она ожидала. Позже надо будет подумать о том, что сообщила ей Марго об отце. Но сейчас гораздо важнее другое. Элисон поняла сегодня, что всю жизнь ошибалась в собственной матери. Ведь Марго действительно хотела для нее лучшего. Сможет ли она сделать то же для собственного ребенка?!.

Если бы Элисон знала, что в дверь звонит Коул, она просто не стала бы открывать. Но она ждала Джинни, которая помогала ей готовить приданое для ребенка, и поэтому подошла к двери. Ходить ей было уже тяжело, тяжелее даже, чем неделю назад. Открыв, она увидела перед собой холодные глаза Коула Гамильтона.

Элисон тут же попыталась захлопнуть дверь, но у Коула была хорошая реакция. Он вошел, не дожидаясь приглашения. Петр Великий, почувствовав враждебность непрошеного гостя, пригнулся и зарычал.

— Если не хочешь, чтобы твоя собака пострадала, лучше убери ее отсюда, — посоветовал Коул.

— Пожалуй, не стану, — Элисон начинала злиться. Но все же она спокойно приказала Петру Великому лечь, и, бросив еще один неуверенный взгляд на Коула, пес вернулся на свою подстилку.

— Что ты хочешь? — спросила Элисон Коула. — Если пришел устраивать сцены…

— А чего хочешь ты, Элисон? — грубый голос Коула словно бил по ее натянутым нервам. — В какую игру ты играешь сейчас? Надеешься, что я предложу тебе то, что должен предложить честный человек? Тогда ты плохо меня знаешь!

Элисон овладело вдруг примитивное желание выцарапать ему глаза, избить его, спустить на него собаку. Словно пораженная громом, она удивленно смотрела на Коула. Но в следующее мгновение к ней вернулся дар речи.

— Вон из моего дома! — закричала она. Коул двигался на нее, но Элисон успела спрятаться за обеденный стол. — Вон из моего дома! Если не уберешься немедленно, я позвоню в полицию.

Я не приглашала тебя сюда. Ты не имеешь права врываться ко мне с оскорблениями и…

— Ты дала мне такое право, когда… — он указал на живот Элисон, презрительно скривив губы, — когда позволила этому случиться. Если это хитрый план получить богатого мужа, имей в виду — он не сработал. Нужно быть полным идиотом, чтобы жениться на такой обманщице.

Элисон почувствовала приступ дурноты. Схватившись за спинку стула, она заставила себя произнести как можно спокойнее:

— Убирайся или я действительно позвоню в полицию.

— Я уйду, как только ты ответишь на мой вопрос. Чего ты хочешь от меня на самом деле? Брак исключается. Если тебе нужна финансовая помощь, что ж, это, возможно, удастся организовать. — Замолчав, он разглядывал Элисон все теми же полными презрения глазами. — Для аборта явно поздновато. Ты просто дурочка, что позволила этому зайти так далеко.

Элисон почувствовала, как ее бросает сначала в жар, потом в холод. Руки ее, действуя словно сами по себе, схватили со стола чашку и швырнули ее в Коула. Только быстрая реакция избавила его от попадания осколков в лицо. Окончательно утратив контроль над собой, Элисон бросила вслед за чашкой блюдце, сахарницу, молочник. Коул успешно уворачивался от летящих в него предметов. Только когда одна из чашек наконец все-таки попала в него, Элисон немного успокоилась. Уж очень ей хотелось сделать Коулу больно, как он сделал больно ей.